Жан Фрестье - Выдавать только по рецепту. Отей. Изабель

Она по-прежнему не шевелилась. Его порыв мгновенно угас. Поля охватило прежнее беспокойство. Как он мог хотя бы на секунду забыть о болезни, рискуя ухудшить ее состояние? При свете ночника он взглянул на свои наручные часы. Оставалось еще минут тридцать, прежде чем он встанет с постели, разбудив-таки Изабель. Его правая рука настолько занемела, что он совсем не чувствовал ее. Со всей осторожностью, на какую был только способен, он вытянул руку, а спящая девушка повернулась со вздохом на бок и теперь лежала к нему спиной. Он потянулся рукой к ее животу. Ему показалось, что Изабель уже не такая горячая, как прежде. Жар, похоже, спал. Возможно, потому что наступило утро, а в эти часы обычно снижается температура, или же подействовал аспирин. Как бы то ни было, он вздохнул с облегчением. Раздвинув на затылке длинные пряди волос, он поцеловал Изабель в макушку. Теперь она принадлежит только ему. «И никто у меня не отнимет ее», — подумал он. Поль мог сколько угодно ласкать ее тело, и, независимо от того, спала ли она или делала вид, что спит, он был уверен, что Изабель не оттолкнет его. Глазами Поль давно исследовал все изгибы ее тела, но совсем другое дело было познавать его на ощупь. Она тихонько постанывала, чувствуя сквозь сон, как чья-то властная рука берет в свою ладонь сначала левую, а затем правую грудь. Он коснулся губами ее щеки и тут же получил в ответ легкий поцелуй, словно она благодарила его за ласку и в то же время призывала к порядку. Он тут же притих, наслаждаясь этими сладкими мгновениями, которые, возможно, никогда больше не повторятся. Затаив дыхание, Поль старался запомнить каждую ноту из бурной гаммы ощущений, воспринимая их как признаки того великого чувства, о чьем существовании он даже и не подозревал. И тут он понял, что окончательно потерял голову. У него уже не было уверенности ни в чем: ни в своем будущем, ни в том, как будут развиваться в дальнейшем его отношения с Изабель. Он знал точно лишь одно: отныне он предоставит ей полную свободу выбора. Ему же не оставалось ничего, кроме как беззаветно и безоглядно любить ее.

Наконец-то часы показали семь утра. Осторожно отодвинувшись, Поль выбрался из-под одеяла. При свете лампы он увидел беспорядочную массу белокурых волос, разметавшихся по простыням и подушкам. Пройдя в свою комнату, он на ходу накинул на плечи махровый халат и спустился по лестнице вниз. Накануне он забыл затворить ставни, и теперь холл был наполнен каким-то робким и грустным дневным светом. Как он и предвидел, Вермон сразу же поднял трубку и тут же пообещал, что начнет с него сегодняшнее посещение больных.

— Можешь на меня рассчитывать. Я буду у тебя самое позднее через полчаса.

Поль поспешил наверх, чтобы разбудить Изабель. Он подошел к постели, с очками на носу и градусником в руке.

— Изабель!

В ответ она недовольно пробурчала:

— Что? Что?

— Сейчас приедет доктор. Надо измерить температуру.

Перевернувшись на спину, она открыла глаза, в которых можно было прочитать удивление.

— Почему доктор?

И тут же поняла, что задает нелепый вопрос. Улыбнувшись, она взяла из рук отца термометр. Все также лежа на спине, она слегка подтянула к животу колени.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не совсем хорошо. И все-таки лучше, чем в прошлую ночь.

Ему показалось, что она о чем-то задумалась.

— Я помешала тебе спать. В котором часу я тебя разбудила?

— Часа в три ночи.

— О! Как же мне было плохо! А потом я уснула. — Она улыбнулась. — Мне было хорошо с тобой. Ну как, хватит держать градусник?

— Потерпи еще минутку, я слежу за временем. Вот, теперь пора.

Градусник показывал 38.

— Ты молодец! Это уже положительный сдвиг.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Она ответила на его поцелуй. Затем встала с постели, нисколько не заботясь о том, что на ней не было из одежды ничего, кроме короткого пуловера, отчего ее ноги казались еще длиннее.

— Куда ты?

— В ванную комнату.

— Хорошо, а я пойду вниз встречать доктора.

Вермон был невысоким плотным мужчиной лет сорока, с большой лысиной. Он хорошо одевался, его речь была грамотной и без малейшего акцента, что встречалось довольно редко среди местных жителей. Больные любили его и доверяли ему. По правде говоря, он сохранил выговор и держался как парижанин, потому что еще каких-то десяток лет назад проживал в Париже, где с ним и познакомился Поль.

— Скажи-ка, приятель, разве ты говорил мне когда-нибудь, что у тебя есть дочка?

— У нас не было случая.

— Сколько ей лет?

— Семнадцать.

— Прекрасный возраст. Скоро будешь выдавать ее замуж?

— Возможно.

С чемоданчиком в руке Вермон стал бодро подниматься по лестнице. Поль за ним едва поспевал. Они обогнули веранду, прошли мимо библиотеки, служившей одновременно и рабочим кабинетом. Доктор приготовился постучать в дверь.

— Входи, входи, она тебя ждет.

Вермон вошел, любезно поздоровался и, поставив свой чемоданчик на стул, а сам усевшись на другой, занял собой всю комнату.

— Итак, вас зовут Изабель… Покажите язык… Ваш отец, человек весьма скрытный, ни разу не говорил мне о вас… Пощупаем живот… ложитесь на спину. Прекрасно.

Несколько минут он молча осматривал ее.

— А твоя дочка вовсе не дурна.

— Тебя это удивляет?

— Нисколько. И ты, приятель, тоже по-своему хорош собой. Знаешь, я должен задать Изабель несколько вопросов, которые отцу слышать не обязательно.

— Я спущусь вниз и там подожду тебя.

— Так будет лучше, а если ты еще сваришь нам по чашечке кофе покрепче, то будешь и впрямь душка.

«С ума сойти можно, — думал Поль, стоя у газовой плиты, — как некоторые врачи умеют сразу успокоить. Этот Вермон — отличный парень! Если он даже застанет больного при смерти, то заставит его поверить в выздоровление». Вконец расчувствовавшись, Поль засыпал в кофейник двойную порцию кофе, затем залил начинавшей закипать водой. Услышав шаги Вермона, он вышел из кухни в холл.

Врач торопливо спускался по лестнице.

— Ничего страшного. У нее воспалилось горло и вдобавок ко всему небольшой герпис. Не пройдет и двух дней, как все будет в порядке. Ты разволновался? Теперь успокойся.

Разложив на столе бланки рецептов, вынутые из кармана пиджака, он принялся быстро заполнять их. Поль принес кофе:

— Не хочешь ли чего-нибудь перекусить?

— Нет, спасибо. У тебя прекрасная дочь, здоровью которой можно только позавидовать.

И привычно громко расхохотался, затем пожал руку своему приятелю:

— Благодаря тебе мой рабочий день сегодня начался хорошо. Ты даже не представляешь, приятель, какая это тоска с утра до вечера осматривать одни лишь старые задницы!

Не переставая дуть на свой кофе, наконец он выпил его.

— До свидания, счастливый папаша. Проследи, чтобы сегодня малышка оставалась в постели. Завтра у нее температура снизится до 37 и она сможет вставать.