Елена Ляпота - Через тернии к свету (СИ)

— Так уж и умничка.

— Да, она к нам сразу после института попала. Весь путь прошла от простого менеджера и до начальника отдела. Виктор Станиславович ее очень ценил, несмотря на то, что спорили они порою очень жестко. Коллектив ее любит. Она ведь как птичка, с утра до ночи, и все сама.

— Плохо.

— Что плохо? — удивилась Антонина Георгиевна.

— Женщина, погрязшая в работе, — улыбнулся директор, — Это плохо. Так ведь и муж сбежит, дети сиротами останутся. Потом нервы зашалят, здоровье пошатнется, и прости-прощай, ценный работничек.

— У нее семьи нет. — поджала губы Антонина Георгиевна и как-то странно посмотрела сначала на директора, потом в потолок, а затем куда-то в сторону.

— Вот-вот. Типичный синий чулок.

— Это уж ее личное дело. Что касается работы — претензий нет.

— Понятно… Еще умнички-разумнички имеются? — директор был в отличном расположении духа и поэтому бесстыдно подтрунивал над своим замом. Но Антонина от волнения принимала все за чистую монету.

— Наши девочки все умнички. И много симпатичных, порядочных. Вы только сразу их на место поставьте. Что, мол, служебных романов не приветствуете, а то спасу не будет. Особенно Соньку Бережную. Она девка видная, но наглая, на мужиков падкая, из тех, кто свое не упустят.

— Спасибо за предупреждение, — Константин выдавил из себя очередную улыбку. Заместительша начала его раздражать, настроение пошло на убыль. Вот тебе и бабы. Никакой работы, одни только сплетни. Еще человека не видели, не узнали, каков он, чем дышит, как руководит, а уже хвостом крутят. Гнать бы отсюда все это бабье к чертовой матери. — Чего еще мне бояться прикажете? Или это все? Может, теперь о работе?

— Извините, Константин Юрьевич. Что-то меня не в ту степь понесло. Извините… — сконфуженно пробормотала Антонина, чувствуя, что директор остался недоволен ее словами. В конце концов, она же зам, а ведет себя как бабка-наушница. Стареешь, Тонюшка, стареешь. Так, гляди, и на пенсию отправят.

— Что ж, Антонина Георгиевна, давай-ка теперь в ваш отдел закупок. С умницами знакомиться.

— Да-да, хороший отдел, сильный, вам непременно понравится. Девушки там толковые, молодые, прогрессивные.

— А также красивые и агрессивные, — снова усмехнулся директор.

— Нет-нет, там только одна красавица, Марина Викторовна. Все остальные так себе.

Тут Константин Юрьевич не выдержал и рассмеялся. Звонко, громко на весь коридор. Надо же, есть у бабенки чувство юмора.

— Главное, не влюбитесь. Это бесперспективно на все сто. — Антонина Георгиевна выглядела совершенно серьезной и почему-то разглядывала носки своих аккуратных немецких туфель.

Директор зашелся еще одним приступом хохота, на этот раз менее громким. Все-таки должность обязывала вести себя прилично.

— Ей-богу спасибо, Антонина Георгиевна, потешили вы меня в первый день работы. Я тоже человек юморной, стало быть, сработаемся.

Константин Юрьевич важно, одним резким красивым движением распахнул дверь, на которой красовалась табличка «Отдел сбыта», и гордо, по-хозяйски, вошел в комнату.

— Здравствуйте, дорогие сотрудницы. — голос его звучал величественно, да он и сам чувствовал себя чуть ли не королем. Еще бы, отхватить такой лакомый кусочек как пост директора в крупнейшем торговом центре. Только вчера он даже мечтать об этом не смел. А сегодня — сегодня он действительно король.

— Девушки, Марина Викторовна, позвольте представить вам Константина Юрьевича, нашего нового директора. — из-за спины сказала Антонина Григорьевна.

Константин Юрьевич задал еще несколько вопросов, все так же широко улыбаясь. Он вообще любил улыбаться по поводу и без. Особенно когда в мозгах его кипела напряженная работа. Он медленно окинул взглядом комнату, проследил из угла в угол, не упуская ни малейшей детали. Отметил порядок на столах, стеллажах и подоконниках. Потом быстро прошелся взглядом по лицам сотрудниц, отметив про себя, что ничего особенного в них не присутствует. Бабы как бабы. Обычные, размалеванные, с модными когтями как у медведиц.

Константин развернулся на каблуках, целиком довольный как коллективом, так и собой, как вдруг замер, широко раскрыв глаза. Рот также застыл в дурацкой полуулыбочке. Из-за углового столика виднелось очаровательное создание. Густая копна темных волос чуть ниже плеч, полные чувственные губы, огромные серые глаза в сочетании с неброским, но безупречным макияжем… Смертоубийственно, промелькнуло у него в мозгу, прежде чем свет померк, а сердце ухнуло и упало куда-то вниз, к ногам. Единственное, что отталкивало в этом образе, был взгляд: ледяной, насмешливый, надменный.

Почти целую минуту Константин стоял и таращился на нее, не в силах взять себя в руки. Спиной он почувствовал, как сотрудницы корчатся, едва удерживаясь от того, чтобы не захихикать вслух. Пора кончать эту комедию, промелькнуло в его мозгу. Стыдно.

— Так вот ты какая, Софья Бережная, — чуть слышно пробормотал он себе под нос. Антонина Григорьевна, будучи всего в двух сантиметрах, услышала его слова и закатила глаза к потолку.

— Маланина Марина Викторовна, — громко и отчетливо произнесло очаровательное создание. — Начальник отдела.

Новый директор решил сразу показать себя с самой серьезной стороны, чтоб не расслаблялись. А потому следующие две недели весь коллектив торгового центра, как в народе говорится, «пахал, что проклятый», заваливая директорский стол отчетами, графиками и «предложениями по улучшению качества труда», которые немедленно затребовал новоявленный шеф.

Вскоре появилось еще одно новшество: за шатание в рабочее время по коридорам и кабинетам без острейшей производственной необходимости премия резалась ровным счетом на десять процентов. И резалась нещадно, не делая скидку на должность и вклад в процветание родного центра. От такого контроля девчонки из бухгалтерии, привыкшие дышать и питаться местными сплетнями, как-то разом скисли и поскучнели.

Даже Сонька Бережная, наточившая было когти на директорскую мужскую особь, попритихла и вернулась к прежним, менее маститым, но более сговорчивым и веселым кавалерам.

Никому больше не казался Константин Юрьевич красавцем и перспективным женихом. Сходство с Сашей Белым было дружно вычеркнуто из списка начальственных достоинств. И прозвище ему придумали обидное — «злобный карлик», и жене его будущей хором сочувствовали, и косточки ему мыли так, что он, бедный, небось от икоты валерьянкой лечился на завтрак, обед и ужин.

Только Марина Викторовна мужественно переносила невзгоды и лишения, ведь для нее самой ровным счетом ничего не изменилось. Да, работы прибавилось. И болтать, чаи-кофеи гонять некогда. Но ведь она привыкла — она всю жизнь так.