Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— Да, — мог бы сказать я. — Да, я дошел до конца улицы и она была там. Я подошел и вложил ей в руку десятитысячную ассигнацию.

Я представил себе удивление, мелькнувшее в глазах полицейского.

— Десятитысячную ассигнацию?

— Да.

— Который был час?

— Вскоре после полуночи.

— Вас видел кто-нибудь из вашей группы?

— Нет.

— Деньги принадлежали вам или «Саншайн Турз»?

— Я их только что получил. В знак признательности.

— Вы имеете в виду чаевые?

— Да.

— От одного из ваших клиентов?

— Да. Но если вы его спросите, он откажется.

Здесь полицейский попросил бы дам удалиться, и дальнейший допрос продолжался бы в более жестком тоне. Я не только не мог представить свидетеля, видевшего, как одинокий варвар дает мне деньги, но не мог даже привести убедительный в глазах полиции мотив такого подарка. Получалась какая-то бессмыслица.

— Вы говорите, что вспомнили алтарный образ, который напугал вас в детстве?

— Да.

— И поэтому вложили десять тысяч лир в руку незнакомой женщины?

— Это произошло очень быстро. У меня не было времени подумать.

— Полагаю, у вас никогда не было ассигнации достоинством в десять тысяч лир. Вы выдумали всю эту историю, так как считаете, что она обеспечит вам алиби.

— Какое еще алиби?

— Алиби на момент убийства.

Я расплатился за выпивку и вышел на улицу. Начался дождь. Справа и слева от меня, словно грибы, раскрылись зонты. На меня натыкались девушки с забрызганными ногами. Застигнутые врасплох туристы толпились в дверях зданий. Мои учительницы уютно расположились в английской чайной. Погода нарушила все дневные планы, и мистеру Хайрэму Блуму придется собрать свою группу на Форуме и препроводить ее к Беппо и автобусу.

Я поднял воротник пальто, надвинул шляпу на глаза и, петляя по боковым улочкам, направился на виа дель Тритоне в римскую контору «Саншайн Турз». Было около четырех часов, и, если повезет, я мог застать своего приятеля Джованни за рабочим столом, хоть он и любитель продлить обеденный перерыв. Мне повезло. Джованни оказался на своем рабочем месте в дальнем углу комнаты и, как всегда, разговаривал по телефону. Увидев меня, он в знак приветствия поднял руку и указал на стул. Контора была почти пуста, если не считать нескольких туристов, которые нетерпеливо напирали на барьер в центре комнаты, требуя переноса заказа, замены номера в отеле и так далее.

Джованни положил телефонную трубку, пожал мне руку и улыбнулся.

— Разве ты не в Неаполе? — спросил он. — Хотя нет, что я говорю. Неаполь — завтра, к счастью для тебя и твоей маленькой компании. Рим с каждым днем становится все невыносимее. Удачная поездка?

— Так себе. Но жаловаться не приходится. Варвары и говяжьи туши. Народ довольно славный.

— Хорошенькие девушки?

— Кровяное давление не поднимут. Кроме того, где взять время? Поработай, как я, групповодом.

Он рассмеялся и покачал головой:

— Так чем я могу быть тебе полезен?

— Джованни… Мне нужна твоя помощь. У меня неприятности.

На его лице появилось сочувственное выражение.

— Я хочу, чтобы ты нашел мне замену для поездки в Неаполь.

— Абсолютно невозможно, — взорвался Джованни. — Здесь у меня никого нет. К тому же центральная контора…

— Центральной конторе знать необязательно. Во всяком случае, не сразу. Джованни, ты уверен, что никого нельзя раскопать? А если бы у меня случился аппендицит?

— У тебя аппендицит?

— Нет, но если это поможет, я могу его придумать.

— Не поможет. Говорю тебе, Армино, я ничего не могу сделать. У нас нет замены, никто в конторе не слоняется без дела только потому, что тебе понадобился отпуск.

— Джованни, послушай. Отпуск мне не нужен. Я хочу, чтобы ты поставил меня на северное направление. Разумеется, временно.

— Ты имеешь в виду Милан?

— Нет… Подойдет любой тур в сторону Адриатики.

— Для Адриатики слишком рано, и тебе это известно. Раньше мая на Адриатику никто не ездит.

— Ну, тогда не обязательно автобус, сойдет индивидуальный клиент, желающий посетить Равенну, Венецию.

— Для Венеции тоже слишком рано.

— Для Венеции никогда не рано. Джованни, прошу тебя.

Он стал рыться в бумагах, которые лежали перед ним на столе.

— Ничего не обещаю. Может, завтра что-нибудь и подвернется, но времени почти не осталось. Завтра в два часа дня ты уезжаешь в Неаполь, и если мне не удастся сделать двойной ход, ничего не выйдет.

— Знаю-знаю, но постарайся.

— Наверняка женщина?

— Конечно, женщина.

— А подождать она не может?

— Скажем так — я не могу ждать.

Он вздохнул и снял телефонную трубку.

— Если будут новости, я сообщу в «Сплендидо», чтобы ты мне позвонил. Чего не сделаешь для друзей…

Я вышел от Джованни и направился в английскую чайную. Дождь перестал, и запоздалое солнце изливало лучи на головы прохожих. Если Джованни не найдет мне замену, все равно придется что-то предпринять. Я сделал шаг. Но куда? Этого я не знал. К умиротворению усопшей или к собственной совести? Все же я мог ошибиться и убитая женщина — не Марта. Если это так, то, хоть я и считал себя невольным соучастником убийства из-за того, что вложил ей в руку десять тысяч лир, я неповинен в другом, более тяжком грехе. Если же это Марта, то нет, повинен. Возглас «Бео» делал и меня убийцей, таким же убийцей, как сам преступник — вор, пустивший в дело нож.

Придя на пьяцца ди Спанья, я увидел, что мое стадо уже покончило с чаем и садится в автобус. Я подошел к ним. По возбужденным лицам учительниц я понял, что они уже успели рассказать всю историю. Они переживали свой краткий звездный час.

В тот вечер Джованни не дал о себе знать, и после обеда — точной копии предыдущего, правда, на сей раз с речами — мы отправились на прогулочном автобусе на другой берег Тибра, где мое небольшое стадо примерно около часа имело возможность наблюдать жизнь кафе, в котором, дабы доставить себе удовольствие, они были склонны усматривать яркий местный колорит.

— Это подлинный Рим, — вздохнула миссис Хайрэм Блум, сидя на боковой улочке за столиком, вынесенным из таверны, которую, к ее наивному удовольствию, освещали искусственные факелы.

Вдруг, словно по волшебству, появились шесть музыкантов в коротких штанах, чулках, неаполитанских шляпах, с лентами на гитарах, и моя маленькая компания принялась раскачиваться в такт ритмичному аккомпанементу струн. Было что-то трогательное в их наивной радости. При мысли, что завтра они отправятся в Неаполь без меня, мне стало немного грустно. И у пастыря бывают минуты слабости…

Когда мы вернулись в отель, от Джованни по-прежнему не было никаких вестей. Тем не менее я сразу заснул и спал, благодарение Богу, без сновидений.