Андре Бринк - Перекличка

Поэтому стоит все же вспомнить еще об одних записках. Они были изданы в России в годы, которым посвятил свой роман Андре Бринк.

Это целых пять томов. Последние три вышли в русском переводе в Петербурге как раз в 1824 и 1825 годах, «Второе путешествие Вальяна во внутренность Южной Африки через мыс Доброй Надежды». А первые два тома — в Москве, тремя десятилетиями раньше, «Путешествие г. Вальяна во внутренность Африки через мыс Доброй Надежды в 1780, 1781, 1782, 1783, 1784 и 1785 годах».

Эти тома читали современники Екатерины II, Суворова, Державина, Пушкина, Батюшкова, Дельвига… А может быть, и они сами.

Французский натуралист Франсуа ле Вальян видел ту самую или почти ту самую жизнь, что дана у Бринка. Вот несколько выдержек, в тогдашних русских переводах.

О бурских фермерах. «Когда молодой колонист умеет править телегою и владеть бичом, то его воспитание почти кончено; ибо его не обучают ни читать, ни писать».

Особый гнев Вальяна вызывало обращение колонистов с готтентотами. «Сколько злодейств и ужасов! Несколько колонистов, хорошо вооруженных, соглашаются вместе, потом, нечаянно (то есть внезапно. — А. Д. ) напав на какую-нибудь орду, принуждают ее пригнать к ним все свои стада… Что могут сделать против сил страшных разбойников несчастные дикие, которым огнестрельное оружие неизвестно!»

А как вели себя привезенные из Голландии преступники?! «Сии порочные и ленивые люди захотели пользоваться плодами земли, не возделывая оной. При том гордясь своим происхождением белых, они сочли, что люди не одинакового с ними цвета рождены быть их невольниками. По сему они и отяготили их самыми тяжкими работами и за то платили им дурным с ними обхождением».

О настроениях в среде мулатов можно судить по беседе Вальяна с девушкой, которую он называет «прекрасной мулаткой». Вальяна удивило, что она жила среди готтентотов. На это он получил ответ: «Правда, что я дочь белого, но мать моя готтентотка… Вы знаете, сколь великое презрение ваши белые имеют к черным и даже к получерным, подобным мне. Остаться жить между ими, значило подвергать себя ежедневным оскорблениям…»

Книги Вальяна долго еще находили в России читателей. На него ссылался Лисянский. Гончаров через много лет в своей «Палладе» сравнивал увиденное им самим с тем, что он читал у Вальяна.

Андре Бринк — писатель с мировым именем, автор уже многих романов. Он пишет их на языке африкаанс. Это язык буров, или, как они называют себя теперь, африканеров (то есть белых африканцев). Бринк сам переводит свои романы на английский, а затем они появляются в других странах в переводе на многие языки. И голос этого пятидесятилетнего человека, живущего в небольшом городе Грейамстауне на востоке Капской провинции Южно-Африканской Республики, слышен на всех континентах.

«Перекличка» — четвертый роман Бринка, изданный в нашей стране. В 1981-м в русском переводе вышли «Слухи о дожде» и «Сухой белый сезон». Они посвящены борьбе в сегодняшней Южной Африке. Об этих романах у нас писали много. И в журналах, и в газетах, и в научных исследованиях.

«Перекличка» ближе всего к третьему роману — «Мгновенье на ветру», — изданному в московском литературном альманахе «Африка» в 1982-м. Оба они — исторические. В одном действие происходит в 1749–1751 годах, в другом — в первой четверти девятнадцатого века. Проблема и там и здесь одна и та же — взаимоотношения черных и белых в условиях, созданных колониализмом.

Было бы неверно сказать, что история Южной Африки не нашла до сих пор отражения в романах, даже весьма известных. Достаточно вспомнить: «Капитан Сорви-Голова» и «Похитители брильянтов» Луи Буссенара, «Питер Мариц, юный бур из Трансвааля» А. Нимана, «Приключения молодых буров» и «Приключения Ганса Старка, южноафриканского охотника и пионера» Майн Рида, «Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке» Жюля Верна, «Копи царя Соломона» и другие романы Райдера Хаггарда. Последние десятилетия — многочисленные романы Стюарта Клюти и Уилбура Смита…

При всем разнообразии этих авторов и их идейных установок все-таки общее у них то, что в центре внимания почти всегда находятся буры, их переселения, их сопротивление англичанам. Или европейские путешественники, охотники, золотоискатели и их необычайные приключения.

Бринк же ищет в истории подоплеку нынешней трагедии своей родины: социального и расового угнетения небелого большинства страны, составляющего суть пресловутой политики апартеида.

В «Мгновенье на ветру» он поставил своих героев — белую женщину и черного мужчину, хозяйку и раба — вне привычных социальных условий. Оставшись в живых после гибели научной экспедиции и вынужденные месяцами бродить вдвоем в незнакомых местах за пределами Капской колонии, они постепенно теряют предрассудки, созданные общественными порядками. Их взаимоотношения становятся более естественными, они начинают лучше понимать друг друга. Но, вернувшись в Капскую колонию, оба жестоко поплатились за это.

Действующие лица «Переклички» тоже ведь поставлены в особые условия. Нарастающие слухи об отмене рабства выявляют напряженность, копившуюся из поколения в поколение.

Андре Бринк осмелился сделать то, на что решиться крайне трудно. Он бросил обвинение своему собственному народу, бурам-африканерам. Бернард, герой романа «Слухи о дожде», говорит: «Мне придется бороться против своего народа, против тех самых африканеров, которые в прошлом сами боролись за свободу, а теперь взяли на себя миссию распоряжаться судьбами других народов».

Судя по творчеству Бринка, эти слова — его собственное кредо. Он не изменил ему и в «Перекличке».

Название этого романа имеет, мне кажется, несколько значений. Это не только перекличка голосов персонажей, от лица которых поочередно ведется повествование. Это и перекличка прошлого с сегодняшней действительностью родины Бринка, поиск корней того трагического положения, в которое завели его страну белые расисты. Это и перекличка исторической темы в творчестве Бринка с темой сегодняшнего дня.

Сколь хороши художественные особенности романа, судить читателю. Главный упрек автору — в некоторой растянутости, замедленности действия [7] См., например, рецензию в журнале «The African Communist», № 92, p. 105–107. .

А насколько достоверно удалось ему передать мысли и чувства людей той далекой эпохи?

Можно ли дать тут совершенно однозначный ответ?

Так писал великий Гёте, но сам искал в далекой старине ответы на мучившие его вопросы. А Евгений Викторович Тарле, преклоняясь перед Львом Толстым, считал все-таки, что «в „Войне и мире“ действуют персонажи, которые сплошь и рядом говорят не как офицеры 1812 года, а как офицеры Крымской кампании или даже более позднего времени» [8] Тарле Е. В. Пушкин как историк. — «Новый мир», 1963, № 9, с. 220. .