Филип Дик - Голоса с улицы

Лора орудовала рычагами на водительском сиденье. Двигатель чихнул и затарахтел, а затем перешел на яростный рев, отражавшийся эхом по всей улице. Хедли стал задыхаться от поднявшихся паров: его окружило облако синего газа – едкого, густого и тошнотворного. Кузов дрожал и вибрировал; двигатель осекся, заглох, потом снова завелся и наконец спокойно заработал.

– Будто живое существо, – заметил Дейв.

Когда громоздкая махина судорожно рванула с места, Лора крикнула:

– Хотите заехать в бар и пропустить по стаканчику? Или сразу домой?

Она с ревом вырулила на середину улицы: постреливая и дергаясь, машина с грохотом пролетела через перекресток и мимо знака остановки, постепенно набирая скорость.

– Высадите меня в центре, – сказал Хедли. – Заранее спасибо.

– В центре! – взвизгнула Лора, перекрикивая шум мотора. – Что значит «в центре»? Центр – это не место , а буржуазный предрассудок!

– Просто высадите меня, – ледяным тоном сказал Хедли. – В любом месте, где будет удобно.

Ему уже было не до светских приличий: пока громадина неслась по темной улице, у Хедли свело желудок – то ли из-за ядовитых паров от мотора, то ли из-за тряской езды и слепящих фар на загородном шоссе. Ну и, конечно, из-за трений с Эллен.

Все конфликты в их супружеской жизни усугублялись ее беременностью. Сущие пустяки вырастали до невероятных размеров и заполняли душными кошмарами все ячейки их совместного существования. Но теперь, когда Хедли вышел из квартиры, холодный рассудок подсказал ему, что дело вовсе не в Эллен, а в нем самом. Он ощущал внутри тревожную неудовлетворенность, слепое стремление к чему-то неосязаемому и неизведанному. Хедли не хотел, да и не мог разрушить собственный брак, который слишком много для него значил: Эллен и ребенок.

Хедли попытался представить себе ближайшее будущее: их трое, но что если родится не мальчик, а девочка? Это было бы странно, необычно, загадочно. Обязательно должен родиться мальчик – существо, которое он понимает. Непонятных вещей и так уже слишком много: брак должен остаться последней твердыней, вокруг которой можно сплотиться.

– Послушай, – серьезно сказал Дейв, – ты и впрямь собираешься на эту сходку святош?

Хедли задумался:

– Да, собираюсь. Ты имеешь в виду Общество Стражей Иисусовых?

– Какая разница, как это называется! Ты хочешь туда впутаться? – Дейв резко повысил голос. – Но это же бред. Они твердят про Армагеддон. Полная ахинея! – продолжал он, захлебываясь от возбуждения. – Это самая невежественная форма… идиотизма! Идиотизма, ты слышишь? Не впутывайся в это дело, слышишь меня?

Лора закричала:

– О чем вы? Куда он впутался?

Хедли недовольно ссутулился:

– Я отношусь к этому без предубеждений – просто схожу и послушаю, что они могу сказать.

– Я доложу тебе, что они могут сказать. Я бывал на подобных мероприятиях. Встает какой-нибудь псих и начинает бредить, визжать и брызгаться слюной… Все охают, качаются и орут: «Аллилуйя! Господь придет нас рятовать!» – Дейв взмахнул у Хедли перед носом черенком трубки. – Ты услышишь от них, что коммунисты – это адские полчища Сатаны, атеистического безбожного Антихриста… Разверни машину и езжай обратно, – приказал он Лоре. – Ты что, рехнулся? – его голос стих в разочаровании и омерзении. – Я думал, на этот вздор покупаются одни дебилы. Нет, я не желаю в этом участвовать. Если хочешь, иди сам.

Они молча съехали с дороги.

– Я имею право сходить, – заныл Хедли, когда Лора свернула в переулок. – Хотя в любом случае все уже почти закончилось.

Лора обернулась и отрывисто сказала что-то на идиш. Они с Дейвом быстро и бойко посовещались. Хедли выглянул в окно, возненавидев обоих.

– Ладно, – решившись, кратко сказал Дейв. – Мы отведем тебя и зайдем туда вместе с тобой. Побудем пару минут, чтобы ты увидел, что там творится.

– Когда удовлетворишь свое любопытство, – громко добавила Лора, – мы презрительно фыркнем и смоемся. У нас дома стоит ледяное пиво.

Она фыркнула вдогонку промчавшейся мимо машине.

– Мы им покажем! – она затянула песню времен Гражданской войны в Испании, которую выучила по грамзаписи.

Хедли по-прежнему угрюмо вжимался в сиденье, когда кадиллак остановился перед Залом Стражей. Все близлежащие улицы были плотно заставлены припаркованными автомобилями: большинство из них старые и пыльные, но попадались и яркие, современные, дорогие. Все они влажно поблескивали под ночной моросью. Сам же «зал» представлял собой прямоугольное, ветхое деревянное здание желтого цвета – «ловушка» в случае пожара, реликт древности, расцвеченный огнями и флагами. У входных дверей слонялась горстка людей с охапками рекламных буклетов.

– Пошли, – с восторгом прокричала Лора. – Пора уже с этим покончить.

Она припарковалась вторым рядом перед серой шевроле и рванула ручной тормоз. Втроем они перешли дорогу и направились к главному входу: Дейв и Лора сопровождали Хедли по бокам, точно полицейский конвой.

Как только они вошли в здание, Лора умолкла. Сначала они попали в небольшой вестибюль с фиброкартонными стенами, к которым были прикноплены объявления и фотографии. Две маленькие двери вели в зал: они вошли через одну и внезапно оказались внутри.

В нелепом смущении остановились в дверях, прижимаясь друг к другу и неожиданно застеснявшись спокойных, скромных, неподвижных людей, сидевших рядами. Троица ворвалась в просторный зал, где все молча кому-то внимали. Колышущиеся волны восхищенных лиц, среди которых было немало негритянских, большинство – простые рабочие, обычные граждане в джинсах, спецовках, дешевых костюмах, хлопчатобумажных платьях. Собрание почти закончилось. На сцене оратор отвечал на вопрос, очевидно, заданный женщиной, стоявшей сбоку. Мужчина обращался к ней и одновременно ко всему залу.

Никто не заметил вошедшую троицу. Люди сосредоточенно слушали лектора, затаив дыхание от напряженного чувства духовной жажды, которое наступает после длительного ожидания. Смысл происходящего был непонятен никому из троих: поначалу они чувствовали себя чужаками, а затем, когда их постепенно затянул поток речи, лекция неожиданно закончилась. Точно вода, выплеснувшаяся из опрокинутой тарелки, люди в едином порыве плавно встали со стульев и устремились по проходам. Они быстро шли вперед, с совершенно безмятежными, ничего не выражающими лицами.

– Господи, – сказал Дейв, уводя Хедли и Лору от дверного проема. – Уступите дорогу этому паровому катку.

Все трое укрылись под узкой лестницей, ведущей на второй этаж; минуту спустя поток хлынул в вестибюль, а затем вырвался на тротуар. Некоторое время слышался глухой гул, после чего толпа распалась и рассеялась в ночной темноте, направившись по тротуарам к машинам. Двигатели завелись, и ненадолго воцарились яростный грохот и шум. Наконец, суматоха улеглась, и три человека остались одни.