Юрий Горюхин - Канцелярский клей Августа Мёбиуса

Черной египетской ночью задребезжал черный телефон, и черный голос прохрипел, что тур в Луксор вот-вот начнется и необходимо спуститься в холл, получить сухой паек и познакомиться с товарищами по туристическому счастью. Парящим сомнамбулой выскользнул из номера и спланировал в холл под странным названием «рецепшен», достал русско-английский разговорник и, уткнувшись в него, стал знакомиться с ожидающими автобус иностранцами. «Сорри», — многозначительно прочитал на первой странице и вопросительно взглянул на пухленькую иностранку. «Да это ж я», — сказала иностранка из Екатеринбурга и показала алым коготком на подъехавший автобус.

Автобусы со всех отелей собрали в огромную колонну и под прикрытием автоматчиков повезли через горы к могучей реке Нил в древнеисторический город Луксор.

Маленький толстенький араб сказал, что он гид Мохамед и поведал, какую площадь занимает Египет, сколько населения в нем проживает, рассказал об обманчивости видимой за окном автобуса нищеты, потому что в каждом сарайчике есть телевизор, а если бы не сокрушительная победа в арабо-израильском конфликте, то был бы и так необходимый крестьянам Интернет. Потом он завез группу в музей сувениров, в котором был бесплатный туалет. После сувенирного магазина Мохамед представил нового гида.

Нового гида звали Мохамед, он рассказал несколько солдатских анекдотов, какую площадь занимает Египет, сколько населения в нем проживает, вкратце напомнил историю арабо-израильского конфликта, разрешил пятнадцать минут пофотографироваться на фоне колоссов Мемнона и привез тургруппу в музей парфюмерии. После музея парфюмерии в автобусе появился мрачный усатый человек, сказал: «Меня зовут Мохамед» — и молча повез группу в «Мертвый город».

«Мертвый город» представлял собой песчаные холмы, изрытые норообразными гробницами. Простые египтяне лежали с краю, те, что познатнее, подтягивались к центру, где покоились уже сами фараоны. Солнце в «Мертвом городе» выжгло все живое, оно попыталось выжечь и сознание из екатеринбургской туристки, но вовремя удалось дотащить ее до прохладной гробницы Рамзеса III и там ненадолго спрятать от безжалостных лучей.

Вход в гробницы великих фараонов был бесплатным, только в маленькую гробницу малозначительного Тутанхамона почему-то не пускали даже за отдельную плату.

Фотографировать в покойницкой было запрещено, но разрешалось, разглядывая разрисованные пляшущими человечками стены, пройти весь туннель и упереться в стену. У стены туристы вдруг осознавали, что топчутся на том самом месте, где лежал великий Рамзес номер три, и многим становилось дурно, поэтому опять пришлось тащить нелегкую екатеринбурженку на крепком пролетарском плече.

Страшнее солнца в «Мертвом городе» оказались только торговцы сувенирами, они выкручивали туристам руки и рвали на них одежды — без сувениров вырывались единицы.

После изнуряющего города мертвых долго приходили в себя в прохладном музее ювелирных изделий, благодарили усатого Мохамеда за то, что спас, и килограммами скупали золото с серебром.

Совершенно лысый немолодой человек сказал, что его зовут Мохамед и он гид. Лысый Мохамед посадил туристов на баржу под названием «фелюк» и переправил через полноводный Нил, в котором местные рыбаки ловили крокодилов, но «крокодил не ловится», потому что, как объяснил гид, русские гидростроители около Асуана коварно запрудили самую длинную реку в мире.

Гид угостил платноотдыхающих бесплатным обедом, но напитками угощать не стал. Обезвоженным караваном двинулись в Карнакский храм. Огромные развалины проглатывали туристов, как Сфинкс двоечников, не разгадавших его загадку. Бурный поток людей разбивался на маленькие ручейки и исчезал в лабиринтах колонн, вновь бурление возникало только около небольшого постамента, на котором сидел каменный жук-скарабей с отполированным задом. Если скарабея ласково хлопали по филейной части, то он исполнял сокровенные желания, если обходили его три раза, помогал удачно выйти замуж. Желающие забеременеть обходили семь раз. Мечтающие благополучно развестись нарезали сорок девять кругов. Пухленькая из Екатеринбурга обошла скарабея три раза, слегка порозовев, пробежалась еще четыре. Грузные мужчины в черных очках, тяжело передвигая ноги, все шли и шли…

Уже в полной темноте, после посещения музея папируса, где туристы поменяли остатки ветхих фунтов на новенькие папирусы, покатили в обратный путь.

Веселые парни — водители автобусов, радостно сигналя друг другу и загоняя встречные тяжелые тягачи на обочину, затеяли между собой игру в догонялки, перегонялки и подрезалки. Задремавшие было пассажиры приободрились и, вцепившись побелевшими пальцами в кресла соседей, не смыкали глаз до самого финиша.

«Деньги — не главное», — уговаривал сплавать на коралловые острова египтянин Гриша. «Неужели бесплатно?» — не поверил своим ушам. Оказалось, что деньги — не главное только для тех, кто с ними расстается. «Мохамед!» — нетерпеливо позвали Гришу соплеменники, пришлось быстро закивать головой и согласиться, что деньги — не главное.

Кораблик бросил якорь у кораллового острова, Гриша опустил в воду лесенку и сказал, что плавать можно ровно 45 минут, а за отдельный бакшиш хоть до Курбан-байрама.

Подводный коралловый городок казался ласковым и гуттаперчивым, как в доброй морской сказке с хорошим концом. Кругом плавали аквариумные рыбки, ползали черные ежики с длиннющими иглами, и ни одна белая акула злодея Спилберга не откусывала конечности бултыхающимся туристам.

Но все было не так уж и благостно в бесчеловечном мире дарвинских законов. Кораллы на ощупь оказались совсем не такими милыми и игрушечными, — словно слесарь шестого разряда вдруг снял заусеницы наждачной бумагой с незащищенных пальцев. Хорошо, что пухленькая девушка из Екатеринбурга еще на палубе предупредила, что смешные черные ежики очень ядовитые и ласково чесать их между иголками совсем небезопасно. Миновал хитрых ежиков и замер — какая-та странная ракушка, словно дыша, открывала и закрывала свои створки. Вдруг в эти створки свалился маленький симпатичный моллюск. Задерживаю дыхание и, толкаемый справедливым и оттого безрассудным гневом, пытаюсь освободить из плена моллюска. Створки захлопываются волчьим капканом. Указательный палец зажат зубастыми тисками хищника. Кислород в раздутых легких от страха превращается в углекислый газ. Ужас генерирует в сознании недалекое будущее, как за отдельную плату Гриша привозит японских туристов пофотографировать обглоданный скелет русского водолаза с исконно самурайских Курильских островов. Вырываю из пасти хищника палец и со всей возможной скоростью плыву на кораблик, Красный кровавый след остается висеть в воде, и наверняка его тут же почуяли акулы, барракуды, мурены, касатки и, быть может, сам Моби Дик.