Филип Дик - Голоса с улицы

– Давайте уже начинать, – сказал он, добавив сливок и сахара, после чего Хедли усадил свою жену, а Элис поспешила на кухню за сливочным маслом.

Ужин начался в напряженном молчании. Элис перекусила быстро, по-деловому, не спуская глаз с мужчин и девушки. Фергессон принялся за еду без лишних слов, с бесстрастным раскрасневшимся лицом, и стал уплетать ее, точно портовый грузчик. Сидевшая рядом Эллен жеманно ковырялась в тарелке, изредка наполняя рот и кривя красные губы в нервной гримасе. Пару раз она, извинившись, упархивала в спальню взглянуть на Пита: наблюдая за тем, как вокруг ее стройных ног шелестят юбки, Элис гадала, нервничает она или притворяется – а может, и то и другое сразу? Скорее всего, и то и другое: когда Эллен вышла из спальни, Элис вновь уловила в карих глазах девушки мгновенную вспышку подлинной паники.

Пока жена изо всех сил старалась, чтобы все прошло гладко, Стюарт Хедли весело уминал рыбу, печеную картошку, булочки и зеленый горошек: его красивое белокожее лицо казалось совершенно бесхитростным.

Какое-то время все молчали. Наконец, когда тишина стала тягостной, Фергессон заговорил.

– Что ж, – сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, – я слышал, призывную квоту снова подняли.

– Она постоянно растет, – откликнулся Хедли с полным ртом и запил еду кофе. – Но им до меня не добраться: у меня ведь больная печень.

Фергессон уставился на него.

– Он еще и гордится тем, что болен. А по мне так ты выглядишь вполне здоровым: с тобой все в порядке.

– Но к службе я все равно не годен, – заносчиво возразил Хедли.

– Я ушел на Первую мировую добровольцем, – пробрюзжал Фергессон. – Морская пехота – Вторая битва при Марне, лес Белло [37] Вторая битва при Марне, или Второе Марнское сражение – крупное сражение между немецкими и англо-французскими войсками, состоявшееся 15 июля – 5 августа 1918 г. вблизи р. Марна в ходе Первой мировой войны. Лес Белло – место сражения 6 июня 1918 г., когда американская 2-я дивизия генерала Банди атаковала превосходящие силы генерала Людендорфа и очистила лес Белло после трехнедельного сражения – первого крупного германо-американского сражения в этой войне. Американцы потеряли 1811 человек убитыми и 7000 ранеными. . Мне это ничуть не навредило.

– Ты не был женат, – напомнила ему Элис. – Когда человек женат, это совсем другой коленкор.

– Когда ты женат, – с важным видом вещал Фергессон, – тебе, наоборот, есть за что сражаться. Ты кровно заинтересован в защите своей родины. Человек должен радоваться возможности вернуть долг родине, отблагодарить ее за то, что она для него сделала, – он вытер салфеткой рот. – Тебя комиссовали? – спросил Фергессон. – Они не собираются пересматривать решение?

– Нет, – быстро сказала Эллен. – Он получил свидетельство, где говорится, что он непригоден к военной службе со снятием с учета.

Фергессон крякнул и вернулся к еде.

– Ведутся мирные переговоры, – сказала Элис, – война скоро должна закончиться.

– Никогда она не кончится, – решительно возразил Фергессон. – Красные разводят канитель: они ничего не подпишут. С ними невозможно разговаривать: они понимают только язык военной мощи. Демократы собираются отдать им Корею – нам нужна безусловная военная победа. Это каждый ребенок знает!

Хедли сказал:

– Вы хотите воевать с коммунистическим Китаем?

– Когда пробьет час, – ответил Фергессон, – дядя Сэм не устоит даже перед кучкой азиатов… – Он свирепо глотнул кофе. – Вот в чем беда нынешних людей: они мягкотелые! Достаточно одной атомной бомбы, и все эти китаезы разбегутся из Китая кто куда. Мы должны продемонстрировать силу, должны показать им, что мы сделаны из стали. Слова, слова, слова – они занимаются одной болтовней. Рассядутся за столом и чешут языками. А пока мы сидим в Панмуньоме [38] Панмуньом – деревня на фактической границе между Северной и Южной Кореей, где в 1953 г. было подписано Соглашение о перемирии, приостановившее Корейскую войну. , красные завоюют весь мир, – он ткнул пальцем в Хедли. – Тебе тоже не помешало бы поменьше болтать да побольше делать: мне доложили, что вчера ты весь день стоял и трепался с бэсфордским продавцом.

Хедли покраснел.

– Я пытался сэкономить для вас пару баксов: хотел отказаться от того аккордного контракта, что они сварганили для рождественского рынка.

– Я без тебя обо всем позаботился, – сказал Фергессон. – Я уже сказал Бэсфорду, что мы не заключаем никаких аккордных контрактов: мы получаем обычную скидку и выручку – никакой сдельной чепухи. Где та книга заказов, что они прислали? Я пустил ее на заметки.

– Ну хватит, – укоризненно сказала Элис. – Доужинайте хотя бы.

Фергессон запальчиво отодвинул тарелку.

– Я уже.

– Еще десерт, – напомнила Элис.

– Давай неси.

Все сидевшие за столом перестали есть. Тарелка Эллен была еще наполовину полной: она с тревогой взглянула на Фергессона, а затем на мужа. Элис на мгновение посочувствовала ей: такое обескуражит любого. Она встала и принялась собирать посуду.

– Не вставай, – сказала Элис, когда девушка судорожно вскочила. – Я сама.

– Все из-за того светового люка, – говорил Фергессон, когда она возвратилась с винным желе. – Закрой чем-нибудь эту хреновину, и не будет такого яркого света. Или поверни телевизоры в другую сторону.

– Их должно быть видно с улицы, – возразил Хедли. – Люди идут мимо и видят работающий телевизор. Они останавливаются и смотрят, а потом незаметно для себя заходят в магазин.

– Поставь один на окне, – проворчал Фергессон.

– Не годится! Это напоминает подглядывание: знаете, когда платишь за вход, как в кино. Нам нужно, чтобы люди смогли зайти и потрогать телевизоры – нужно внушать мысль, что они продаются, что их можно унести домой.

– Так-то оно так, – согласился Фергессон, – но лично я не хотел бы иметь его у себя дома, – он с подозрением взял свое винное желе. – Что это?

Элис объяснила.

– Ешь его с печеньем, – она наложила себе последней и села. – Пока не растаяло.

Фергессон опасливо ткнул переливающийся темно-желтый холмик.

– Там внутри вино ?

Эллен попробовала десерт и восторженно повернулась к Элис.

– Это просто восхитительно, – потрясенно сказала она. – Это так… – девушка подыскивала нужное слово, – так по-европейски.

Хедли продолжил серьезный разговор с боссом.

– Мне кажется, у вас неверное представление о телевизорах. Нельзя торговать ими, как пятидесятидолларовыми радиоприемниками. Возьмем нашу рекламу: это же полный ноль – всего парочка блоков в буклете «Новости шопинга». Нам нужна еженедельная реклама на всю страницу – от «эмерсона», «зенита» и «ар-си-эй», от всех крупных компаний. В «С.-Ф. Кроникл» или «Окленд Триб», а не в «Сан-Матео Таймс» – у них микроскопический тираж. Нашими лучшими клиентами должны стать крупные собственники из города – люди, способные потратить кучу денег. Нужно обзавестись несколькими комбинированными телевизорами, изготовленными по спецзаказу – поприличнее всех этих «адмиралов» и «филко». Хотя бы «дюпонами».