Уолтер Абиш - Сколь это по-немецки
- Название:Сколь это по-немецки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Симпозиум
- Год:2000
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-89091-121-Х
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уолтер Абиш - Сколь это по-немецки краткое содержание
Уолтер Абиш — один из наиболее оригинальных и известных экспериментальных писателей США. За свой второй роман «Сколь это по-немецки» (1980) получил Фолкнеровскую премию. Характерное для Абиша рафинированное, экономное пользование языком, формальные эксперименты, опускающиеся до уровня алфавита, четко вырисовываются в сборнике рассказов «В совершенном будущем» (1975).
Все произведения публикуются в России впервые.
Сколь это по-немецки - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Джеймсу Локлину
Мадлен: И где для тебя центр мира? Поль: Центр мира?
Мадлен: Да.
Поль: Забавно. Ну, то есть мы никогда не разговаривали друг с другом, и стоило нам заговорить, как ты задаешь такой поразительный вопрос.
«Мужское / Женское», фильм Жана Люка ГодараМоя страна долго уклонялась от истории.
Ален ТаннерАНГЛИЙСКИЙ ПАРК
Пережитки былых зверств не исчезают, а превращаются в искусные сдвиги в ландшафте, которому эффект своего рода «Английского парка» придает требуемую естественность, пафос и надежду.
Джон Эшбери. Три стихотворенияОдна из страниц купленной мною раскраски в деталях показывала новый аэропорт: слева стеклянный восьмиугольник здания терминала, а на заднем плане заходящий на посадку самолет «Люфтганзы». Это немецкая раскраска, и, естественно, все лица в ней обычны для раскрасок, это красивые лица, улыбающиеся и счастливые лица. В них нет ничего характерно немецкого. Ничто, как мне кажется, не становится по сути немецким, не получив своего цвета.
Можно сказать, что раскраска тщательно воспроизводит почти все, что, так сказать, существует в голове ребенка, и ежедневно тысячи детишек усердно закрашивают лицо за лицом, предмет за предметом, все, что заполняет пространство на странице раскраски почти так же, по крайней мере на глаз, как и пространство в реальной жизни.
Когда, не будучи немцем, оказываешься в Германии, перед тобой встает проблема определения уместности и, до некоторой степени, жизненности всего, с чем ты сталкиваешься. Вопрос, который все время себе задаешь: Сколь это по-немецки? И: настоящий ли это цвет Германии?
Глядя в небо, ты почти готов поверить, что это то самое небо, которое немцы с тревогой разглядывали в 1923-м, и в 1933-м, и в 1943-м году, то есть тогда, когда их не отвлекали цвета чего-то еще. Чего-то, возможно, куда более отвлекающего. Теперь небо голубое. По-немецки соответствующее слово — Blau. Но у синего и голубого столько оттенков… у каждого ребенка огромный выбор… Французы говорят blеи , а мы говорим blue.
Купленная мною коробка карандашей тоже изготовлена в Германии. Они похожи на карандаши, изготовляемые в Америке, во Франции и в Японии. Дожидающийся меня в аэропорту человек вполне мог бы сойти за одного из полудюжины счастливых персонажей со второй, третьей или четвертой страницы раскраски. Плащ военного покроя перекинут через руку. Сияют башмаки. Он сразу меня заметил. Тепло приветствовал на запинающемся, но правильном английском. Улыбнулся, протянув руку. Я коснулся гладкой и сухой ладони.
Машину встречавший меня мужчина не ведет. Он сидит рядом со мной и рассказывает о своей недавней поездке в Белград… время от времени прерываясь, чтобы указать мне на ту или иную удаленную деталь пейзажа. Я послушно поворачиваю голову в том направлении, куда он указывает. На нем хорошо скроенный коричневый костюм в мелкую полоску. Костюм степенного делового человека. Шофер носит форму. Темно-зеленую. Как лес. Цвета Черного леса? Небо сплошь затянуто облаками. «Мерседес» темно-коричнев. Это немецкая машина — превосходная, надежная и безопасная. Не то чтобы дорожных происшествий совсем не было. На дороге всякое может случиться. Прокол шины, просчет водителя. Но никто не скрывает этих случайностей от широкой публики, как раз напротив…
Изображены в раскраске и автомагистрали, чуть ли не до последней детали схожие с той, по которой мы едем. Ничто не упущено. Вот она, покрытая асфальтом магистраль, позволяющая автомобилям и грузовикам в мгновение ока преодолевать огромные расстояния. Мы делаем семьдесят миль в час. Вокруг нас в том же направлении, к солнцу, мчатся другие автомашины — «ауди», «БМВ», «фольксвагены» и «мерседесы». Во многих машинах с воскресных пикников возвращаются домой целые семьи… более или менее удовлетворенно розовеют их лица. День клонится к вечеру. Они уже нагулялись. Неспешно выпили свою чашечку кофе. Надышались сельским воздухом. Fabelhaft. Hervorragend. Не жаль потраченного на езду времени. Определенно. Оно окупилось сторицей. Определенно.
