Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

- На сей счет могу вас успокоить, - отозвался профессор Френнесен. Теперь он принял на себя роль говорящего. - В отличие от некоторых своих коллег, я верю в оправданность инстинктов, даже если они... по видимости... противоречат усвоенным нами правилам гигиены. Как известно, люди вынуждены постоянно корректировать свои представления... Так вот, любое раненое млекопитающее облизывает себя... или пытается облизать. Мы кое-что знаем о свойствах слюны; но далеко не все. В наших железах внутренней секреции происходит много такого, что мы не можем проанализировать. Если я правильно понял, именно чувство симпатии к вашему сыну побудило этого мальчика попытаться помочь ему таким примитивным способом. Что, по моему мнению, имеет решающее значение. Язык любви воздействует иначе, чем язык ненависти.

Д-р Мирдал говорит, что не разделяет такого мнения. И считает необходимым подчеркнуть: последняя фраза его уважаемого коллеги к делу вообще не относится. Но профессор Френнесен еще не закончил.

- Господин д-р Мирдал и я единодушно пришли к выводу, что лучше всего было бы отправить вашего сына в клинику. Уже сегодняшнее хирургическое вмешательство, произведенное в антисанитарных условиях...

Тут д-р Мирдал перебивает его:

- Я, помимо прочего, имею фельдшерский стаж. Уже будучи врачом, я во время войны почти полтора года проработал на перевязочных пунктах непосредственно за линией фронта. Я сам предложил свои услуги Красному кресту... главным образом, чтобы набраться опыта. Мы ведь живем в маленькой нейтральной стране, не страдавшей от таких трагических потрясений уже очень давно. Я хочу сказать только, что видел всякого рода ранения... в любых сочетаниях... и с самыми разными исходами. Тогда хирургические вмешательства производились без особых раздумий. Пара уколов и всё. Об асептике и речи не было. Но удивительно, что у нас, производивших операции, так сказать, в полевых условиях, было - в процентном соотношении -меньше смертных случаев от септических осложнений, чем в тыловых лазаретах, где врачи при оперативных вмешательствах все-таки прибегали, пусть в ограниченных пределах, к асептике. Дело в том, что наряду с вредоносными бактериями существуют и бактерии полезные; имеются даже пожиратели бактерий - бактериофаги; разные вирусы борются между собой. В бараках мы всем им предоставляли свободу - и результатом было неконтролируемое смешение темного и светлого, смертельная борьба между ними, для нас остающаяся незримой. В лазаретах же получалось так, что врачи убивали главным образом полезные бактерии - а вредоносные буйно размножались, поскольку уменьшалось число их врагов. Обладая таким опытом, я считаю решение произвести хирургическое вмешательство у вас в доме вполне оправданным. Помимо прочего, нам нельзя было терять время. Не обманывайте себя относительно состояния больного. Немного детской слюны - еще раз вернусь к этому - ничего не прибавило и не убавило. Грязные пальцы, проникшие глубоко в рану, - вот в чем серьезная проблема.

- При всем уважении к сильным эмоциям, которые, очевидно, повлияли на вашу позицию, господин Бренде, я все же и сейчас считаю целесообразным, чтобы вашего сына поместили в клинику. - Это сказал профессор Френнесен.

- Разъясните мне, пожалуйста... Я обращаюсь к вам обоим... Если бы сегодняшнее хирургическое вмешательство... произведенное два часа назад... произошло в какой-нибудь хирургической клинике... отличалось бы оно от предпринятого вами?

- Едва ли, - ответил д-р Мирдал. - Определенно нет, если бы за него отвечал я. На более серьезную операцию я бы решился лишь в том случае, если бы наверняка знал, что речь идет именно об ударе колющим оружием - что представляет наибольшую опасность. Такая операция потребовала бы переливания крови. Мы, впрочем, в любом случае должны определить группу крови вашего сына.

- Я ее знаю, - сказал Клаус Бренде, - Первая, резус отрицательный [74] Резус-фактор был открыт в 1940 г. (год публикации первой статьи об этом открытии Карла Ландштейнера и Александра Винера). .

- Весьма необычно, - заметил профессор. - Плохие виды на будущее.

- Что вы имеете в виду?

- У нас не так много детей-доноров, и если не поможет случай...

- Мы должны проверить ваше сообщение, господин Бренде. А кроме того, мы хотели бы определить группу крови друга вашего сына... с вашего позволения. Порой хорошее и искать не нужно, оно оказывается под рукой.

Профессор Френнесен снова перечисляет преимущества клиники. Аппаратура, асептика...

- ...в ней нет никакого проку после того, что натворил своими грязными пальцами этот подонок, - с горечью говорит директор пароходства.

- О вашем нежелании госпитализировать сына мы уже слышали; однако мы, врачи, ответственны за больного. Заставить вас последовать нашему совету мы не можем; но из-за своего отцовского своеволия... или как это назвать... вы взваливаете на себя бремя, которое обычно несем мы. Я хотел бы, чтобы сомнений на сей счет не осталось. Отныне ответственность будет лежать на вас, - Профессор Френнесен выражается жестко. Упрямство хозяина дома раздражает его. Он, правда, смирился с чудовищным фактом присутствия на операции постороннего - второго мальчика, малопривлекательного подростка, друга больного. Но теперь терпению его пришел конец, возобладало чувство профессионального достоинства.

- Я не допущу, чтобы мальчиков разлучили. Гари предотвратил убийство, более того - страшные муки расчленяемого заживо. Эти мерзавцы, одержимые навязчивой идеей, были готовы на все...

- В конце концов, мы могли бы обсудить... - Профессор Френнесен умолкает, не закончив фразы, потому что видит: у Клауса Бренде вдруг хлынули из глаз слезы. Судовладелец берет стул, садится, прячет лицо в ладони и плачет - плачет навзрыд. Внезапно он срывается на крик:

- Шестьдесят пять человек погибли на «Фьялире». Это вы знаете; об этом писали в газетах. Виновен во всем я; это вы тоже читали. В качестве отмщения мне - замучить моего сына Матье. Решили эти подростки. Может, такая идея овладела ими внезапно. Может, им внушили ее духи утонувших моряков. Оймерту Мугенсену - вы ведь слышали имя погибшего судового юнги - потребовалась погребальная жертва. Почему бы и нет? Разве такое нельзя помыслить? Но потом появился этот... этот Гари. Я его не знаю. Никогда прежде его не видел. Я только знаю, что благодаря ему шестьдесят пять мертвецов утратили свою власть. Им уже не дотянуться до Матье. Отныне мой сын защищен.

Врачи смущенно молчат. Слова этого человека - галиматья. Последние дни потребовали от него слишком большого напряжения. Д-р Мирдал решает вмешаться и прекратить зашедший в тупик разговор. Он, не колеблясь, откладывает дальнейшие решения на завтра. Все трое снова появляются в комнате больного. Они чувствуют облегчение. Принятое - пока что - решение на время освободило их от страхов.