Ян Войк - Изнанка

– Он спрашивал о тебе. Поэтому я позвонила. Он тебя ждёт.

Иван встрепенулся от собственных мыслей, порывисто прошёл через комнату и взялся за дверную ручку.

– Ты сам скажи ему об этом. Пусть он услышит от тебя. Так будет лучше.

Он обернулся на неё. Инга стояла у окна, прислонившись спиной к подоконнику, пожалуй, впервые за те пятнадцать лет, что он её знал, она просила его, просила неумело, и оттого получилось очень жестоко.

Иван коротко кивнул ей.

– Спасибо.

Он повернул ручку и вошёл в палату.

В первое мгновение ему показалось, что он очутился в полной темноте, и только через пару секунд, когда привыкли глаза, Иван начал хоть что-то различать. Жалюзи были плотно задёрнуты, свет выключен, и палату заполнил густой полумрак. Слишком разительный контраст по сравнению с предыдущей комнатой, залитой искрящимся майским солнцем через панорамное окно. Единственным светящимся пятном оказался монитор электронного пульта, по которому резво бежала ломаная нить ЭКГ. Поскольку пациент всего пару часов назад пришёл в себя ни электронику, ни капельницу пока убирать не стали, но кто-то заботливо выключил звуковой сигнал, который раньше писком отмечал каждый удар сердца.

Иван подошёл ближе и едва не споткнулся об огромную корзину с розами, что стояла на полу у кровати.

«И зачем дарить парню цветы!?»

Максим сидел, вытянув ноги под одеялом и подложив подушку под спину. На коленях у него стоял пластиковый короб, доверху наполненный его любимыми игрушками, теми в которые он играл два года назад. Чего там только не было: и набор солдатиков – взвод звёздного десанта в полном боевом снаряжении; и машинка-внедорожник с бронированной башней, оснащённой спаренным зенитным пулеметом; и пластмассовый пистолет, в ствол которого был вставлен светодиод, и если нажать на курок, то диод будет ярко мигать, а сам пистолет загрохочет выстрелами, совсем как настоящий. В руках же Максим крутил робота-трансформера, который путём несложных махинаций преображался в крылатого ястреба. Звали робота Стархок. Иван хорошо помнил, как три года назад Макс бегал с ним по квартире, подвывая сам себе, чтобы изобразить полёт, и громко жужжа, когда ястреб, приземлившись на стол или подлокотник дивана, начинал превращаться в робота.

Сейчас мальчик молча теребил игрушку в руках, бездумно поднимая и опуская то руку, то ногу робота.

– Привет, – улыбнулся Иван.

Максим поднял на него свой невыносимо взрослый и усталый взгляд.

– Здравствуй, пап.

– Чего это ты в темноте сидишь?

– Глаза от света болят, – признался он.

– Да, у меня тоже. Но к этому надо привыкнуть. Ни сидеть же теперь всю жизнь в темноте.

– Я привыкну. Только не сейчас, – Максим снова перевёл взгляд на коробку с игрушками, посмотрел на робота Стархока в своих руках, а потом небрежно и даже с некоторой долей раздражения швырнул его к остальным игрушкам.

– Пожалуйста, убери это, – попросил он.

Иван снял пластиковый короб с его колен и сунул под кровать. Выпрямился, немного потоптался на месте, не зная куда деваться, а потом осторожно присел на краешек кровати. Всё это время Макс не сводил с него внимательного взгляда, под которым оказалось очень неуютно.

– Дай хоть обниму тебя, – Поводырь суетливо притянул сына к себе, тот безвольно подался вперёд. – С возвращением!

– Спасибо.

Некоторое время они молчали. Ни Иван, ни Макс не знали, о чём говорить. Это было вовсе не то тихое, мирное молчание, когда всё понятно и без слов. Нет, скорее, звенящая тишина, напряжённое ожидание чего-то неизвестного.

– Пап, что теперь будет? – наконец, спросил Максим, по-прежнему обнимая отца за шею.

– Жить будешь, – ответил Иван. – Как все нормальные люди. Просто жить.

– Я не смогу.

– Сможешь. У тебя впереди ещё много всего. А это забудется…

– Нет, – мальчик решительно отстранился от него. – Нет, пап. Я сделал столько… столько плохого. Я не смогу.

– Сможешь, – Поводырь смотрел сыну в глаза. – Жизнь, она своё возьмёт. Надо только начать.

– Если бы я мог всё исправить… Хоть как-то исправить…

– Исправить ничего нельзя. Нужно подождать. Просто подождать. У тебя обязательно будет случай кому-то помочь или кого-то спасти. И если ты сделаешь это, тебе самому станет немного легче.

– Ты думаешь? – пожалуй, впервые со времени возвращения в глазах Максима шевельнулась надежда.

– Я знаю.

Макс опустил глаза и кивнул. Ещё почти минута тяжёлого молчания.

– Слушай, Максим, – Иван решил, что не стоит тянуть, – я не смогу остаться с тобой. Некоторое время мы вообще не сможем видеться…

– Ты бросаешь меня?! – он испуганно и совершенно по-детски вскинулся на него.

– Нет. Нет, я тебя не бросаю, – Поводырь постарался, чтобы это не прозвучало, как оправдание, говорил твёрдо, уверенно. – Это только здесь, на этой стороне. Если снова попадёшь на Изнанку, тебе достаточно просто позвать меня, и я тут же приду. Ты помнишь как?

– Да. Морошка меня научила.

– Ну, вот и хорошо. Я приду, обещаю. А здесь, ты и без меня справишься, верно? Ты ведь уже не маленький?

Мальчик опустил взгляд и несколько секунд молчал. Иван решил, что он обиделся.

– Ладно тебе, Макс. Так уж получилось. Я всегда буду рядом и если…

– Это мама, да? – перебил его Максим. – Это она так хочет? Она и этот Аслан?

Поводырь не нашёл, что ответить, а мальчик тем временем продолжал, с каждым словом всё больше распаляясь:

– Она мне за этот час уже все уши прожужжала, какой Аслан хороший, какой весёлый и как он мне понравится. Как хорошо нам будет жить втроём! Ненавижу! – он с силой ударил кулаком по кровати.

– Тихо, Макс! Тихо! Успокойся, – эта вспышка ярости у двенадцатилетнего мальчишки всерьёз напугала Ивана. Он помнил, как точно также Макс кричал на ступенях больничного крыльца: «Ненавижу!!!»

– Я не хочу успокаиваться! Кто такой этот Аслан?! Что он лезет?!

– Подожди, – Поводырь крепко взял сына за плечи, – раз твоя мама его выбрала, наверное, он, и правда, хороший человек.

Последние слова ему пришлось буквально выталкивать из себя.

– Он мне не отец!

Повисла пауза. Иван не мог подобрать слова, чтобы ответить, лишь радостно улыбался. А Максим, который никак не ожидал такой реакции на свой гнев, удивлённо смотрел на него.

– Спасибо, – хрипло произнёс Поводырь.

Мальчик смутился и потупил взгляд.

– Я знаю, кто спас меня. Ты и Андрей. При чём здесь Аслан? – теперь голос его звучал намного спокойнее. – Я расскажу маме всё, как было на самом деле. Если она узнает…

– Она не должна знать, – поспешно перебил мальчика Иван.

Не хватало ещё, чтобы Макса затаскали по психиатрам. Диагноз «посттравматический синдром» двенадцатилетнему пареньку точно не нужен.