Факир Байкурт - Избранное

Исмахан с трудом разогнула поясницу.

— Ох, Сейдо, доконала меня болесть. Спасу нет от болей. Али Деликурт отвез свою жену в город на лечение, Ашык Мехмед тоже. Один ты не печешься о здоровье своей жены, Сейдо.

— Не болтай чего не знаешь! Их женам совсем по другому поводу уколы делали. Потерпи, и я тобою займусь.

— А как ты съездил, Сейдо? Набегался вдосталь?

Я не удостоил домашних ответом, а сразу приступил к делу:

— Ну-ка, Яшар, тащи сюда свою куропатку. Я не один приехал, а с американцем Харпыром-беем. Он ждет меня в машине, будем вместе охотиться.

Знал я наперед, что отец серчать будет. Но что мне оставалось делать? Вот и решил сразу брать быка за рога. Пусть хоть сердится, хоть не сердится — мне сейчас не до того.

— Ты, жена, приготовь обед получше, к полудню вернемся. Неплохо бы и с собой еду прихватить. Как думаешь, отец, мы сможем их найти в Хелледже?

— Кого?

— Да куропаток же!

— Пока что они там попадаются. Не ручаюсь, что они там всегда будут.

— Давай, Яшар, пошевеливайся! Чего расселся! В кои-то веки нам удача улыбнулась, а ты сидишь истуканом! Я там битых два дня околачивался, ждал, когда у этого типа выходной будет. По дороге все уши ему прожужжал. Вроде бы обещал. Те американцы, что на кабанов охотились, не дали мне свои визитные карточки. Зря я им задницу лизал. Зато этого я обработал как следует. Теперь для меня важней важного организовать ему хорошую охоту, тогда уж наверняка устроит меня на работу. А не для меня, так для Али постарается. Как только я начну получать тысячу или две тысячи лир в месяц, всех вас перевезу в Анкару.

— Сейдо!

— Что, отец?

— Охотники на кабанов с вами приехали?

— Нет, мы сами по себе, выехали очень рано.

Яшар нехотя поднялся, приблизился к клетке с куропаткой. Сразу было видно, как ему не хочется отдавать в мои руки свое сокровище, и потому он в нерешительности переводил глаза с деда на меня и опять на деда. И чего он кочевряжится?

— Это единственная прирученная куропатка. Если понадобится, мы ее выпустим ненадолго из клетки, и она приведет к нам других, лесных куропаток, а затем…

— Смотри, Сейдо, упустишь куропатку нашего сына, лучше домой не возвращайся! — вмешалась в разговор Исмахан. — Накройте клетку чем-нибудь, пристройте между ветвями дерева, но только выпускать не вздумайте! Она и без того приманит вам сколько угодно лесных куропаток. Понял?

Отец едва заметно улыбнулся Яшару. Видимо, они о чем-то сговорились взглядами.

— И я с вами пойду! — выпалил мой сын.

Каков негодник, отцу не доверяет! Сейчас мне недосуг, а то всыпал бы ему пару горяченьких! — рассердился я, но, чтоб не затевать скандала, примирительно сказал:

— С нами, сын, нельзя. Мы на машине едем.

— И я сяду с вами в машину.

— Еще вопрос, согласится ли Харпыр-бей.

— А ты попроси хорошенько, он и согласится.

— Тебе все равно там делать нечего. Не бойся, никуда я твою куропатку не отпущу.

— Почему бы и не поехать мальчику с вами? — заступился за внука отец. — Он вам не помешает.

— Не о том речь! Как вы не понимаете — автомобиль не мой. Некрасиво получается. И самое главное — у него всего два ружья. Яшар будет только под ногами путаться, без ружья-то.

— Подумаешь, ружье! — опять вмешалась моя жена. — Глазом моргнуть не успеете, как он сбегает к Кадиру и попросит у него ружье.

— Нет! — отрезал я. — И чтобы больше разговоров не было! Кадиру только знать дай, так он сам примчится сюда и станет навязываться со своими услугами. Забыли разве, каков он, наш Кадир, охотник этот?

Харпыр-бей ждет в машине, а мы тут никак сговориться не можем. Я пошел и взял клетку — пора закрывать говорильню.

— Яшар останется дома, — железным тоном приказал я. — Мы с этим типом и вдвоем управимся. Третий лишний. За куропатку не волнуйтесь, я ее из клетки не выпущу и ему не позволю. Все!

Уже снизу я крикнул:

— К обеду вернемся, не беспокойтесь.

Пускай себе Яшар дуется, у меня другого выхода нет.

— Этот куропаточка вери гуд, — сказал я Харпыру-бею, показывая ему клетку.

— А нельзя ли слушать, как она поет? — спросил он.

— Придет время — услышишь, Харпыр-бей. Замечательно она поет. Тебе понравится. Полюбишь эту куропатку. Но только мой сын любит ее пуще всех на свете. Ну, поехали, что ли…

Яшар с крыши наблюдал за нами. И еще я заметил, как Карами заметался у себя по двору. Его, видно, распирало любопытство, что ж это такое делается без его ведома? Откуда взялась американская машина? Зачем Сейдо потащил клетку с куропаткой? Не знаю, смекнул ли он, что к чему. Догадался ли, что это я везу Харпыра-бея на охоту, чтобы заручиться его расположением к себе.

Рассказывает Яшар.

Дед осерчал на отца — больно тот самовольничает. Помешать ему дед не может, да и вряд ли отец станет слушать. У нас спокон веков ведется, что младшие делают все, как им скажут старшие, а мой отец в последнее время все чаще против него идет. Дедушка отмалчивается, не хочет, видимо, доводить дело до открытой ссоры и от этого еще пуще серчает. Я деда как себя самого понимаю.

Итак, сел отец в машину к американцу и уехал. Уж дед ни за что на свете не сел бы в такую машину. А оттого, что отец забрал с собой мою куропатку, я просто места себе не находил. До чего у меня погано на душе сделалось! Что ж это получается — отец может отнять у меня самое дорогое?! Само собою, у меня нет ничего такого, что не принадлежало бы отцу. Ничего, кроме куропатки. Она моя, только моя. Однако он и ее забрал… Не зная, чем занять себя, я бесцельно шатался из угла в угол. Дедушка велел отыскать моего старшего брата Али и сказал:

— Ну-ка собирайся, пойдем на наше поле в Еникесик, пора к пахоте приступать. Весной что-нибудь там посеем. Пусть поле будет готово.

Лицо у Али недовольно вытянулось:

— Куда спешить, дедушка? Никто еще в деревне за пахоту не брался.

Тут мы услышали голос Карами:

— Эльван-чавуш! Эй, Эльван-чавуш!

— Поди открой ему, — сказал мне дед.

У Карами в зубах зажат мундштук, куда вставлена сигарета с фильтром. Он приветствовал нас:

— Как поживаешь, Эльван-чавуш? Как твое здоровье, Исмахан? Боли поутихли? — Он и нас с братом не обошел вниманием: — А как твои делишки, Яшар-эфе? Что поделываешь, Али, тезка прославленного имама?

Мы поблагодарили его, а мама пожаловалась, что боли нисколько не утихли, наоборот, хуже стали.

— Что за машина приезжала к вам? — не утерпел Карами. — Разве Сейдо на золото напал? Неужели американец приезжал к вам?

— Да, американ, — неохотно ответил дед. — А ты как прознал об этом?

Дед с трудом удерживался, чтоб не брякнуть Карами напрямик: «Не вмешивайся-ка ты, брат, не в свои дела».

— Сейдо ведь только что вернулся из Анкары, не так ли? — продолжал Карами. — И чего он там делал?