Александр Максик - Недостойный

После завтрака мы с Ариэль ушли позаниматься. В какой-то момент она отправилась на пробежку, а я осталась лежать на ее кровати, разложив перед собой учебники. Должно быть, я выполняла задание мисс Келлер. Ради нее я работала усердно. Она единственная из моих учителей нравилась мне, и я тоже, похоже, была ей симпатична. Я старалась разобраться в каком-то стихотворении, и вдруг он внезапно появился там с чашкой кофе. Стоял в дверях и улыбался мне. Спросил, над чем я работаю. Я рассказала, и он вошел. Ничего странного в его присутствии не было. То есть я не чувствовала неловкости или испуга. Он сказал, что никогда не любил поэзию, что-то в этом роде. Я лежала на животе спиной к двери, и он сел рядом со мной. Прихлебывал кофе и смотрел на страницу, пытаясь вникнуть. А потом сказал что-то вроде: «Не знаю, Мари, это, наверное, не для моих мозгов». Потом от души хохотнул и положил мне ладонь на плечо. Но он просто похлопал меня по плечу, понимаете? Мол, ладно. Оставляю тебя с твоим заданием. Не буду мешать. В таком духе. И тут вернулась Ариэль, и мы оба обернулись. Она стояла в дверях в спортивном костюме и смотрела на нас.

— Ты что-нибудь понимаешь в поэзии, Ариэль? — спросил он.

Она ничего не ответила, да я все равно не помню. Ариэль, бледная, пожала плечами и пошла в душ. Остаток дня она со мной практически не разговаривала.

Ариэль никогда ни словом об этом не обмолвилась, но чувствовалось, что она меня ненавидит. Все кончилось, понимаете? Неделю спустя мы пошли в бар в Пятом округе, «Лонг-хоп». Там были Альдо, Мазин и другие ребята, которых я не помню. Мы все напились. Бар был переполнен, и за маленьким столиком мы сидели, наверное, впятером. А затем появился Колин и сел к какой-то девчонке на колени. И улыбнулся мне. Я его проигнорировала.

То есть он никуда не делся. И я не первый раз увидела его после того случая. Но, Боже мой, меня затошнило от его вида. Хотелось бы мне сказать, что при виде его в тот вечер я почувствовала только злость, но правда в том, что когда он к нам подсел, мне стало еще и страшно. Что было потом, я помню не очень четко, но в какой-то момент Ариэль спросила:

— Как там мистер Силвер?

И я подумала, она разговаривает с Колином, потому что они оба ходят к нему на занятия, но потом увидела, что Ариэль смотрит на меня. А все смотрят на Ариэль, ждут разъяснений. Поэтому она снова спросила, и я ответила.

— Не знаю.

Тогда она повысила голос:

— Да ты не ломайся, Мари, скажи им.

Я в ужасе на нее уставилась. А она улыбнулась и кивнула:

— Отлично, тогда я им скажу. Мари подцепила мистера Силвера.

Не помню в подробностях, что случилось потом. Только слова Колина, что это чушь.

— Тебе это приснилось, — сказал он.

Тогда я не знала, кого ненавижу больше. Лицо мое пылало, все таращились на меня. Должно быть, они поняли. Я повернулась к Ариэль, назвала ее сучкой и ушла.

Направилась я к реке и шла быстро, а потом остановилась на мосту. Это был Малый мост или мост Дублона. И я стояла там, не зная, что делать и чувствуя себя совершенно одинокой. Просто раньше эта мысль не приходила мне в голову — что я по-настоящему одинока. И как себя при этом ощущаешь. Да еще на мне была моя дурацкая юбка и проклятая майка, которую выбрала для меня Ариэль… Я дрожала и подумала: «К черту!» И отправила ему сообщение. Написала: «Я в вашем районе, зайти к вам?»

Я ждала, глядя на реку и наблюдая за проходящими теплоходами. Потом — чудо — он ответил «да».

Я пошла вдоль реки по стороне quai [25] Набережная ( фр ). , мимо закрытых bouquinistes [26] Букинистические магазины ( фр .). .

