Ян Войк - Изнанка

– Вполне.

– Тогда, до встречи. А сейчас, извините. Дела, – и он посеменил куда-то дальше.

Через час, когда Иван с Андреем успели уже умыться и передохнуть, в гараж явился Геннадий с ведром картошки. Поставил его на пороге и веско распорядился:

– Чистим.

Он выдал им по кухонному ножу, тазик с водой и мусорное ведро, а сам полез куда-то вглубь помещения под стеллажи. Гости едва успели приняться за чистку картошки, как хозяин выставил на стол несколько закатанных банок с домашними заготовками. Маринованные грибы, солёные огурцы, какой-то пёстрый овощной салат и квашеная капуста. А в нагрузку к ним ещё две банки тушёнки, вязанка лаврушки и пара золотистых луковиц. Закончив с этими нехитрыми приготовлениями, Геннадий тоже взялся за нож и втроём они быстро управились с картошкой.

Прошло ещё полчаса. Геннадий сидел на раскладном стульчике у костра, помешивая в глубокой сковородке ломтики картофеля в подливе из тушёнки и маринованных овощей. А Иван с Андреем уже заканчивали сервировать стол, дополнительно нагрузив его сырокопченой колбасой и остатками хлеба из собственных запасов.

– К нам тут два таджика прибились, – Геннадий, закусив окурок в уголке рта, травил очередную байку. – Лопочут чего-то по-своему, чёрта с два поймёшь. Имена у них кое-как выяснили, но там завороты такие, что язык сломаешь. Вот мужики и окрестили их на свой лад. Один как-то съел что-то не то, стали его «Пукало» звать, а у второго нервный тик был, «Мигалой» обозвали. Им объяснять что-то – дохлый номер, башкой кивают, лялякают в ответ, а делают всё равно по-своему. А тут на том берегу людоеды как раз объявились. Ну вот, Борисыч, народ собрал в ремонтном цеху и серьёзно так речь толкает. Так и так, у нас соседи завелись, чтоб им пусто было, на тот берег никому не ходить. «И чтобы на том берегу – говорит – не Пукало, и не Мигало…»

Иван с Андреем взорвались хохотом. Геннадий оказался отличным рассказчиком, живым, ярким, эмоциональным. Слушать его было одно удовольствие.

– Прямо так и сказал? – переспросил Милавин, переводя дух.

– Ну да. Собрание минут двадцать в себя приходило. И потом ему ещё долго это вспоминали. «Чтоб не пукало и не мигало…»

Гости снова хохотнули.

– Что вы тут радуетесь, – в гараж вошёл Николай Борисович, в руках у него были три стеклянные стопки. – За стол уже пора, а они всё хи-хи, да ха-ха.

– Так тебя одного ждём, Борисыч.

– Ну, всё. Дождались. Давай насыпай, а то я с этого запаху сейчас собственную бороду проглочу.

– Подожди немного, – Геннадий снял сковороду с огня и накрыл крышкой. – Пусть потомится малость.

– Тогда, Иван, наливайте. Для аппетиту, – он по-хозяйски расположился у стола в автомобильном кресле и выставил принесённые стопки. Иван с Андреем взяли по табуретке, а Геннадий и вовсе остался при своём раскладном стульчике.

– Что наливать-то? – спросил Поводырь, заглянув в рюкзак. – Есть ром, коньяк, абсент.

– Ну, прямо как в ресторане, – заулыбался Доктор. – Давайте с коньяка начнём. Напиток знакомый и приятный во всех отношениях.

Иван наполнил три стопки.

– А четвёртому куда?

– Не надо четвёртому, – откликнулся Геннадий. – Я не пью.

– Что так? – удивился Андрей. Он бы скорее поверил, что Николай Борисович со своими интеллигентскими замашками откажется пить, но уж никак не механик.

– Да ну её, эту гадость, – отмахнулся он, – Я ж из-за неё родимой сюда и попал.

– Вот чудак-человек! – рассмеялся Доктор, – Я ему говорю, надо было пока живой бросать, а сейчас-то, что толку. Всё уж помер, кончилися танцы. Пей да пей.

– Да ты же знаешь, я, как помер, алкоголь в рот взять не могу. С души воротит. Лучше сейчас чайку себе заварю, – он сделал паузу и добавил, уже ни к кому не обращаясь: Вот жена бы порадовалась.

– Пропащий человек! – махнул на него рукой Николай Борисович, – Ну, давайте, молодые люди, за знакомство!

Чокнулись, выпили. Коньяк был хорош, даже без лимона.

– Вот ты бы ещё курить бросил, Ген, и тебя прямо отсюда в рай бы забрали. Как святого, – снова оскалился Доктор, подцепляя на вилку маринованный грибочек.

– Ну, уж нет, – рассмеялся механик, – Эту соску я ни в жисть не выплюну.

– А зря. Курение – очень вредная штука. Это я тебе как доктор говорю.

– Для доктора ты слишком много пьёшь, Борисыч.

– А тут уж ничего не поделаешь, – развёл он пухлыми руками. – Статистика такая. Больше всех из образованных, конечно, пьют врачи и учителя. Такое уж у нас с вами общество. Кстати, между первой и второй что?

Он на секунду замолчал, но тут же сам и ответил, не дав никому вставить слова.

– Правильно. Наливай ещё одну.

– Может, хоть горячего подождём? – предложил Милавин, который немного растерялся от такого темпа.

– Под горячее мы третью выпьем, – успокоил его Доктор. – Наливайте, Иван. Наливайте.

– Всё. Пора картошку есть. А то Борисыч скоро под стол упадёт, – усмехнулся механик, когда они опрокинули по второй.

– Но-но! Я бы попросил.

Тушёная с мясом и овощами картошка оказалась очень вкусной. Геннадий щедро разложил её каждому в фарфоровые суповые тарелки. На некоторое время за столом стихли все разговоры, даже неугомонный Николай Борисович не предлагал налить, а с удовольствием отправлял в рот ложку за ложкой.

– Да уж, – он всё-таки оторвался от тарелки, уполовинив её содержимое. – Что ни говори, Гена, а руки у тебя золотые. Из консервов и картошки такую вещь состряпать.

– Полностью согласен, – поддержал Доктора Милавин. – Объедение.

– Да бросьте вы, – сморщился Геннадий, – тушёнка она и есть тушёнка. Ерунда какая-то получилась. Вот было бы мясо…

– Это да… – мечтательно протянул Николай Борисович. – Ни по чему другому я здесь так не скучаю, как по шашлычку с красным вином… Ну, ладно. Геннадий. За тебя, Иван!

– Уже, – Поводырь без напоминания начал наливать коньяк в стопки.

– Странное дело, – хмыкнул Андрей, растерев глоток по нёбу, – Ни за что бы не подумал, что в загробном мире люди станут мечтать о шашлыке.

– Что ж тут странного, чего нет, о том и мечтаем, – Доктор снова закусил маринованным грибочком.

– Да я вообще, про всю эту Изнанку. Не того я ожидал. Совсем не того.

– Изнанка? – Николай Борисович поднял на него взгляд, – Хм, хорошее название. Немного избитое, но в целом верно передающее суть вещей. Здесь каждого выворачивает наизнанку. Что есть, то есть. Вы, Андрей, сами придумали такое название?

– Нет. Иван подсказал.

– Иван?! – на лице доктора отразилось неподдельное удивление. – Вот не ожидал. Мои извинения. Признаться, я поначалу принял вас за тупого солдафона, а вы, оказывается, философ.

– Не совсем, – ухмыльнулся Поводырь, на «тупого солдафона» он ничуть не обиделся. – Это не я придумал. Такое название предложил Архип Игнатьевич, который здесь ни разу не был. Так что зря вы извиняетесь.