Анна Габамик - Ничего личного (сборник)

Курил Саша на балконе, хотя хозяйка курила еще и на кухне. Так повелось с самого начала и повода это изменить Жанна не давала. Саша варил кофе в одно и то же время, утром и хозяйка выходила «на запах», как он смеялся про себя. Она садилась спиной к двери, не приглашая за стол, а он робел, забирал свою чашку и уходил в комнату. От Жанны всегда исходил тонкий запах духов, утром еле слышный, смешанный с запахом ее тела, теплого и разнеженного после сна. Саша делал глубокий вдох, проходя мимо, и нес этот запах с собой, стараясь не расплескать его так же бережно, как и кофе.

Саша решил немного отвлечься от учебников. Поставил чайник и пошел на балкон покурить. Жанна очень редко заходила в эту комнату с балконом, а сейчас ее вообще не было дома. Ему нравилась темная точеная мебель. Он каждый раз проводил рукой по завитушкам на крышке комода. Сегодня, проходя мимо, Саша дотронулся до одной из кованых ручек и, вдруг, она отвалилась. От неожиданности квартирант отпрянул назад, беспокойно посмотрел по сторонам. Просто испортилось крепление, починить не составит труда, вот только чем? Где-то же должны быть хоть какие-то инструменты. Кое-что и нашлось внизу кладовки.

Саша выдвинул ящик, но этого оказалось не достаточно. Тот был до верху заложен так, что к ручке не подберешься, пришлось вытаскивать содержимое. Это были журналы мод 50-х годов, в очень хорошем состоянии. Один из них раскрылся. Из журнала высыпались фотографии. На них была красивая девушка, чуть старше его, в платьях моды тех лет. Манекенщица? Сдержанные позы и в то же время очень притягательные, сексуальные, женственные, но не вызывающие. Поражала токая талия девушки, красивые стройные ноги. Платья были с широкими, пышными или узкими, обтягивающими округлые бедра, юбками. Талия в них казалась еще тоньше. Высокая грудь была нарочно заострена бельем и это возбуждало. Волосы распущены или закручены в валики. Саша перебирал снимки, рассматривая фигуру, но, с каким-то смутным чувством узнавания, все больше всматривался в лицо. Следующая фотография была портретом. Да, сомнений быть не могло.

– Кажется, у меня обыск и чайник сгорел. Больше я ничего не пропустила? – Саша поднял глаза, в двери и на фотографиях была Жанна.

– Простите, я не виноват, я могу объяснить.

– Следуй за мной, – слишком спокойным голосом сказала хозяйка.

Саша попытался собрать рассыпанные журналы, но не успел:

– Немедленно.

Было ужасно стыдно, что его застали, как нашкодившего мальчишку. Так оно и было, конечно, но стыд же делал его беспомощным и послушным. Мальчик приготовился к выговору, не выгонит же хозяйка его, в самом деле, хотя, он так и не понял, чего ждать от нее. Жанна остановилась посреди своей комнаты. Саша переминался у двери с ноги на ногу.

– Расстегни змейку, – женщина медленно повернулась к Саше спиной. Застежка легко скользила вниз, пересекла талию и раскрыла платье, туго обтягивающее Жанну. Саша пытался не прикасаться к телу. Он боялся сорваться, боялся, что не сможет остановить себя, если только прикоснется к этой гладкой белоснежной коже, к этим россыпям родинок на плечах. Жанна изменилась, талия уже не была такой тонкой, как на фотографиях, но тело ее было еще более притягательным и волнующим. От нее исходила уверенность красивой женщины, знающей об этом и спокойствие, которое приходит с возрастом, когда уже не нужно ни доказывать, ни демонстрировать свою красоту, но можно выбирать на кого и как ими воздействовать. Если захочется. Если будет не лень. Она и вела себя, как ленивая и сытая кошка в построенном, отвоеванном, для себя, мирке. Ей было безопасно, приятно и скучно.

Саша так хотел прижать к себе эту женщину, слиться с изгибами ее тела, дотронуться до ее груди, задохнуться в ворохе ее волос, в дурманящем запахе, следы которого он слышал каждое утро. Но, он не смел прикоснуться, просто не смел.

– Помоги снять платье, – на конец-то услышал он.

«Только бы не повернулась, пусть приказывает что угодно, только пусть не смотрит на меня!»– думал Саша, снимая платье с плеч Жанны. Стыд нашкодившего мальчика сменился смущением неопытного, неумелого и восторженного подростка. Саша стоял так близко к женщине, что калейдоскоп запахов атаковал, завораживал, возбуждал его. Он сел позади Жанны на корточки и ждал, пока она не выйдет из платья, лежавшего вокруг ее ног. Он все еще сжимал в руках это платье, как спасательный круг. Жанна повернулась. Оперевшись на его плечо, она сделала шаг из круга платья и села в кресло. Он все еще стоял на коленях.

– Очень хорошо, продолжай, – голос ее был спокойным, ровным.

Ему казалось, что он уже начинает понимать правила игры. Саше нравилось, он предвкушал близость с этой роскошной, зрелой женщиной. Подросток уступил место победителю: «Так она тоже этого хотела! А всего-то нужно было сломать комод. Строила из себя такую холодную, тетеньке романтики захотелось, я – не против».

Жанна внимательно наблюдала за мальчиком. Из робкого и восхищенного, он мгновенно превратился в уверенного и самодовольного. «Всегда одно и тоже, – подумала она. – Ну что ж, поиграем». Жанна подняла ножку в туфельке, мальчик продолжал смотреть ей прямо в глаза. Нет, он не понимал, нужно было объяснить, вернуть его на землю. Хозяйка наклонилась к нему, взяла за подбородок и чуть притянула к себе. Саша поддался. Он уже ждал, что теперь она поцелует его. Возбуждение, желание обладать нарастали, его все больше заводила эта прелюдия.

Не выпуская его подбородка, Жанна сильно ударила наглеца по щеке. Он схватил ее за запястья и сжал их.

– Это за сломанный комод! – спокойно произнесла хозяйка. Саша обмяк, опустил руки.

Хозяйка взяла подбородок другой рукой. Подняла лицо мальчика и пристально посмотрела ему в глаза. Тот не выдержал взгляда.

– Простите, – как смог, проговорил он.

– А эта – за сожженный чайник, – вторая пощечина была сильнее. Саша зажмурился, но рук уже не поднимал.

– Простите, – совсем тихо получилось у него.

И тогда Хозяйка опустила его голову до самых своих ног и приказала снять туфли и лизать. Он уже не сопротивлялся. Он вылизывал кончиком языка каждый пальчик. Черные чулки стали совсем мокрыми от его слюны, ему было стыдно, что ее так много. Он боялся рассердить ее лишним движением, он не знал как нужно, как правильно, он даже не подозревал до этой минуты, что это приведет его в такое возбуждение. Ему не надо было ни думать, ни настаивать на своем, ни доказывать что-либо ей или себе. Он полностью отдался и поплыл от ее голоса, он просто забылся. Не было страха, что он оплошает в этот раз, что не удовлетворит женщину, что будет смешным или неумелым. Она знала, как и что делать. Она знала, что с ним делать. Она знала, что ему делать.