И только добравшись до Нового моста, я всерьез задумалась о том, что делаю, куда иду. Шла я в ярости, с мыслями об Ариэль. Она знала, что случилось у меня с Колином. Она обещала его ненавидеть. Хотела позвонить в полицию. Сказать своим родителям и все такое. И вот она сидит с ним в баре и смеется надо мной. Ни о чем другом я думать не могла, но когда дошла до Нового моста и перешла улицу, чтобы подняться по улице Дофина, осознала, куда я иду. Это заставило меня замедлить шаг. По улице я поднялась не спеша, но ни на секунду не отказалась от своего решения.

Он жил на верхнем этаже. Лифта нет, лишь узкая, неровная лестница, которая все кружила и кружила, выше и выше. Дверь наверху была открыта. Когда я вошла в квартиру, он ничего не сделал, только смотрел на меня. Это было ужасно. У меня так стучало сердце. Едва я его увидела, как мне захотелось только одного — чтобы он обнял меня. Просто подойди ко мне и обними. Но он этого не сделал, и я не знала, как себя вести.

Каким-то образом я оказалась сидящей на кухонной стойке. Не помню. Я просто пыталась быть крутой. Сказала ему, что пришла сюда трахнуться с ним. Нет, вы только представьте. «Я пришла сюда трахнуться с вами, мистер Силвер», — сказала я. Он, видимо, подумал, что я шучу. Смотрел на меня этими своими глазами, с этой улыбочкой, как будто он такой умный, так его растак. Как будто немного жалел меня. Словно видел все, все обо мне знал. Придурок.

Потом он все же меня коснулся. Подошел ко мне и запустил ладонь в мои волосы, и я — пропала. Я хочу сказать, никогда в жизни я ни с кем так не теряла голову, как с ним. Я бы не назвала его этаким супермужчиной, который скрутил меня и поволок в постель. Но было в нем что-то, честно. Я чувствовала тепло его ладони на своей шее. Понимаете, его пальцы касались моей кожи, а я, клянусь, ни о чем не думала — только «слава Богу, слава Богу, слава Богу, что ты меня касаешься». Я была так благодарна! Всем своим телом я была благодарна и испытывала облегчение. А потом он целовал меня так, как он умел — мягко, медленно, нежно, черт бы его побрал, ласково, словно я любовь всей его жизни, так что у меня ноги подкашивались.

Я разделась. Он заставил меня сделать это для него. А сам смотрел. Я очень замерзла, а окно было открыто, и в квартире тоже было холодно, и я дрожала там, казалось, не один час. Но я сделала это, и он улыбнулся мне, и улыбка напомнила мне чем-то взгляд моей матери, когда я спустилась по лестнице в первый школьный день. Затем это превратилось в игру. В смысле я расслабилась и сделала маленький ответный шаг — велела ему снять к черту одежду. Ему это, по-моему, понравилось. Мы вместе смеялись, и. Боже, какое это было облегчение — посмеяться вдвоем с ним. А потом я так обрадовалась, что оказалась у него. Потом уже я хотела только одного — чтобы он уложил меня в постель. Никуда больше я идти не хотела. Больше никуда.

Я наблюдала за ним. Он не сводил с меня глаз. Даже когда перешагивал через свои джинсы. Он оказался в хорошей форме. В смысле он был крепче, чем я представляла. На груди и на ногах у него были волосы. Меня это напугало. Не потому, что показалось отталкивающим. Или привлекательным. Да я вообще ничего не подумала. Просто заметила это. Потом он снял трусы. Я смутилась, как будто для меня это оказалось уже слишком, даже если я и увидела… Я хочу сказать, что впервые вот так увидела обнаженного мужчину. Я отвернулась и принялась подниматься по лесенке. Обратила внимание, что постель у него застлана, и мне понравилось, что простыни чистые, а подушки лежат на своем месте. Потом я забралась под одеяло, и это был, возможно, самый чудесный момент в моей жизни. То есть я так замерзла, а тут этот мужчина, и я ложусь к нему в постель, забираюсь под простыни, которые холодят кожу.