Юкио Мисима - Запретные цвета

— Что случилось? — спросил он.

— Довольно! Дальше не надо. Если пойдешь дальше провожать меня, тогда я не в силах буду расстаться с тобой.

Она прошла параллельно изгороди и остановилась. Изгородь заслоняла ее по самые глаза. Волосы ее — она была без шляпы — разметал ветер, обвивая их вокруг листиков подстриженного кустарника. Взметнулась вверх ее беленькая ручка с изящными змеевидными золотыми часиками на запястье и поправила волосы.

Юити стоял напротив госпожи Кабураги, их разделяла изгородь. Выше ее ростом, он легонечко облокотился поверх изгороди, уткнулся в нее лицом, посмотрел на женщину. Были видны только его глаза и брови. Вновь пробежался вдоль пыльной дорожки ветерок. Волосы ее перепутались и рассыпались по лицу. Юити опустил глаза от пыли.

«Ну что за досада! — подумала госпожа Кабураги. — Что-нибудь да помешает нам обменяться взглядами даже в такие редкие мгновения!»

Ветер унялся. Они поглядывали друг на друга. Госпожа Кабураги терялась в догадках, уже не знала, какое чувство хотелось бы ей прочитать в глазах Юити. «Я люблю нечто такое, о чем не имею ни малейшего понятия, что-то мрачное, — размышляла она. — Что-то чистое, прозрачное, темное…»

Самого Юити тем временем снедала тревога, что все непостижимое его умом зависело в это мгновение от малейшего проявления его чувственности и что прочие соглядатаи не перестанут выискивать в нем что-то сверх того, что сам рассудок его мог уразуметь; и эти мысли непрестанно кружились в его голове, словно он думал о ком-то постороннем.

Наконец госпожа Кабураги прыснула со смеху. Это был натужный смех, сопроводивший их расставание.

Юити подумал, что эта разлука, хоть и на два часа до ее возвращения, была подобна репетиции окончательного разрыва между ними. Он вспомнил множество торжественных строевых репетиций для военных инспекций и выпускных церемоний в годы учебы в средней школе. Один представитель от класса брал пустой — без диплома — лакированный поднос и почтительно возвращался от кресла директора школы.

Проводив госпожу Кабураги, он вернулся в комнату, примостился вблизи печи и стал перелистывать американский журнал о моде. Тотчас раздался телефонный звонок от Нобутаки. Юити сообщил, что его жена уже вышла в город. Воспользовавшись тем обстоятельством, что рядом с ним не было никого, Нобутака пустился безо всяких опасений в приватные разговоры, дотошно расспрашивая шутовским ласково-кошачьим голосом:

— А что это за молодой человек прогуливался на пару с тобой давеча по Гиндзе?

Это была его извечная манера допытываться по телефону. Юити набычился, будто тот сидел напротив него.

В ответ Юити сказал:

— Просто друг! Он попросил меня посмотреть вместе с ним ткань для костюма, вот я и пошел с ним.

— Что ж ты ходишь с этим «просто другом», держась мизинцами?

— Ну, раз нет особых поручений, то я кладу трубку.

— Подожди, не клади! Ютян, прости меня, пожалуйста! Когда слышу твой голос, то не могу сдержаться. Я сейчас же возьму машину и встречусь с тобой. Ладно? Никуда не уходи, прошу!

— …

— Что не отвечаешь?

— Хорошо, я буду вас ждать, господин директор.

Нобутака примчался через тридцать минут. В машине, вспоминая Юити за последние несколько месяцев их знакомства, он не мог припомнить ни одной грубости, ни одной оплошности с его стороны. Никакая роскошь, никакое великолепие не вызывали у него удивления. Притом в нем не наблюдалось и жалкого тщеславия, которое, вероятно, отнюдь не было бы из ряда вон выходящим. Он ничего не хотел, однако получал все — и всегда без ответного выражения благодарности. Если его выводили в общество «длинных рукавов» [54] «Длинные рукава» — насмешливое прозвище знати и монахов. , то при полном отсутствии претенциозности и хорошем воспитании достоинства этого красивого молодого человека непомерно переоценивались людьми. Вдобавок ко всему Юити выказывал душевную жестокость. Все это являлось причиной излишнего возбуждения фантазии Нобутаки. Будучи склонным к скрытности, он преуспел в своем умении не оказаться пойманным с поличным, несмотря на ежедневное общение с женушкой, но как человек, который любит позлорадствовать над другими, порой терял благоразумие.

Кабураги Нобутака без церемоний, прямо в пальто поднялся в комнату своей жены, где его ждал Юити. Служанка с озадаченным видом стояла за спиной хозяина, который не спешил снимать пальто.

— Что ты разглядываешь тут? — раздраженно выпалил он.

— Ваше пальто, хозяин! — нерешительно сказала она.

Он скинул с себя пальто, швырнул его в руки служанки и приказал громогласно:

— Ступай вниз! Если что понадобится, то я позову!

Он подтолкнул Юити под локоть, отвел его за шторы и поцеловал. Всякий раз, когда он касался округлой нижней губы Юити, у него мутилось в голове. Золотистые пуговицы на груди униформы Юити и зажим на галстуке Нобутаки, столкнувшись, издали звук, похожий на клацанье зубов.

— Идем на второй этаж! — сказал Нобутака.

Выскользнув из его объятий, Юити пристально посмотрел на него.

— Похоже, что вам не терпится от желания! — рассмеялся Юити ему в лицо.

Через пять минут, однако, они уже были в кабинете Нобутаки на «совещании» за закрытыми дверями.

Следует заметить — это была чистая случайность, что госпожа Кабураги вернулась домой раньше времени. Желая снова поскорее увидеться с Юити, она мигом поймала такси. Когда она приехала в контору, то быстро уладила все дела. В довершение всего их «сердечный» иностранный друг предложил по случаю подбросить ее на автомобиле до дому. Машина примчалась быстро. Выйдя у ворот, она пригласила его в дом, но иностранный друг сказался занятым неотложным делом, обещал навестить в следующий раз и уехал.

Движимая внезапным импульсом (что не было диковинным для нее), она вошла в сад и через веранду поднялась в общую комнату. Она хотела удивить Юити, который должен был бы находиться здесь.

Навстречу ей вышла служанка. Она доложила, что граф и Юити совещаются в кабинете на втором этаже. Госпоже вдруг захотелось посмотреть на Юити во время этого серьезного делового совещания. Она решила понаблюдать за его вовлеченностью в процесс, чтобы при этом по возможности он ни чем не догадывался.

От переизбытка влюбленности эта женщина, в воображении которой рисовались фантастические сцены прелюбодеяния исключительно в тех обстоятельствах, где она не присутствовала, к которым она не была причастна, возжелала подглядеть украдкой за Юити, чей извечный образ и чье счастливое видение доподлинно сохранялись только тогда, когда она не показывалась, и тотчас разрушались, когда она представала перед юношей.

Она тихонечко, чтобы не было слышно ее шагов, поднялась по ступенькам, встала у двери кабинета. Двери были закрыты на щеколду, но оставалась щель на пару дюймов. Она заглянула в щель внутрь комнаты.