Елена Некрасова - Щукинск и города

— А что он сейчас делает, какие работы?

— Да такие же, в своем стиле… Будешь ещё пиво?

— Давай. Ну он правда крут, ведь не надоело… нет, я думаю, он точно голубой, я их теперь чувствую. И мне кажется, что это были не понты, он же на полном серьезе собирался в Италию, чтобы отдаться модному искусствоведу, даже фамилию помню, какой-то там Олива. Чтобы тот занялся его раскруткой… это на Лахмана так подействовала поездка в Париж, у него там живет дядя, балерун или балетмейстер, но главное, как выяснилось, тоже педик. Причем у него есть жена, которая всё понимает… и этот дядя объяснил Яше, что мир искусства теперь весь голубой и прославиться можно только через жопу, ничего с этим не поделаешь, если хочешь карьеру, надо соответствовать… расслабиться, короче, и получить удовольствие. А Глинский ещё прикололся, говорит: Яша, а почему ты так уверен, что понравишься этому крутому искусствоведу? Ну, допустим, он таки голубой, и он номер один в Европе по постмодерну, но у тебя вид явно не европейский, борода клочковатая, зубы не очень, где маникюр? И таз шире плеч. И потом, крутые мэтры любят молоденьких, а тебе уже тридцатник и лысина намечается, сходи, что ли, к парикмахеру… Ты не представляешь, как Лахман напрягся, вот, казалось бы, зачем было вообще поднимать эту тему? Тем более в моем присутствии? Может, думал, что я куплю у него кучу картин, раз он собственной задницы не жалеет ради искусства?

— Ну да, брал на понт.

— Тогда почему он так дико напрягся? Он же весь покраснел и раздулся, никогда не видел его таким. Стал шипеть, как змея… что пытался объяснить тенденции мирового искусства провинциальному мудаку, что так тупо шутить может любое ничтожество, например, художник Илюхин, а он-то думал, что разговаривает с продвинутым интеллектуалом-постмодернистом, а не с идиотом… и время рассудит, кто окажется в обойме, а кто на свалке истории.

— Да, вполне в Яшкином духе… а я помню, как он ходил по мастерским и агитировал всех заниматься групповым сексом, для творческого раскрепощения. А ты уже вроде уехал… ты когда уехал?

— В девяносто первом. Как раз накануне путча успел.

— А я даже не помню, или в тот год, или на следующий… короче, Яша решил взорвать одесское болото, ударить, так сказать, группняком по мещанству, а идею позаимствовал у киевлян, эти двое его корешей тоже ветераны-групповушники и, видать, никак не могут остановиться. У них же в Киеве была коммуна, заселялись всей тусовкой в какой-нибудь дом под снос и жили, пока их не выгонят, потом находили другой…

— Да я помню, я же к ним туда ездил, шикарное местечко… Но я не знал ещё, что к чему, и поперся смотреть работы вечером, когда уже стемнело. На машине туда не проберешься, дорога завалена битым кирпичом, досками, мусором, короче, всяким дерьмом… и такой запашок плана, что можно идти без адреса, чисто на запах, но это ладно, прихожу — все уже в отпаде, сидят вдоль стен и шмалят, в полнейшей темноте. Вставать им в тягость, говорить тоже, но всё-таки клиент пришел, как-то зашевелились… Нашли фонарик и давай водить по холстам, потому что жэк уже отрубил электричество, я говорю — спасибо, ребята, я лучше днем зайду, посмотрю при нормальном освещении… А один так устало мне заявляет — по утрам сюда приходят иностранцы и скупают все подряд, так что можешь опоздать… Ну что ж, говорю, это супер, что вы продаетесь в таких бешеных количествах, вряд ли тогда вам нужны мои деньги… хотя в Москве на Фурманном даже не мечтают, чтоб каждый день сметали всё без разбора, я, кстати, только что оттуда… ну, типа, я тоже грамотный, и не надо так откровенно меня разводить… И тут я дико захотел по-большому и побежал в туалет, так скрутило, видимо, съел какую-то дрянь в ресторане. Воды там, естественно, не было, сортир весь засран, я выпачкал ботинки, их полили из какой-то банки, причем весьма экономно, и потерли газетами, но в такси все равно жутко воняло… а, главное, как потом выяснилось, в специальной комнате с проломленной крышей можно было культурно погадить и забросать это дело штукатуркой…

— Ну да, а деньги, заметь, гребли лопатой, просто им так было по кайфу… ну и перетрахались между собой, как кролики, а в Одессе эта мода не прижилась.

— В смысле — мода? Захватывать дома или трахаться?

— И то, и другое… Хотя Лахман из кожи вон лез, просто был борец за идею, говорил, что мы тут все обуржуазились, покупаем дома с машинами, а они там настоящие художники и живут на износ… ну да, половина его киевской тусы вымерла от наркотиков, это точно. Вот интересно, как бы отреагировала его любимая мамочка, если бы он стал жить на износ, она же ему каждый день носит обед в мастерскую.

— Но хоть кого-нибудь он сагитировал или нет?

— Понятия не имею, среди моих знакомых — нет… просто все по-страшному прикалывались, такая тема была… типа, а вам Яша уже предлагал группнячок? Он же только тем предлагал, у кого были хорошенькие жены или подружки. Лизке моей прочел лекцию, типа, это нужно для моего творческого роста, прикинь, отловил её после работы… с ним многие тогда поругались и до сих пор не общаются, не знаю, как на такое можно обижаться, это же прикол.

— То есть Лахман — половой гигант? В это трудно поверить.

— А знаешь, какой у него член? В стоячем виде — восемь сантиметров и загнутый книзу, он сам мне показывал.

— Как показывал? Ты серьезно?! Товар лицом предлагал, что ли?

— Так мы же учились на одном курсе, и Яшка ужасно страдал из-за члена, у него была мания сравнивать, но никто ему не показывал, разумеется… и тогда он начинал канючить, вытаскивать свой член, спрашивать, нормально ли это в принципе, короче, мрак… даже жалко было человека, просто какой-то ходячий фрейдистский комплекс, и все эти разговорчики про секс, и мания величия… короче, я думаю, что всё это фигня, никакой он не педик.

— Да, наверное… но почему-то Лахман вызывает сегодня столько эмоций, прикинь, Костя, мы с тобой уже целый час обсуждаем его жопу и член… причем тема ещё явно не исчерпана, это ведь тоже диагноз, как думаешь? Просто я взглянул на часы и понял, что прошел час. Но зато мне явно полегчало, отличное это пиво у вас нефильтрованное… просто бальзам на душу. О… даже не сильно шатает. Слушай, я пойду, я вечерком ещё забегу перед поездом, или ты будешь дома? Я бы хотел тебе кое-что… о, черт! Наклоняться нельзя, сразу голова закружилась…

— А чего мне дома? Лизка с детьми в деревню уехала, разве что помыться… давай, короче, созвонимся. А ты что, уже сегодня собираешься?

— А я тебе говорил, что мне нужно в Щукинск? Я просто не помню… и что сестра умерла?

— Ну да, говорил… но ты и раньше собирался в Щукинск, просто ты думал смотаться на недельку и потом вернуться в Одессу, а теперь как? Уже не вернешься? Ну понятно, извини, это я чего-то ступил…