Ян Войк - Изнанка

Должно быть, продолжалось это недолго, потому что когда Андрей снова открыл глаза, то всё ещё был жив. Мертвец полз уже по нему, цепляясь руками за одежду и норовя добраться до горла. Второго видно не было, но в том, что он где-то рядом сомневаться не приходилось. Над Милавиным нависло бледное лицо с пустыми глазами и оскаленным ртом, он вскинул правую руку, упёрся мертвецу в подбородок и оттолкнул его от себя. Мертвец отклонился назад, Андрей попытался отползти от него, и в этот момент что-то свалилось у него с груди, громыхнуло железом и скользнуло по покатой крыше к самому краю. Пистолет!!!

Милавин рванулся к нему всем телом, едва сам не кувыркнулся с крыши, но в последний момент всё-таки успел схватить. Сверху на Андрея навалилась тяжесть чужого тела, а холодные пальцы, стараясь ухватить, уже царапали горло. В левой руке Милавин всё ещё сжимал магазин. Одним движением – и откуда только ловкость взялась! – он загнал обойму в рукоять пистолета и отщёлкнул стопор. Затворная рама с лязгом вернулась на место, досылая патрон в патронник.

Андрей развернулся к противнику и буквально нос к носу столкнулся с бледно-серой физиономией мертвеца. Выстрел в упор обдал самого Милавина горячими пороховыми газами и ошмётками чужой плоти. Пуля вошла мертвецу под подбородком и вышла где-то в районе затылка. Секунду он ещё нависал над Андреем, буравя его бездумно мутным взглядом, а потом неуклюже кувыркнулся вбок.

Левую руку Милавина пронзило болью, второй нападавший не тратил время даром и уже успел вцепиться зубами в добычу.

Ещё один выстрел и Андрей снова остался совершенно один на крыше ржавого «Икаруса». Нет, автобус всё ещё сотрясался от ударов в борта, но ни один из мертвецов больше не карабкался наверх.

Несколько секунд Милавин наслаждался покоем. Помятое горло саднило изнутри, из раны на предплечье сочилась кровь, быстро пропитывая ткань рукава, а сломанная лодыжка горела огнём, и тем не менее это был покой. Андрей даже почувствовал, что начинает терять сознание, соскальзывая куда-то на дно тёмного вращающегося колодца. Он тряхнул головой и заставил себя сфокусировать взгляд на окружающих предметах. Получилось, хотя и не сразу.

Шипя от боли, Милавин подполз к краю и посмотрел на больничный двор. Оказывается, Иван всё ещё был жив. Его долговязая фигура мелькала в толпе мертвецов, метрах в двадцати от ворот. Поводырь бился в рукопашную, расшвыривая неуклюжих противников, как тряпичные куклы. Однако нападавших было слишком много, и они попросту давили Ивана массой, не давая ему продвинуться вперёд или вырваться из тесных объятий толпы. С первого взгляда было ясно, что Поводырь угодил в ловушку. Он, может быть, продержится ещё минут пять или десять, а может быть и все пятнадцать – что ни говори, а упрямства ему не занимать! – но чем всё закончится, сомневаться не приходилось.

Андрей перевёл взгляд чуть дальше и заметил худощавую фигуру Макса, который по-прежнему стоял на ступенях больничного крыльца. С такого расстояния было невозможно определить, но почему-то Милавин был уверен, что мальчишка сейчас смотрит именно на него. И будто подтверждая его догадку, Пожиратель снова вскинул руку и указал на автобус. Повинуясь этому короткому жесту, от толпы мертвецов отделилась небольшая группа и заковыляла в сторону Андрея. Их было гораздо меньше, чем сотня, всего два или три десятка, только отбиться от них Милавину всё равно было нечем.

В пистолете оставался всего один единственный патрон. Если поползать на брюхе по крыше, подбирая всё, что он разбросал во время схватки, то можно было наскрести ещё на магазин, но это ничего не меняло. Один патрон или один магазин – результат всё равно тот же самый.

