Иван Кузмичев - «Поступь империи» (сборник)

В итоге новый день мы встретились сразу же после моих занятий. Из-за вчерашних споров у всех были осипшие и охрипшие голоса, но это отнюдь не убавило наш пыл.

-Друзья, а для чего мы все это делаем?– спросил всех Кузьма, отрываясь от написанных своей рукой строк Устава.

Его усталые глаза переходили с одного друга на другого, высматривая что-то.

-Как для чего?– изумился Александр.– Для, того чтобы ясное дело помочь, нашему государю-батюшке, в его непосильных заботах!

-Ну да, это как раз и понятно, «Служи Царю своему как самому себе, будь предан ему, как родному отцу…»,– прочитал строчки из Устава Кузьма.– Но для чего все это? Разве у нашего государя нет своих помощников?

-Помощники, то есть, поручик, но вот служат они моему батюшке пусть и верно, но отнюдь не бескорыстно, порой так извращая его начинания, что и смотреть тошно,– сказал я Кузьме.

Про себя же подумал, что если все получится, как я хочу, то в случае нужды можно и против гвардии кое-что противопоставить, а если уж вспомнить о техническом прогрессе…

«Мда… вспоминать действительно придется,– подумал я, вспоминая недельные трепыхания над чертежами казнозарядного штуцера и самих воспоминаний о первых нормальных винтовках, которые начали производить только во второй половине 19 века».

-Да и тебе самому не хотелось бы быть немного больше, чем просто поручиком или даже капитаном гвардии?– спросил Кузьму барон, глядя тому в глаза.

-Если бы я этого не хотел, то не сидел бы здесь,– ответил поручик Астафьев.

-Тогда и нечего смущать нас тут!– весело сказал Сашка, посыпая песком черные строчки на бумаге.

-Да я и не смущал, кажется,– буркнул сын боярина Микулы.

-Тогда, раз уж Устав написан, то надо ему кому-то вручить, тем, для кого он будет самой нужной книгой на протяжении жизни,– шевеля затекшими руками, сказал я.

-А что тут думать, раз уж везде в Уставе упомянуты «витязи», то пускай и будет у нас… корпус Витязей,– предложил Николай, делая пометки в дневнике, постоянно носимым с собой.

-Нет, не совсем так, раз уж мы хотим помогать русскому государю, то и название нашего детище должно об этом не только говорить, оно должно кричать об этом,– не согласился я с предложением Николая.

-Пускай тогда будут «Русские витязи»– предложил Кузьма.

-А вот это уже что-то,– обкатав на языке словосочетание, понял, что смысл и звучание вполне годятся для названия корпуса.– У кого-то еще есть предложения?

-Нет, это наиболее подходящее,– сказал Николай.– Вот только принимая его, мы в случае успеха в будущем не сможем привлекать другие народы и национальности в корпус…

-Я об этом уже думал, и пришел к выводу, что это неизбежно и даже необходимо. Те отроки, которые войдут в корпус, должны чувствовать свою избранность, пускай сначала они не поймут этого, но со временем станут настоящим оплотом, наших идей. Причем не каменным, а живым, несущим наши мысли в себе,– подумав, сказал я, гладя подбородок рукой, чувствуя пробивающуюся мужскую поросль.

-Тогда, необходимо написать в Устав, отдельно от всего сам способ набора в корпуса, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов в последствии,– оторвавшись от завитушек на бумаге, задумчиво сказал Николай.

-А что если так: «… русские отроки, тринадцати – четырнадцати весен, могут, с позволения родительского и собственного желания поступить в сей корпус, для служения Царю, Вере и Отечеству, неся с собой узы братства и русского единства»?– предложил я свой вариант приписки.

-Хорошо, но не слишком ли напыщенно?– спросил Артур.

-Нет, это как раз самое оно,– ответил за меня Кузьма.– Любой отрок мечтает о том, что именно он будет богатырем, пускай большая часть из них и понимает, что это вряд ли возможно. Но вот тут то, как раз и будет для них та самая отдушина, в которую они смогу пойти, для осуществления своих мечтаний.

Глаза поручика блестели, словно именно он должен сделать свой выбор, и сейчас ему никак не больше четырнадцати весен.

«А ведь для Кузьмы то это и не игра вовсе, пускай и взрослая…– огорошило меня «свалившееся» откуда-то сверху откровение».

-Но отроки вырастают, и у них появляются взрослые мысли, друзья…– добавил ложку дегтя в нашу «бочку меда» Михаил, о чем-то напряженно думавший все время.– И честно сказать потом они могут стать проблемой не хуже стрельцов…

-Ну, ты сравнил, скажешь же,… стрельцы,– презрительно сказал Александр.

-Нет, Саша, Миша прав,– я не разделял такого же подхода к данному делу как мой друг помещик, благо, что пример тысячелетий перед глазами был в избытке.– В любой, даже совершенной группе людей, начинается ее увядание, как моральное, так и идейное, что приводит к бунтам, и прочим не нужным государству потрясениям. А все из-за чего?

-Из-за плохой начальной мысли?– спросил Николай.

-Не только, признаться, я об этом как-то не подумал. В основном же «гниение» замкнутых обществ начинается с того, что перестает вливаться свежая кровь,– сказал я, подходя к столу со снедью, все же ужина как такового у нас нет, поэтому приходится питаться вот такими вот налетами на гору продуктов, заботливо приготовленных в углу залы.

-Как прям образование болот,– хмыкнул Кузьма.– Вода в озерах перестает быть хоть сколько-нибудь проточной, и оно постепенно зарастает камышом, а потом и вовсе кустарником, а там глядишь и уже непролазное зеленое месиво.

-Суть в принципе верная. Так вот именно поэтому, дабы «наша вода всегда была чистой и проточной» необходимо в фундамент Устава заложить те идеи, которые никто не смог бы поколебать!– наконец сказал я друзьям, напряженно думающие о новой поставленной задаче.

-Но разве не это не то же самое, что говориться в нерушимых правилах Устава витязей?– наконец спросил барон Либерас.

-Эти аксиомы включают в себя лишь малую часть того, о чем я говорю. Вот, к примеру: первая из них: «Никогда витязь не предаст брата своего, будь то в ласки прелестниц или пытки врага» с этим все понятно. Вторая: «Витязи служат только для России, но ни в коем случае не для себя самих!», вот тут уже могут возникнуть кое-какие вопросики. И третье правило, самое спорное, и нужное: «Витязь никогда не может быть забыт, где бы он не находился он остается им всегда!»

-Извратить можно все, что угодно, лишь бы голова работала,– сказал Николай.– Но вот и дальше вводить какие-то ограничения в Устав я считаю не нужным. Конечно человек я не военный, но уверен в одном точно, одни запреты ничего не сделают, нужно вводить негласные правила постепенно, как бы «одевая» будущий корпус до тех пор, пока наша задумка не воплотиться в жизнь.

-Дельная идея,– согласились с Волковым друзья, даже у меня, вечно ищущим подвох в ворохе новых предложений, не нашлось ни единого возражения.