Джин П. Сэссон - Мольба Мариам

— Я слышал, что да. Но прежде чем подвергнуться операции, надо купить пенис.

Я чувствовала себя придавленной безнадежностью положения. Я не сомневалась, что ни один мужчина в здравом уме ни за какие деньги не продаст мне свой пенис. И все же спросила:

— А где девочка может купить пенис?

— Это конфиденциальная информация, Мариам, — ответил Фарид. — Наверно, ты сама понимаешь, что пенисы пользуются огромным спросом. Поэтому они хранятся в универмаге «Хамид Зада» в центре Кабула. Так что тебе надо просто зайти туда и спросить.

В любой другой ситуации я бы обратилась к папе и попросила его свозить меня в универмаг, но он уехал из Афганистана диагностировать свою загадочную болезнь. Так что мне ничего не оставалось, как попросить маму отвезти меня в универмаг. Естественно, моя бедная мама не догадывалась, что я планирую, поэтому пришла в ужас, когда я с достоинством произнесла продавцу:

— Один пенис, пожалуйста.

Глаза у продавца вылезли на лоб, нижняя челюсть отвисла, и он онемел.

Однако я с такой страстью продолжала настаивать на том, что в универмаге продаются эти предметы, что ему пришлось вызывать менеджера. Узнав о моей просьбе, бедняга нервно рассмеялся и неодобрительно заметил:

— Подобные вещи не продаются в нашем универмаге. Кому взбредет в голову покупать такое?

Я разрыдалась, чувствуя, что лишилась последней надежды стать мальчиком. Все это было лишь очередным розыгрышем Фарида. Но ничто не могло охладить моего к нему отношения.

Однако вскоре мое беззаботное детство резко закончилось, когда моему любимому отцу был поставлен страшный диагноз — рак. Счастливая жизнь трагически оборвалась, когда мы узнали, что обследование в России принесло наихудшие результаты — у него диагностировали рак мочевого пузыря.

Горе словно парализовало нашу семью. Вернуться к прежней жизни было уже невозможно. Папа, занимавший высокое положение в вооруженных силах, подал в отставку и перестал получать жалованье, хотя правительство сохранило ему небольшое пособие. Единственным человеком, поддерживавшим семью, стала мама. Но что было хуже всего, папе предстояло в течение длительного времени оставаться в России, поскольку в Афганистане он не мог получить адекватной помощи.

У моего отца всегда было слабое здоровье, но я уверена, что именно стресс стал причиной его болезни — я читала, что стресс может разрушить иммунную систему организма и вызвать рак и другие серьезные заболевания. А папа, несомненно, с самого детства жил очень напряженной жизнью.

Нам с Надией предстояло остаться без родителей, когда мама решила, что поедет в Россию, едва папе будет сделана первая операция с последующей химиотерапией. Никто не знал, как долго они будут отсутствовать и вернется ли папа, ибо в то время рак считался смертным приговором. Я слышала, как шептались взрослые: «Аджаб вернется в саване».

Одна мысль об этом приводила меня в ужас — сердце мое кровоточило и трепетало.

Меня и Надию оставили на попечение бабушки, няни Мумы и нашего слуги Аскера. Аскер работал у нас еще с тех пор, когда папа служил офицером. Это был невысокий мужчина с густой бородой и черными глазами. Он был очень добрым человеком и обладал удивительным чувством юмора. Как и Фарид, он мог рассмешить меня, когда мне было совсем не до смеха. Прожив в Кабуле несколько лет, он сменил традиционный афганский костюм на модную одежду.

К тому же рядом жили мамины братья Хаким и Азиз со своими женами, которые всегда готовы были оказать нам поддержку, но, несмотря на большую семью, ничто не могло облегчить мои муки одиночества. Теперь рядом не было даже Фарида, ибо в нашей семье детей отправляли учиться в зарубежные университеты и Фарид совсем недавно отправился в Индию.

Я чувствовала себя такой несчастной, что постоянно плакала и молилась, чтобы Бог поскорее вернул мне моих родителей. Меня грела лишь надежда на звонок из России. Я мечтала о том, что услышу голос папы, который сообщит мне, что его вылечили и что я должна встретить его в аэропорту в среду — единственный день, когда прибывали рейсы из Советского Союза.

Каждую среду я готовилась к поездке в аэропорт, и всякий раз это заканчивалось разочарованием, ибо родители отсутствовали в течение долгих девяти месяцев. А затем мама в одиночестве вернулась в Кабул и мы решили, сейчас она сообщит нам, что папа умер и похоронен в далекой России. Но мама нас утешила:

— Ну-ка избавьтесь от этого кислого выражения лиц. Ваш отец жив, и состояние его улучшилось. А я вернулась домой только потому, что очень соскучилась. И отец ваш тоже скоро вернется домой.

И в тот момент, когда я уже потеряла всякую надежду, вообразив, что мама скрывает правду и папа на самом деле умер, он вдруг неожиданно прилетел в Кабул. Ко всеобщему изумлению, он передвигался на своих двоих и всем говорил, что у русских самая лучшая медицина и они чудесным образом вызвали у него ремиссию.

Еще никогда я не испытывала такого счастья!

Однако длилось оно недолго, ибо смерть, как меч, нависла над нашим домом. Папа продолжал болеть. К работе он так и не вернулся и лишь медленно бродил по окрестностям, навещая родственников и старых друзей.

С того момента, как папе был поставлен страшный диагноз, я забросила свои детские развлечения. И хотя в школе оставалась бунтаркой, дома я была послушной любящей дочерью, которая ходила по магазинам, помогала на кухне и выполняла прочие бытовые обязанности. Однако все реагировали на происходящее по-разному, и теперь моя сестра Надия начала вести себя несдержанно — она непрерывно жаловалась на маму и устраивала сцены из-за ерунды, например из-за меню, выбранного на обед.

Бедная мама, устававшая на работе, опасавшаяся за здоровье мужа и доведенная до предела дочерью, которая словно получала удовольствие от издевательств над ней, была на грани нервного срыва. То и дело она уходила в спальню, откуда доносились ее восклицания: «Что я сделала не так, Господи? За что мне это?»

Вся ее мягкость куда-то делась. Чем больше на нее наваливалось, тем больше заострялись черты ее лица, и даже ее глубокий чувственный голос стал резким и пронзительным.

Отец пробыл дома всего несколько месяцев, после чего неприятные симптомы возобновились, и он был вынужден вернуться в Россию для продолжения лечения. Теперь за рубежом он начал проводить времени больше, чем дома.

Когда папа уезжал, наша семья словно теряла смыслообразующий стержень.

А затем мы пережили новое потрясение, утратив бабушку Майану. Слава Аллаху, папа был дома, когда она заболела. Бабушка Майана никогда ни на что не жаловалась и вела призрачный образ жизни, стараясь не встревать в отношения мамы и папы. Я привыкла заглядывать к ней каждый день. И в тот день, когда она заболела, я зашла к ней и обнаружила, что она неподвижно лежит на кровати. Это был разгар дня.