Николай Беспалов - Встречи на ветру

– Выходит, я для Вас что-то вроде лекарства?

– Выходит. – Он до бесстыдства откровенен. – Учти одно, это тоже медицинский факт: если женщина не расположена к флирту, то, как мужик ни вертись вокруг неё, ни черта у него не получится.

Что за напасть: все мужчины, что ухаживают за мной, старше меня. Двое женатики. Аркадий развелся, но говорит, что их развод был предрешен до встречи со мной. Этот тоже женатик. Упаси боже, чтобы и он надумал уйти из семьи. Столовую прошли, перешли к кинотеатру «Арc». «Пригласил бы в кино». Но он о другом:

– Вот о чем я с тобой хотел поговорить. Меня прочат в облсовпроф, начальником отдела. Не завтра, но к новому году определенно. За это время я должен подготовить себе замену. Лучшей чем ты кандидатуры нет. Так что с места в карьер, Ирочка.

Тут он обнял меня за плечи. От смущения я ляпнула – такое со мной бывает:

– Уже начали?

– Юмористка. – Руку снял.

Дальше до Каменноостровского моста мы шли молча, более того, на некотором отдалении друг от друга, как будто вовсе не знакомые люди.

Каменный остров я люблю, да нет времени там погулять. Тут решила: предложу Николаю Арсеньевичу пройтись.

– Можно, – отвечает он грустно. – Погода благоприятствует.

Теперь я взяла его под руку – не отдернул, а легонько пожал. Знак примирения? Пусть так. Мы пошли по одной из аллей парка. Тут как загородом, воздух свеж, птицы щебечут, пахнет влажной листвой, хорошо бы присесть. Устала я за этот день.

– Тут даже скамеек нет, – угадал мое желание Николай Арсеньевич. – Я что-то устал.

– У дураков мысли сходятся, – опять я ляпнула что-то непотребное.

– Определенно, ты мне нравишься. С учебой у тебя как? Займешь место моего зама, времени на учебу мало останется. Сдюжишь?

– Сдюжу, – не стану же я говорить ему, что у меня есть знакомая, которая учится там же, но двумя курсами старше.

– Гляди, там скамья, присядем?

Скамейка стояла под толстым деревом, дубом, вокруг него желтели желуди. Погода такая, что они раньше времени пожелтели.

Уселись. Хорошо. Ноги вытянула, пускай отдыхают.

– Красивые у тебя ноги. Вот ты мне скажи: отчего это мужики, как увидят женщину, первым делом смотрят на её ноги?

– А я думала вы, мужики, прежде всего, смотрите на попу.

– Ты так считаешь?

Ну не дурацкий вышел у нас разговор? А все, я так думаю, от смущения. Мне неловко оттого, что он, мой будущий начальник, – точно не знаю, но догадываюсь, – неровно дышит на меня. Такая ситуация меня не устраивает. Помню слова одного хлюста: «Где живешь, там не живешь» – в том смысле, что не занимаешься любовью. А где живешь, там любовью нельзя заниматься.

– Я бы выпил сейчас чего-нибудь.

Я поняла, о каком питье он говорит, но чертик сидит же во мне.

– Тут автомата с газированной водой нет.

– Все шутишь.

На этом наша прогулка по парку закончилась. Я так и не поняла, что это было. О том, что он скоро уходит на повышение и меня прочит на свое место, он мог сказать, и это было бы уместнее, у себя в кабинете. Если решил начать за мной ухаживать, то как-то странно, как мальчишка.

До общежития мы доехали на трамвае и там почти всю дорогу промолчали, но наше молчание не было тягостным.

– В понедельник в обед зайди в профком, – говорит сумрачно. И почему не «ко мне», а «в профком»?

Так и спросила, он пояснил:

– Я в понедельник буду ходить по кабинетам в Смольном, а то, что тебе надо будет сделать перед вступлением в должность, моего участия не требует.

Расстались, не доходя до дома общежития. Не хотела я, чтобы кто-то увидел, с кем я на этот раз возвращаюсь.

Суббота, дела домашние, и хоть у меня дом – это комната в общежитии, но дел за неделю накапливается масса. Умаялась до чертиков: не было тогда у меня стиральной машины. Тоня с Клеопатрой пришли ко мне после семи вечера, обе встревоженные.

– Своим лучшим подругам – и такое не рассказала, – поняла, что и до их ушей дошла новость. Как исправить оплошность? Есть один верный способ – накрыть стол и угостить их. С чем, с чем, а с этим у меня проблем нет: с каждого аванса я покупаю чего-нибудь вкусненького – чего добуду. Баночку шпрот, сайры в собственном соку, а то и печень трески, обязательно бутылку водки или хорошего вина. Так что накрыть на стол для меня не проблема, как я уже сказала.

Тоня помогала мне, не то, что Клеопатра. Отварили рис, картошку. Рис пошел на салат с печенью трески, а картошку мы съедим и так. Первой начала говорить Клеопатра.

– Ира, – начала она торжественно, – мы, твои подруги, очень рады.

Дальше у неё заминка. Помочь? Нет уж, пускай сама выкручивается – и выкрутилась, но очень оригинально, в полном согласии со своей натурой.

– Мы очень рады, что у тебя теперь будет такой красивый начальник, – она права, с точки зрения наших женщин, не избалованных общением с особями противоположного пола, Николай Арсеньевич красавец. Клеопатра, произнеся такое, смутилась, покраснела лицом и, не дожидаясь нас с Тоней, выпила водку.

Так, в компании своих подруг я начала отмечать свой переход на новую работу. С высоты сегодняшнего положения скажу – восхождение.

Бутылки водки моим подругам показалось мало, и мне пришлось доставать вторую. Я не оговорилась, говоря «моим подругам»: себя я берегла для завтрашнего дня, не хотелось мне предстать перед Палом Ивановичем в «разобранном» виде. С ним, на берегу залива, в отдалении от городской суеты, я намеревалась отметить мой уход с производства. А в том, что это произойдет, я ни минуты не сомневалась. Такие дела с кондачка не делаются: решил партком, что я буду работать в профкоме, так тому и быть.

Антонина первая не выдержала алкогольной интоксикации, её вывернуло, слава богу, успела дойти до унитаза. Клеопатра продержалась до девяти вечера, до той минуты, пока из телевизора не полилась мелодия «Время вперед» композитора Свиридова.

У меня хватило сил убрать со стола и помыть посуду, потом и я сломалась.

– Товарищи, – начинаю я совещание с профоргами цехов и отделов. Что я буду говорить дальше, современному читателю будет и непонятно, и неинтересно. Отмечу, что это совещание я провожу накануне нового 1973 года. Николай Арсеньевич год как работает на Площади Труда в здании, создателем которого является архитектор Штакеншнейдер. Он находит время и звонит мне хотя бы раз в неделю. Думаю я, что это вызвано не столько его служебным рвением, а сколько тем фактом, что он не оставил надежды наладить со мной близкие отношения.

Мне же его притязания, откровенно говоря, противны. После памятного воскресенья на бегу залива, проведенного с Павлом Ивановичем, и последующего вечера у него дома, мне никаких других тесных, близких, полублизких и полутесных отношений с мужчинами не нужно.