О том, чтобы хоть как-то помочь Ивану не могло быть и речи. Лезть в рукопашную со сломанной ногой это даже не самоубийство… Тогда что остаётся? Бежать… Кто-то маленький, жалкий и очень испуганный внутри него тут же завопил от радости: Да! Да, бежать! Чем дальше, тем лучше!

Однако Милавин не испытывал никаких иллюзий по поводу бегства. Даже если вдруг, ему на одной ноге удастся оторваться от мертвецов – всё-таки они на редкость медлительные – то куда бежать потом? Самостоятельно он не то что на сторону живых вернуться не сможет, он и с этого плана никогда не выберется…

«Бежать некуда, значит…, – Андрей устало опустил взгляд на пистолет в своих руках. – Остаётся только последний патрон. Не тот вариант, на который ты рассчитывал, но выбирать уже не приходится… В конце концов, это тоже своего рода бегство, только безболезненное. Наверное…»

Милавин поднял ПМ к лицу. И вдруг ему стало невыносимо обидно. Как же так? Столько всего пройдено, столько страхов и смертей позади. И ради чего всё это? Никто никого не спас. Никто никому не помог. В сухом остатке только иступляющая усталость и безнадёга. Разве так должно быть?

Ответ пришёл сам собой: именно так всё всегда и бывает…

Андрей приоткрыл рот и сунул в него ствол пистолета. Металл лязгнул по зубам.

«Жаль…» – в последний раз подумал он и потянул указательным пальцем спусковой крючок.

И когда уже была выбрана слабина, когда оставалось сделать лишь последнее усилие, чтобы закончить всё это раз навсегда…

«Есть ещё один вариант!»

Милавин не дал себе передумать, выдернул ствол изо рта, набрал полную грудь воздуха и хрипло заорал в чёрную пелену туч, нависавшую над ним:

– Морошка!!!

– Морошка!!!

Она не торопилась. Только через пару минут, когда он уже окончательно сорвал голос и вместо крика издавал то ли стон, то ли хрип, справа послышался смешок.

– Да, ладно, будет тебе горло драть.

Андрей оглянулся.

Волчья Невеста, как всегда босая, стояла на крыше в дальнем от него конце автобуса. На ней были всё тот же синий с голубой вышивкой сарафан и армейский бушлат, накинутый на плечи. Серо-чёрные, как соль с перцем, волосы неубранными прядями развивались на ветру. И, конечно же, она улыбалась.

– Чего тебе надобно, старче?

Милавин облизнул пересохшие губы. «Отступать некуда…»

– Помоги ему, – едва слышный шёпот и взмах головой в сторону больничного двора.

– Ему? – Морошка оглянулась. – А с какой стати?

Её левая бровь в притворном недоумении поползла вверх.

– Помоги ему! Я заплачу тебе! – он хотел крикнуть, но вместо этого лишь хрипел.

– Вот как? Да неужели? – её проклятая улыбка стала ещё шире. – А как же твоя дочка? Кто же будет спасать Сашу?

«Моя дочь умерла…»

– Помоги ему, – в третий раз повторил он, медленно, раздельно, едва не по слогам.

– Ладно. Как скажешь, дорогой.

Она запрокинула голову вверх, вытянула шею и завыла. Вой гулко разносился по пустым улицам, заглушая даже грохот ржавых бортов «Икаруса», который всё ещё штурмовали мертвецы. Через пару секунд Морошке ответили. Сперва один голос начал вторить ей, откуда-то из-за дороги, потом другой, чуть в стороне, третий и вот уже округа звенела от волчьего воя. Вой заполнил собой всё вокруг, безжалостно вытеснив остальные звуки, но и этого ему оказалось мало, он проникал внутрь, заставляя сжаться сердце, и прокатывался морозной дрожью по позвоночнику.