В. Виджани - Мечта

Свет литого чугунного фонаря, отражаясь на поверхности воды, создавал иллюзию вселенского покоя, будто бы не было за моей спиной сумасбродного города в аляповатых витринах и шальных перекрестках, а пафосный московский гламур взял да испарился, уступая место тишине и созерцанию.

— Можешь забирать свои шмотки и уходить. Ничего не хочу… Короче, пошел вон!

Чужая ненависть плеснула в спину негодованием, и я обернулась. Прижимая к уху сотовый, по набережной удалялась женщина. Она еще что-то говорила, всхлипывая и задыхаясь. Я вернулась к пятну света в темной воде. Наверное, расставание в некотором роде искусство: уйти красиво — значит уйти вовремя, без пощечин и истерик. Мужчина должен суметь ухитриться и в любом случае остаться джентльменом.

— Все мужики одинаковы? Как думаешь?

От неожиданности я вздрогнула. Рядом со мной на парапете сидела моя старая знакомая, Маргарита, в широкополой шляпе, прикрывающей пол-лица, длинном плаще и сапогах на тонких острых шпильках. Ошарашенная неожиданным появлением этой чудачки, я стояла раскрыв рот. Мистика. Красотка, опираясь обеими руками на шлифованную каменную поверхность, беспечно болтала ногами.

— Не узнаешь? — Она хмыкнула, широко улыбнувшись.

— Я начинаю к вам привыкать, Маргарита.

— А я прихожу, чтобы ты не сошла с ума от одиночества. — Девушка озабоченно нахмурилась.

Не успела я ответить на дерзость, как за моей спиной резко затормозил автомобиль, сжигая резину и сцепление. Тут же раздались оглушительные сигналы. Из длинной, сверкающей машины выскочил долговязый парень и бросился в мою сторону:

— Евушка! Ничего себе встреча!

Узнав его, я растерянно прошептала:

— Женька! Ты?!

Ко мне бежал дружок детства, честный, преданный, лучший… вечный паж Евушки Дарецкой, любимец всех старушек, первой из которых была моя бабушка… Поразительно…

С Женькой мы дружили с самого детства и вплоть до моего замужества. А потом… я окунулась в другую жизнь, где все пространство занимали муж и работа. Дружок мой тихо пропал, позванивая несколько раз в году. Он не любил Артура, впрочем, из моего немногочисленного окружения моего мужа не любил никто. Артур платил тем же, вешая ярлыки, строя интриги и разводя сплетни. Жаль, я поняла это много позже…

— Ты чего, Дарецкая, тут одна бродишь? Поссорились? — выдохнул Женька, схватив меня в охапку.

— Решила прогуляться… перед сном… — В горле защекотало. — Вот, знакомую встретила. — Я указала рукой на парапет, но там никого не было. Маргарита исчезла, как обычно, не попрощавшись.

— Где знакомая? — Женька вертел головой. — Сбежала твоя подруга. Испугалась, наверное… Ну и ладно. Ей же хуже! — Он рассмеялся. — Ты даже не представляешь, Евушка, как я рад тебя видеть! Как ты поживаешь? Как мама? По-прежнему в Питере? И ты до сих пор со своим Артуром?

Он засыпал меня вопросами, а я не успевала отвечать, только качала головой и улыбалась.

— Как ты? Рассказывай! Не томи!

— Лучше ты расскажи, Жень!

— Ой, не спрашивай! Я совсем закрутился! Работы во! — Он провел пальцем по шее. — Слушай, ну чего мы стоим тут? Поехали с нами? Поехали, а? — Женя был в своем амплуа — как всегда, ошарашивал сумасбродными идеями. Фейерверк, а не человек.

— Куда? — Я вопросительно переводила взгляд с него на автомобиль. — И с кем это «с вами»?

— Да мы с другом в клуб собрались. Помнишь Машку Серьгу?

Я в недоумении кивнула. Маша Серьга, наша сокурсница, талантливый и дерзкий художник-модельер, называла Женьку исключительно Женечкой, будучи влюбленной в него до беспамятства. Она умудрялась работать на всех его фотосессиях, в качестве кухарки, модели, ассистентки, уборщицы, стилиста. Но… он не мог ответить ей взаимностью. Я знала причину, да и Маша была в курсе. У него были другие пристрастия, с которыми Машка, как девушка, не могла смириться. Они ссорились, мирились, подначивая друг друга, обижаясь всерьез и надолго…

— Так вот, у нее сегодня показ. — Женька закатил глаза, словно бы удивляясь, что я не знаю о таком значимом мероприятии. — Думаю, она будет безумно рада увидеть тебя! Вот увидишь.

Я с радостью согласилась, предчувствуя встречу с юностью.

@

Мы уселись в машину, и Женька коротко представил своего друга. Судя по блеску в глазах и порывистости движений, у обоих назревал роман. Молодого человека за рулем звали Павел. Он был утонченно красив, воспитан и полностью подчинен Женьке. В любовных отношениях Женечка отводил себе роль «хищника»: долго примериваясь к будущей «жертве», влюблялся и отдавался без остатка предмету своей любви. Результат не заставлял себя ждать — уже через месяц-другой он выставлял демонические фотосессии, потрясавшие воображение игрой света, ракурсов и содержанием. Его любовники, возомнив себя завоевателями, пытались подмять под себя неистового художника. Он горел еще некоторое время, а затем быстро угасал, исчезая из поля зрения своих фаворитов. А его модели, словно по мановению волшебной палочки, становились медиалицами A-класса, сверкая на страницах самых престижных изданий и рекламных роликов.

Ему пели дифирамбы многочисленные поклонницы и поклонники, скандально известные издатели глянца и скупые на похвалы редакторы тонких концептуальных изданий. Но особой любовью он пользовался у художников, так или иначе связанных с фэшн-индустрией. И все из-за того, что он был и есть гениальный мастер фотографии.

Павел придирчиво разглядывал меня в зеркальце заднего вида. Я улыбнулась ему и, переведя взгляд на Женьку, вдруг поняла, что их роман скорее подходит к своему логическому завершению: Женечка выжал из этого Павла все до последней капли, и теперь очередная его «жертва» металась в приступах ревности и душевных расстройствах. Мне стало жаль парня.

— Вы давно знакомы? — стараясь быть равнодушным, поинтересовался Павел.

Я рассмеялась:

— С детского сада.

— Вот как?! Соседи?

— Не-е-ет, — вмешался Женька, — ты все неправильно понимаешь. Евушка — моя первая и последняя любовь! Парня перекосило, и мне опять стало жаль его.

— Всё не так, Павел. — Я постаралась успокоить его. — Наши бабушки были близкими подругами, а мы их идолами. И чтобы не расставаться, они водили нас в одни и те же сады, школы и даже институт.

— И в институт? — Павел расхохотался.

— Если бы можно было, водили бы, представь себе. Кстати, ничего плохого в этом нет — одни плюсы, — раздраженно заметил Женька.

— Ну конечно! — Павел усмехнулся. — А ты знаешь, к чему приводит гиперопека?

— И к чему же? — Женька с интересом уставился на друга.

— К инфантильности личности! Ваши бабушки — самые настоящие убийцы.

— Ты преувеличиваешь, дорогой, тем более обозвав меня инфантилом, а мою бабушку — убийцей. С ума сойти! — Женя поскреб щетину и приготовился защищать честь своей бабушки, которую любил до сумасшествия.