Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»

— Это гуманист и философ начала века.

— А-а, — успокоился президент.

— Ведь моя обязанность, как жены президента, благотворительность и покровительство искусству, — произнесла Валентина со странной смесью грусти и сарказма в голосе.

— Ну и что?

— Во всем этом есть какая-то неискренность… Элемент шоу, что ли…

— Да, и шоу в том числе. Это, во-первых, традиция, преемственность, во-вторых, это нравится избирателям. — Он как будто повторял чужие формулировки.

— Я не уверена, что сейчас это так.

— Это — так. Так надо, — сказал он без излишней жесткости в голосе, но достаточно твердо, чтобы дать понять, что разговор окончен.

И уже ложась спать, понял, что жена сказала что-то важное, что-то созвучное той мысли, которая не давала ему покоя после церковной службы.

Ему никогда не нравилась эта обязанность стоять со свечой в церкви, когда все вокруг понимают, что он человек далеко не набожный. В этом было какое-то противоречие между общим комсомольским прошлым его поколения и таинством искренней религиозности. Существование самих ВИП-отделов церквей, созданных во многих храмах, казалось, противоречило духу христианства и не укрепляло имидж власти среди верующих. «А верующих становится все больше, — думал он, засыпая. — Надо встретиться с пиарщиками».

На следующий день он попросил секретаря пригласить к нему вечером Маковского и патриарха… «Нет, патриарха не надо. Пригласи его на завтра. И соедини меня сейчас с Маковским».

— Здравствуйте, Александр Васильевич. — Маковский пересек кремлевский кабинет президента от двери к длинному столу, с обеих сторон которого стояли позолоченные, обитые зеленым бархатом кресла. За Маковским шел худощавый шатен лет тридцати в очках на тонком носу.

— Здравствуй, — ответил президент, пожимая руку Маковскому.

— Здравствуйте, — эхом произнес молодой человек за спиной Маковского.

— Мне кажется, вы знакомы с Анатолием Георгиевичем, — поторопился представить своего спутника Маковский.

Безусловно, президент знал, что его советник придет не один, но в любом случае тот должен был объяснить присутствие другого лица.

— Когда мы сегодня говорили по телефону, я обещал представить его вам, — продолжал Маковский. — Анатолий Георгиевич Фимин, мой коллега, политолог, специалист в области политического пиара. Мы давно с ним сотрудничаем, многие наши сценарные разработки включают его идеи. Кроме того, он автор теории взаимодействия государственных институтов. Я хотел бы, чтобы он рассказал вам об одной идее. Это как раз то, о чем мы говорили.

— Хорошо. Присаживайтесь, — коротко сказал президент. — Я вас слушаю. — Малознакомых людей, тем более во время первой встречи, президент называл на «вы».

— Я проанализировал ситуацию взаимоотношений органов высшей государственной власти с Русской православной церковью, — начал Фимин. — Должен сказать, что существуют проблемы не столько идеологического, сколько имиджевого характера.

Президент откинулся в кресле, внимательно слушая и изучая посетителя.

— Когда в начале девяностых начались тесные контакты между властью и РПЦ, это было оправдано с той точки зрения, что означало возрождение дореволюционных российских традиций. Тогда это было, во-первых, просто модно, во-вторых, в обществе была популярна несколько идеализированная картина дореволюционной России, и, соответственно, в-третьих, нужно было показать, что власть не просто возвращает Россию в золотой век, но и ей самой очень близки идеалы православия как такового с его гуманистическими традициями. Тогда эта связка заработала и прекрасно себя оправдала.

Президент понимающе кивал головой.

— Помните, — продолжал Фимин, — перед инаугурацией вашего предшественника всерьез обсуждался вопрос о церемонии помазания. Я принимал тогда участие в разработке проекта и потому хорошо это знаю. Патриарх не то чтобы был согласен… Собственно, мы его даже не спрашивали. Такое плотное взаимодействие между государством и церковью было идеально. Механизм взаимосвязи работает как часы и по сей день. Однако проблема в другом. Сама РПЦ как подсистема российской власти в нынешнем своем виде — устарела.

— Что вы имеете в виду? — спросил президент. Ему хотелось сказать «выражайтесь яснее», но не хотелось, чтобы этот аналитик подумал, будто он чего-то не понимает. Он вообще любил, чтобы его окружали умные люди. Действительно умные люди этим пользовались и старались выражать свои мысли как можно сложнее.

— Я имею в виду то, что после медового месяца РПЦ и власти в обществе начало нарастать недоумение. Как это — в недавнем прошлом убежденные коммунисты стоят со свечкой в руках? Понравившаяся вначале идиллическая картинка вызывала все больше вопросов и домыслов. Если эти коммунисты и профессора экономики поверили в Христа, то насколько глубока их вера — так же, как в идеалы коммунизма?

— Но ведь это нравится верующей части электората, — возразил президент.

— Вот здесь-то и проблема. Это нравилось поначалу. Но, как показывают наши исследования, именно у этих людей больше всего вопросов о искренности представителей власти, которые стоят на праздничных богослужениях со свечками. Кроме того, и это самое важное, население нашей страны в большинстве своем — атеисты. Они видят в участии властей в церковных службах лицемерие. И еще одно «но». Наиболее сильны религиозные чувства как раз не у христиан, а у мусульман, иудаистов и буддистов. Но президент ведь не может быть адептом всех религий.

— Да, положение сложное, — задумчиво произнес президент. — Вы подтверждаете мои сомнения. Продолжайте.

— Одним словом, ваши демонстративные контакты с РПЦ, и с патриархом, в частности, не приносят нам очки. Есть, кроме того, противоречие между основными идеями православия, его духом и действиями. Вовлеченность Церкви во власть и в коммерцию вызывает неприятие у наиболее фанатичной части верующих. Вы знаете, например, что патриарха Георгия Первого в народе называют министром по делам православия?

— Нет, не знал… Забавно.

— Я сделал несколько выписок. Разрешите зачитать.

— Да, пожалуйста. Только коротко.

— Две минуты. Вот, например, надпись на бутылке питьевой воды самой популярной марки: «Бутилирование освящено его Святейшеством Патриархом». Это реклама. Она расходится миллионными тиражами. Далее: в церквях создаются ВИП-зоны для членов правительства. И последнее: сама идеология РПЦ устарела. Она проповедует милосердие и помощь ближнему, хотя мы с вами прекрасно знаем, что для того, чтобы по-настоящему помочь человеку, его нужно поставить в наиболее сложные условия. Только тогда он начнет по-настоящему работать и заботиться о себе. Когда каждый заботится о себе, богатеет общество. Надо дать человеку не рыбу, а удочку. Кто не может заботиться о себе — уходит со сцены, освобождая место сильным, которые плодятся и размножаются. Фактически Церковь своей включенностью в рыночную экономику это и провозглашает, но на словах-то она провозглашает обратное.