К кому бы я ни обратился, каждый подчеркивает, что жить в Брумхольдштейне на редкость удобно. Живешь, можно сказать, в сельской местности со всеми удобствами, доступными только в городах. И всего в двадцати минутах езды на машине начинаются села. Всего через двадцать минут можешь увидеть коров и лошадей, ручьи, фермы, сараи, пастбища и людей иного века. У тех, кто этим занимается, уйдет еще не менее двадцати лет, чтобы застроить эту местность до неузнаваемости…
Немецкие знаки, приметы Германии, на траве, на улицах, на автомагистралях, стоянках призваны предупредить путешественника — точь-в-точь как в раскраске, где те же знаки воспроизведены, чтобы предупредить ребенка о жизни, которая скоро поглотит его. Да, страница за страницей, все то, что ребенок может надеяться когда — либо увидеть. Безмятежные домашние сценки, красочные ландшафты, папа, мама, и, за ручку с ними, гуляет по лесам маленький Руди, садится в самолет «Люфтганзы», посещает зоопарк, катается на лодке по озеру, ах, безмятежность, ах, природа… обедает в ресторане, посещает колбасную фабрику и вступает в новую немецкую армию. Как возбуждает ландшафт, полный причудливых крохотных лавочек, бензоколонок, гостиниц, книжных магазинов и железнодорожных станций. То тут, то там приземистый, плотный мужчина поднимает кружку с пивом. Если верить раскраске, провинцию снова так и распирает активность, собранная в кулак энергия, на каждой странице предоставляющая пространство для цвета, который станет ее движущей силой.
На мой взгляд, некоторые страницы раскраски по своему замыслу вполне могли бы изображать ту часть Брумхольдштейна, в которой я сейчас нахожусь. С кое-какими незначительными изменениями все это вполне может превратиться в Брумхольдштейн. Почему бы, собственно, и нет. Возможно, авторы раскраски, рисуя свою книжку, подразумевали как раз этот город. Брумхольдштейн назван в честь крупнейшего из живущих ныне немецких философов, Брумхольда. На одной из страниц раскраски видно, как выступает перед учениками его двойник. На доске у него за спиной написаны слова: Что мы делаем сегодня? Философский смысл этой фразы скорее всего недоступен ученикам, которым от силы по восемь-девять лет. И поэтому, в свою очередь, маловероятно, что пожилой человек за кафедрой — и в самом деле Брумхольд. Тем не менее, сосредоточившись на преподавателе и забыв о его слушателях, можно чуть ли не услышать, как Брумхольд говорит, услышать его спокойный, сдержанный низкий голос, способный выражать также и глубоко прочувствованные эмоции — например, когда Брумхольд говорит о множестве немцев, которые в беспорядочном процессе, называемом нами историей, потеряли, похоже, после Первой мировой войны свою родину или, по крайней мере, ее часть или долю. Процесс, который, можно добавить, повторился и после Второй мировой войны. Преподаватель вполне мог бы быть Брумхольдом, но им не является. Прошли годы, с тех пор как Брумхольд ушел в отставку. Сейчас он уже старик и больше не учит молодых немцев. Он проводит дни в размышлениях и пишет… пишет о том, почему человек мыслит — или не мыслит, или пытается мыслить, или избегает мыслить, — тем самым принуждая каждого, кто читает или пытается читать его достаточно сложные книги, задуматься, мыслит ли он на самом деле или только делает вид, что мыслит.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: