Юкио Мисима - Запретные цвета

В примыкающей комнате зажегся свет. Минору, кажется, раздевался. Затем, вероятно, некоторое продолжительное время он сидел нагишом у окна и курил. Было видно, как тоненький дымок, белея в электрическом освещении, струился над комнатной перегородкой.

Минору голышом забрался под москитную сетку в своей спальне и собирался было уже укладываться в постель. Внезапно Фукудзиро вскочил и навалился на мальчика. В руках у него был моток веревки. Он связал руки Минору. Затем оставшимся концом веревки стал обматывать его вокруг груди, виток за витком. Все это время Минору боролся с ним молча, поскольку крик его заглушала прижатая ко рту подушка. Связывая мальчика, Фукудзиро придерживал подушку своей головой.

Когда он закончил связывать его, Минору взмолился едва слышным голоском из-под подушки:

— Задыхаюсь! Умираю! Убери хотя бы подушку, не могу говорить.

Поскольку мальчик уже не мог убежать, Фукудзиро взгромоздился на него верхом и убрал подушку. И на тот случай, если мальчик вдруг закричит, положил свою правую руку у его головы. Левой же схватил его за волосы и несильно рванул.

— А ну-ка признавайся! Какой лошадке ты крутишь удило? Ну же, немедля признавайся!

Минору мучился от болей. Его оттаскали за волосы, руки и голую грудь натерло веревками. Однако, выслушивая в свой адрес патриархальные попреки от Фукудзиро, этот мечтательный мальчик и не посмел даже вообразить, что вот сейчас сюда явится надежный Юити, чтобы спасти его. Житейский опыт научил его практическим хитростям, и он раздумывал, которой из них воспользоваться.

— Прекрати тянуть меня за волосы, и я признаюсь во всем, — простонал Минору.

Когда Фукудзиро убрал руку, мальчик обмяк и притворился мертвым. Фукудзиро запаниковал, стал трясти его голову.

— Эта веревка душит меня. Развяжи, и я все расскажу, — пробормотал Минору.

Фукудзиро включил лампу у изголовья постели. Развязал веревку. Минору прикоснулся губами к занемевшим местам на запястьях. Он опустил голову и молчал. Вспышка малодушия у Фукудзиро уже наполовину угасла. Он смотрел на неразговорчивого мальчишку и раздумывал, как разжалобить его своими слезами; он склонил голову перед голым, сидящим на полу со скрещенными ногами мальчиком и слезливо просил прощения за свою грубость. На белой груди Минору остались красные следы от веревки. Само собой разумеется, что эта театральная пытка также не кончилась ничем определенным.

Фукудзиро боялся, что его поступок раскроется, поэтому решил не обращаться в частное детективное агентство. На следующий вечер, забросив все свои дела в кофейне, он возобновил слежку за своим возлюбленным. Он не выследил, куда повадился ходить Минору. Он дал денег одному преданному официанту и попросил заняться слежкой. Этот смекалистый и верный человек отрапортовал с победоносным видом о расследовании — как выглядит этот дружок Минору, сколько ему лет, как одевается, и даже сказал: «Его зовут Юити!»

Фукудзиро облазил немало злачных мест, куда уже давненько не захаживал. Один его старинный знакомый, который еще не освободился от своих дурных привычек, подвернулся ему под руку, и они вместе ходили и расспрашивали о личности некоего Ютяна по другим тихоньким барам и заведениям.

Юити пребывал в уверенности, что о нем — о его личности и его прошлом — знают только в очень узком кругу людей, однако в этом маленьком сообществе, где других сюжетов для разговоров, кроме как о самих себе, не находят, информация касательно Юити распространялась повсеместно.

Среднего возраста мужчины из этой когорты завидовали красоте Юити. Они не были скупыми на любовь к нему, но его холодность вкупе с непреклонностью делала их всех одержимыми ревнивцами. Говорили, что нет красивей юноши, чем Юити. Фукудзиро легко собрал богатый урожай подробных сведений о Юити.

В россказнях этих людей буйствовала женская злоба. Что касается недоступных им сведений, они демонстрировали настырную старательность в том, чтобы познакомить Фукудзиро с теми, кто владел этой информацией о нем. А те в свою очередь знакомили с другими мужчинами. И так далее. Так за короткое время Фукудзиро повстречался с десятью людьми, о которых знать ничего не знал прежде.

Как удивился бы Юити, узнай он обо всем этом! Поговаривали не только о его отношениях с графом Кабураги, но и дела с Кавадой, который так заботился о своей репутации, стали предметом этих слухов. Разнюхав подробности о родственниках со стороны жены Юити — их адреса и телефоны, Фукудзиро вернулся в свою кофейню и стал прокручивать в голове всяческие подлости, замешенные на его малодушии.

Когда отец Юити еще был жив, семья Минами не владела загородным домом. Его отец не любил привязываться к одному месту — зимой бежал от холода, летом бежал от жары; и пока он, вечно занятый, оставался в Токио, его жена и ребенок проводили лето за летом в гостиницах то в Каруидзаве, то в Хаконэ, то еще где-нибудь; по обыкновению, он наведывался к ним на уикенды. У них было полно знакомых в Каруидзаве, и лето проходило там весьма оживленно. С той самой поры мать стала замечать за Юити его любовь к одиночеству. Ее красивый сын, несмотря на свой возраст, крепкое здоровье и телосложение, с большей охотой коротал лето в Камикоти и прочих районах, где встречался по возможности с немногими знакомыми, нежели в Каруидзаве, где общения всегда было в избытке.

Даже когда война стала ожесточенней, Минами не спешили эвакуироваться. Глава семьи ни о чем таком не заботился. За несколько месяцев до того, как начались воздушные налеты, летом 1944 года, отец Юити скоропостижно умер у себя дома в Токио от кровоизлияния в мозг. Волевая вдова, не слушая советов окружающих, никуда не уехала из токийского дома, осталась охранять имя и прах мужа. Возможно, что именно своей духовной силой она застращала зажигательные бомбы, и дом их остался среди пожарищ целым и невредимым до конца войны.

Если бы у них был загородный дом, то они могли бы продать его по хорошей цене, чтобы пережить послевоенную инфляцию. Состояние отца Юити в 1944 году — движимое имущество, ценные бумаги и денежный вклад, не включая стоимость их нынешнего дома, — достигало около двух миллионов иен. Матушка огорчилась, что пришлось продать брокеру свои дорогие украшения за бесценок, чтобы выкарабкаться из критического положения. Однако бывший подчиненный ее мужа, грамотный в делах человек, помог ей расквитаться с налогами на имущество, оборотливо управиться с денежными вкладами и ценными бумагами на бирже и без сучка и задоринки проскочить через все риски чрезвычайного валютного регулирования. После того как экономика почти стабилизировалась, они имели депозит в банке на 700 000 иен и, наряду с ним, взращенный суматошными временами экономический талант Юити. Затем этот добрый советчик покинул бренный мир из-за той же болезни, что и их отец. Со спокойным сердцем мать доверила домашний бюджет своей старой кухарке. Ну о том, как эта добродушная отсталая женщина, чье неумение (или привычка по старинке распоряжаться счетами и финансами) крайне ошеломило Юити, едва не довела их до критического состояния, прежде уже говорилось.