Джон Ридли - Путь к славе, или Разговоры с Манном

— Послушайте, Джеки, я веду дела для кое-кого, на довольно скромном уровне. На очень скромном, если говорить начистоту. Но мне кажется… С вами у меня может что-то получиться. Во всяком случае, я могу устроить вам кое-какие гастроли, могу вывести вас на кое-какие сцены. А когда вы будете готовы, я сумею навести мосты, устроить вам смотр в нескольких заведениях. Когда вы будете готовы, — снова повторил Сид. — Можете сейчас ничего не отвечать мне, подумать на досу…

— Да! — О чем тут было думать? Согласиться работать с Сидом — или с другим из сотен агентов, которые никогда мне не встречались? — Да, сэр. Работать с вами было бы большой честью для меня.

— Ну, большая честь — это слишком. Значит, согласны?

Он достал из кармана визитную карточку и вручил мне.

Ничего особенного. Обычная карточка. Плоские черные буквы — имя и рабочий адрес Сида. Просто карточка. Я по сей день храню эту карточку — истрепанную, пожелтевшую от времени.

Сид сказал:

— Приходите ко мне завтра, и мы все обсудим. С десяти до пяти, только не с двенадцати до часу. Спасибо, Джеки.

Он меня еще благодарит?

Сид зашагал было к выходу.

Он повернулся, и вдруг у меня возникло странное чувство, разом смявшее всю мою радость: будто Сид — последняя спасательная шлюпка, отходящая от тонущего корабля, и он сейчас отплывет, а все невезучие пойдут ко дну. Это чувство придало мне смелости.

Смелости.

Я и сам не знал, что мне делать с этим ощущением, — только понимал: нельзя, чтобы Сид отошел хоть на шаг.

— Мистер Киндлер! — окликнул я его.

Он остановился и оглянулся.

— Вы можете подождать минутку, сэр?

— Подождать?

— Только одну минутку. Пожалуйста.

Со сцены как раз уходила стриптизерша с комом одежды в руках. Направляясь в раздевалку, она прошагала прямо мимо Сида. Он даже не посмотрел на нее.

— Хорошо.

Я пустился в долгий бег с препятствиями через все закулисье, проталкиваясь через борцов и полуголых женщин, и вертел головой во все стороны, разыскивая… разыскивая… разыскивая…

— Фрэн!

Она, совсем как я некоторое время назад, сидела в углу и тихонько напевала себе под нос.

— Пошли!

Она запаниковала, решив, что пропустила свою очередь:

— Мой выход?

— Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Что, свидание мне решил устроить? У меня нет на это времени. Мне нужно повторить свой номер.

Плевать. Я схватил Фрэн за запястье. Потащил ее туда, откуда бежал. Объясню ей все, когда буду объяснять все Сиду.

— Мистер Киндлер, — выпалил я еще на ходу. — Это — Фрэнсис Клигман. Фрэнсис, мистер Киндлер.

— Сид.

— …Приятно познакомиться, — бросила Фрэн небрежно: она все еще искренне полагала — или опасалась, — что я вознамерился найти ей жениха.

— Мистер Киндлер — агент.

— Сид.

— О-о-о. — Тут Фрэн наконец улыбнулась. Значит, это не Сид-потенциальный-жених. И Фрэн обнажила зубы перед Сидом-потенциальным-агентом.

— Фрэн — певица.

Сид кивнул:

— Видел. Слышал. Красивый голос.

— Она действительно талантлива.

— Она очень талантлива.

— А как вам кажется — вы могли бы стать и ее агентом?

— Я не ищу певиц. Я ищу комиков. Комика. Приятно было познакомиться, мисс Клигман.

Сид уже начал поворачиваться спиной. Я остановил его:

— Но я не могу бросить ее здесь.

— Бросить? — За очками глаза Сида принялись за настоящую акробатику — суживались, сходились в одну точку. Так он всячески пытался изобразить, что просто не понимает, о чем я говорю. — Это же Нью-Йорк — не Сибирь.

