Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

Эпизод встречи Гари с сестрой Матье , о котором мы знаем из сценария, отчасти отражен во фрагменте VI и в последнем сохранившемся фрагменте (оба представляют собой вставки к «Дневнику Матье»).

Убийство сестры Матье , совершенное Гари, не должно было - согласно сценарию - показываться напрямую. В тексте романа об этом рассказывает сам Гари - во фрагменте «Заметки», - возможно, уже после своей смерти (об этом свидетельствует надпись сверху «см. последнюю страницу», мотив «взаимного насыщения» и завершение фрагмента, в котором идет речь о вечности).

Сразу после убийства Гари приходит к Матье и признается ему в своем преступлении, после чего - в романе, в сценарии это не упомянуто - они проводят вместе любовную ночь. Этому посвящены большие фрагменты III и IV («Дневник Матье» и «Размышления Матье...», похоже, являющиеся продолжением дневника).

Почти не представлены в законченной части романа эпизоды ареста Матье, допросов и выяснения обстоятельств убийства . Все же об этом отчасти идет речь в «Заметках» (заявление частного агента, нанятого отцом Матье, в полицию, первый допрос отца, фрагмент, озаглавленный «Косвенные улики»), В «Дополнении I» к тетради V рассказывается о матросе Лейфе, чьи показания обеспечили Гари алиби (потому что Лейф сказал, что в вечер убийства сопровождал сестру Гари, тогда как на самом деле ее провожатым был Гари). О Лейфе подробно говорится в «Рассказе о Третьем» (тетради IV и V) - это загадочный персонаж, своего рода двойник Гари, который в сценарии не упоминается. Похожую роль, возможно, играет в романе Ульфер Будде, возникающий в конце фрагмента VI и, видимо, идентичный «продажному мальчику» из дополнения к тетради III (тот и другой имеют белый автомобиль).

Самоубийство Матье в романе не представлено, зато есть фрагмент (Дополнение II к тетради V, с. 368), где описываются его мысли в момент самоубийства.

«Предсмертным бесчинствам» Гари посвящен короткий фрагмент (первый) в начале «Заметок», а его гибель в воде упоминается в начале фрагмента V («Улица»).

Наконец, центральная сцена фильма - тот разговор Матиаса в тюремной камере со своим ангелом, в результате которого Матиас решает не выдавать друга - в итоге превращается у Янна в самостоятельную новеллу «Свинцовая ночь», описывающую сон, увиденный Матье в тюрьме. (По свидетельству Клауса фон Шпрекельсена, Янн в разговорах с друзьями называл то, что происходит в новелле, «сном или видением».)

***

Еще важнее для понимания романа разобраться в том, какую роль играют в нем ангелы. В наброске сценария о них говорится: «Несмотря на присутствие в фильме этого элемента, лишь по видимости мистического , в нем идет речь о реальных событиях и затрагиваются социальные проблемы».

«Ангелология» Янна во многом восходит к концепции Эмануэля Сведенборга, работы которого, по свидетельству Юнгве Треде, Янн знал. По Сведенборгу [6] Его работы здесь и далее цитируются по изданию: Однер Зигстедт. Эмануэль Сведенборг. Эмануэль Сведенборг. Избранное. М.: Астрель, 2003. («О небесах...» в пер. А.Н. Аксакова; «Новый Иерусалим...» в пер. И. Эдомского). , небеса населены ангелами и духами, которые суть люди, уже переступившие порог смерти, но способные общаться с теми, кто еще живет на земле:

При каждом человеке есть добрые духи и злые. Посредством добрых духов человек соединяется с небесами, а посредством злых с адом: эти духи находятся в мире духов, место которого между небесами и адом («О небесах, о мире духов и об аде», с. 292);

Что ангелы имеют человеческий образ, то есть что они такие же люди, я видел до тысячи раз. Я разговаривал с ними как человек с человеком, иногда с одним, иногда со многими вместе, и никогда я не видал, чтобы внешний образ их чем-нибудь разнился от человеческого (там же, с. 74);

Духовный внутренний человек, рассмотренный по своему существу, есть ангел неба, а следовательно, пока живет в теле, находится в обществе ангелов, чего он, однако, не знает, и по разрешении от тела переселяется к ним. <...> Словом, поскольку человек находится в любви к Господу и в любви к ближнему, постольку он находится в духовном внутреннем и из него мыслит, и хочет, а также из него говорит и делает; но поскольку человек находится в себялюбии и в любви к миру, постольку он находится в природном внутреннем <...>. Из этого явствует, что у добрых есть внутренний и внешний человек, а у злых же нет внутреннего человека, а один только внешний. <...> Господом предусмотрено и устроено так, что поскольку человек по-небесному мыслит и хочет, постольку отверзается и образовывается его духовный внутренний человек. («Новый Иерусалим и его небесное учение», с. 37—43);

Сущность жизни человека есть его любовь, и какова любовь, такова жизнь и даже весь человек. <...> Что человек превыше всего любит, то непрестанно присутствует в его мысли, а также в его воле и образует самую суть его жизни (там же, с. 54-55).

Я полагаю, что Янна больше всего тревожит отсутствие в современном мире (или: слишком скудное присутствие в нем) духовного начала и что введение в повествование фигур ангелов позволяет ему показать процесс роста внутреннего человека . Янновские «разговоры с ангелом» есть особая форма внутреннего диалога с собой, подводящая к некоему решению, к кардинальному изменению жизненной установки. В литературе форму разговора с ангелом уже использовал Андре Жид, в романе «Фальшивомонетчики» (1925) [7] Цитируется по изданию: Андре Жид. Фальшивомонетчики. Тесные врата. М.: Прогресс, 1991, с. 547-551- Пер. В. А. Никитина. (Курсив в цитатах здесь и далее мой, - Т. Б.) , который имелся у Янна в библиотеке. Там молодой человек, Бернар, только что получивший в Сорбонне степень бакалавра, встречает ангела, когда задумывается о том, как ему дальше жить:

Он сидел, задумавшись, и вдруг увидел, как к нему приближается ангел <...>. Он не удивился, как не удивился бы, случись все это во сне. <...> Бернар направился в сопровождении ангела к церкви Сорбонны <...>. По церкви прохаживались и другие ангелы, но глаза Бернара не были приспособлены для того, чтобы их увидеть. <...> Молиться он не мог, так как не верил ни в какого бога, но сердце его охватила любовная потребность отдать себя в дар , совершить жертвоприношение; он предлагал себя. <...> Борьба с ангелом помогла ему повзрослеть.

Сама форма организации речевого пространства у Янна гораздо сложней, чем у Жида, хотя и у Жида она была сложной, экспериментальной (Эдуард, персонаж «Фальшивомонетчиков», пишет роман «Фальшивомонетчики» и зачитывает куски из него другим персонажам; кроме того, в романе многократно цитируется его - Эдуарда - дневник). Форму романа Янна, видимо, нельзя полностью реконструировать: она больше, чем идейное содержание и фабула, пострадала от фрагментарности имеющихся в нашем распоряжении материалов.