Валерий Ваганов - На взлетной полосе

Вышел из подъезда — и на секунду остановился, зажмурился. Прямо в глаза било солнце. В соседнем доме отворилась балконная дверь. Вышла Галка. На ней был старенький домашний халатик, волосы заплетены в две куцые смешные косички.

— Долго не задерживайся! — крикнула она.

— Это почему?

— Я на девять тридцать билеты купила.

— Ладно, — буркнул Лешка, сворачивая за угол.

И кто ее просил, думал он, направляясь к Олегу. Возьму и нарочно опоздаю. Потом представил, как бы поступил Печорин на его месте. Нет, Галка совсем не походила на княжну Мери. Княжна Мери с ободранными коленками. Смешно…

— Ты уже собрался? — заметил Олег, потирая глаза. — А я прилег после обеда да и уснул.

— Не работал? — спросил Лешка усаживаясь.

— Пришел, а мастер домой отправил. Отдыхай, говорит, перед финальным матчем. Я спорить не стал.

— Мне насос надо, мяч подкачать.

— Поищи на кухне.

В этой квартире даже кухня была уклеена вырезками из спортивных журналов. Стенли Матьюз, Пеле, Бобби Чарльтон. Ревущие трибуны, лица болельщиков, перекошенные от напряжения. Мячи влетали в ворота со страшной силой, вратари, распластываясь в воздухе, провожали их взглядом.

— Рогов звонил, — сказал Лешка, прилаживая насос.

Голос Олега донесся из ванной:

— Что нового?

— Федерация еще не утвердила. Сказал, что даст телеграмму.

— Темнит дядя. Отец знает?

— Нет. В этом все дело.

— Ничего, обойдется. У меня тоже много разговоров было.

— Ты никому пока, ладно? — тихо попросил Лешка.

— О чем речь? Дай только повод. — Олег вышел в комнату, тряхнул головой. Светлые брызги полетели во все стороны. Он вытерся, посмотрел на часы. — Двинули, что ли.

— Пора, — Лешка поднялся, попробовал мяч.

На улицах поселка было малолюдно. Из открытых окон доносились голоса, музыка, тонкое попискивание включенных телевизоров.

Подходя к стадиону, они услышали удары по мячу и невольно ускорили шаг…

…Две недели тянулись мучительно долго. Возвращаясь домой после работы, Лешка торопился, одним махом взлетал по лестнице, чтобы просмотреть почту. Но от Рогова ничего не приходило.

Лешка осунулся, похудел. Мать вздыхала, покачивала головой, отец молчал, не напоминал про техникум.

Субботний день выдался солнечным и тихим. Финальная встреча начиналась в пять часов, но болельщики потянулись на стадион чуть ли не с самого утра. Они останавливались возле турнирной таблицы, разбивались на группы, и разговор шел долгий, обстоятельный.

Заводская команда приехала в стареньком разбитом автобусе. Шофер Потапов круто вывернул к главному входу, затормозил, вылез первым:

— Вылетай!

Болельщиком он был страстным, но виду не показывал, Держался, потому что «находился при исполнении», и в разговоры с дружками из гаража не вступал. Зато в случае выигрыша Потапов так трогал с места, что автобус стонал всеми шестеренками, а в проходе летели сумки и раскатывались мячи.

Тренер Кречетов ко всему привык и на потаповские эмоции внимания обращал мало. В последнее время все чаще ответственные заводские деятели упрекали его в несыгранности, в тактическом однообразии. Кречетов по горькому опыту своему знал, чем эти разговоры кончаются, поэтому при подготовке к финальной встрече нервничал, часто мрачнел, покрикивая на ребят.

Кречетов посмотрел на запад. Погода портилась. Ветер гнал крутые, тяжелеющие облака, пощелкивая, вытягивая спортивные флаги. Не поворачиваясь, спросил Потапова:

— Как думаешь, Кузьмич, не нанесет?

— Прогноз без осадков обещал.

— Что ты мне про прогноз?!

— Сам спрашивал. А на мокром поле, может, и не хуже отыграем…

— Накличь еще…

Парни шли неторопливо, с опаской поглядывая на небо.

Лешка Говоров вылез последним.

— Как нога? — участливо, понизив голос, спросил Потапов.

— Нормально. — Лешка незаметно посмотрел на трибуну, отыскивая взглядом Галку. Неужели не пришла?

— Вколотишь сегодня?

— Постараюсь.

Он отвечал автоматически: только бы не думать ни о чем, расслабиться, подышать ровнее. Возле кассы вытянулась длинная очередь. Но и там ее не было.

— Долго говорить не буду, — начал Кречетов в раздевалке. Услышав собственный голос, запнулся, с трудом перевел дыхание. Этого еще не хватало. — Надо сыграть в свою игру, контролировать центр поля и подступы к нашей штрафной. А нападение — на контратаках… Гена, оттянись сегодня чуть левей, и повнимательней…

Лешка смотрел на ребят, притихших, посерьезневших, и только в этот момент понял, что игра его последняя и надо выложиться. За тонкой стенкой раздевалки играла музыка, вполголоса переговаривались болельщики, гудела толпа возле пивного павильона.

Кречетов давал установку защите. Здоровенный крайний (Федя из литейного цеха) слушал, наклонив голову. Оттопыренные уши просвечивали на солнце. Кречетов, притопывая, ходил вокруг Феди, и голос его звучал отрывистым фальцетом. Был тренер невысок ростом, смугл и худ, и вся фигура его, обтянутая шелестящим плащиком, выражала сдержанную, затаенную силу.

— И главное — не забывай о подстраховке.

— Я понял, Петр Григорьевич, — выговорил, наконец, Федя.

— Отлично. А ты, Леша, поострей сегодня действуй. Бей при первой возможности, второй не дадут. У тебя иногда получается, — Кречетов улыбнулся, смешок всколыхнул тишину.

— Постараюсь.

— Отлично! — Кречетов посмотрел на часы. — Можно переодеваться. И ладом, ладом разминайтесь.

Кречетов вышел. В затянувшейся тишине парни раскрывали сумки.

— Пивка бы для рывка, — мечтательно заметил кто-то.

— Больше ничего не надо? — спросил Олег.

— Пасик-пасик — и в запасик, да?

Лешка шнуровал бутсы, пальцы не слушались его. Лезло в голову, что Кречетов все знает и в последнюю минуту не поставит на игру. Лешка испугался.

— Бинтик есть? — наклонился к нему Олег.

— Что?

— Бинтик, говорю.

Лешка подал бинт, расслабленно сел, опустив руки. Парни одевались быстро. Приседая, подпрыгивая, проверяли форму, и от дробного перестука шипов замирало сердце. Говоров взял мяч, головой подбросил несколько раз. Звенящая покорная упругость мяча ненадолго успокоила его.

В приоткрытую дверь заглянул Кречетов.

— Пора.

Выходили молча, у порога разбирали мячи, стараясь не смотреть по сторонам на обступивших болельщиков. Болельщики даром времени не теряли, подбадривали, как могли:

— Давай, орлы!

— Где наша не пропадала!

— Держись!

Лешка замешкался, вышел последним. Заставив себя улыбнуться, шевельнул худенькими плечами, потом разом подобрался, напруженно побежал в поле. Бежал он легко и свободно, полной грудью вбирая воздух, словно все страхи и сомнения его остались позади, в раздевалке. За спиной уже слышался сдержанно густой гул трибун и редкие аплодисменты.