— Это развлекательное заведение, и вы сами говорили, что я могу застрять тут на всю жизнь. То же самое может случиться и с Фрэн.

— Ничего плохого с ней не случится. Она… — Тут он поглядел мимо меня на Фрэнсис. — Вы — очень талантливая девушка.

— Мне вы тоже говорили, что я талантлив. Говорили, что я талантлив, и говорили, что я могу всю жизнь проторчать здесь.

— Я лишь имел в виду… Я хотел сказать… — Сид перевел дух, помолчал и выложил: — Мне сейчас не нужна певица.

— Все в порядке, мистер Киндлер, — приветливо сказала Фрэн, хотя ей стоило труда сохранить на лице улыбку. — Я понимаю. В любом случае спасибо.

У меня вдруг зазвенело в голове: упало кровяное давление. Я заволновался. И заявил Сиду — человеку, бросившему мне спасательный трос:

— Я не смогу с вами работать, если вы не возьмете Фрэн вместе со мной.

За сценой находилось человек пятнадцать или двадцать, еще сорок человек в зале слушали, как на сцене разрывается губная гармошка. И весь этот шум заглушил стук моего сердца, грохотавшего как испорченная коробка передач.

Фрэн положила конец этому уродливому грохоту:

— Ты не должен так поступать из-за меня.

Должен? Я и не хотел. Но ведь Фрэн была моим другом, а чутье подсказывало мне, что друзья обязаны выручать друг друга. Слова, которые я произнес, сами собой слетели у меня с языка, выразив мой безотчетный порыв.

— Значит, если я не возьму ее, — подытожил Сид, как бы уточняя, правильно ли он меня понял, — вы не позволите мне взять вас?

— Я просто думал, вы… Я просто хотел сказать… — Моя соображалка работала с двойной скоростью, силясь придумать способ всех осчастливить, при этом я старался не глядеть в сторону Фрэн, чтобы не показалось, что я готов уступить. Но ничего путного не придумал. Недаром я острил со сцены, а не работал в ООН. Я уже подумал, моей карьере пришла крышка: мало кто из антрепренеров потерпит, чтобы комик из ночного клуба учил их вести дела. На мое счастье, Сид к таким людям не относился. Он воздел руки — в знак поражения, смешанного с досадой:

— Ну хорошо, я возьму и певицу.

— Фрэн? Вы возьмете Фрэн, правда?

— А что — у вас есть еще одна певица? Во имя всего святого, не говорите, что у вас есть еще одна певица.

— Нет-нет. Только Фрэн.

— Только Фрэн. Только Фрэн вполне достаточно. — Сид вытащил еще одну карточку и вручил ее Фрэн, в тех же словах назначив ей время встречи. Потом посетовал: — Удачная выдалась ночь: комик, который меня шантажирует, и певица, которая мне не нужна.

Удачная ночь выдалась у меня. Сид снял меня с острого крючка. Я в трудную минуту постоял за Фрэн. Ведь она — мой друг. А раз она мой друг, то я, не раздумывая, сделал бы все возможное, чтобы поделиться с Фрэн частицей удачи, которая решила повернуться ко мне лицом. Я уверял себя, что никак иначе и быть не могло.

Я лгал себе самому.

Истина же…

Истина заключалась в том, что я больше всего на свете хотел вырваться из Театра на Четырнадцатой улице. Истина заключалась в том, что я хотел этого так сильно, так страстно, так жадно, что, дойди дело до этого… дойди дело до этого, я бы бросил Фрэнсис там, где она была.

Фрэн лучезарно улыбалась. Она нисколько не сомневалась, что за какую-то пару минут мы оба проделали путь от эстрадных выступлений до — по меньшей мере — эстрадных выступлений с агентом. Сид попал в плен благодарных объятий, на него обрушился град поцелуев.