Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»

Потом стали появляться репортажи и интервью с деятелями культуры, которые в один голос рассказывали о том, как у них поправились дела после прочтения книги «Смысл жизни». На этот раз были проплачены деятели культуры и в меньшей степени — средства массовой информации. После этого в пропагандистскую кампанию вступила тяжелая артиллерия — элита бизнеса. Платить за интервью и репортажи уже не было необходимости, потому что они сулили укрепление связей в Комитете по идеологии и госзаказы или же пристрастное отношение государства «к хозяйствующим субъектам», хозяева которых давали интервью. После этого посыпались интервью с Пророком. «Это учение старо как мир», — скромно говорил Илья в своих первых публичных выступлениях. «Мое учение спасет мир», — не менее убежденно доказывал он месяц спустя.

Портреты Пророка стали появляться на обложках светских журналов. «Сошествие на землю» — такая подпись красовалась под его фотографией на обложке «Властей». «Лицо» назвало его первое выступление «новым крещением Руси». Он стал персоной «Силуэта». «Люди» посвятили ему специальный выпуск. Журнал «Большие деньги» тему очередного номера назвал «Деньги на религии». После этой статьи чуть не разразился скандал, который был блестяще превращен в триумф — но не после того, как Илья возвестил, что огромные деньги идут на обращение новых верующих. Кто-то из телевизионных интеллектуалов вспомнил слова Христа о том, что мирру надо не продавать, отдавая вырученные деньги нищим, а помазать ею Пророка, так как он скоро покинет этот мир. После этого все газеты в тревожном предчувствии единогласно решили, что новый Пророк имеет право на деньги и земные блага, более того, должен их иметь как можно больше.

После этого СМИ, мучимые явным недостатком информации о частной жизни Пророка, стали вовсю публиковать сплетни.

Уполномоченным по PR Ильи был Анатолий Георгиевич Фимин, о котором говорили, что он сделал Иванова президентом. Еще о нем говорили, что он друг Льва Семеновича и человек Бориса Анатольевича.

Фимин был легендарной личностью в узких кругах политпиарщиков, имиджмейкеров и различных советников в этой отрасли. Последние с восторгом рассказывали о том, как он выигрывает избирательные кампании, приезжая в далекие города со своими учениками — большей частью ученицами. «Первую неделю, — гласила легенда, — он читает газеты, говорит с простыми людьми, смотрит все местные теленовости, разъезжает по области и городу, говорит с непростыми людьми — директорами и редакторами. Его помощники собирают материалы, договариваются о встречах, пишут аналитические записки и делают выписки из прессы, им не прочитанной. Он не спит по ночам, вникая в то, во что не успел вникнуть днем. И в таком бешеном темпе проходит вся первая неделя. Он работает на пределе возможностей организма… Потом он берет свою трубку — кальян и курит гашиш. Неделю — безвылазно. И пьет, общаясь только с помощницами и помощниками. Курит и спит, курит и спит. Потом прекращает курить, отсыпается… и за день выдает концепцию — что надо сделать, чтобы победить на выборах. И побеждает. И сам говорит, что не знает, как его мозг рождает верную концепцию. Но — будьте уверены — он-то знает». Некоторые считали, что Фимин сам распускает слухи о таком стиле работы.

Толя Фимин неплохо учился в школе. Ему легко давались гуманитарные предметы. Мать его, в прошлом историк, работала тогда в городском комитете КПСС и часто рассказывала ему истории из недавнего прошлого. Ефим, как его называли, не был лидером в классе, но всячески демонстрировал свои исторические знания, ходил на лекции в районный Дом комсомольца и школьника, записался в местный политклуб, в десятом классе стал его председателем и потом это всячески подчеркивал в школе.

Он мечтал поступить в Московский институт международных отношений и стать дипломатом. После одной сбивчиво прочитанной им лекции в актовом зале школы все классные руководители и директор узнали о его районной должности, по сути полумифической, но это помогло ему получить от школы необходимую характеристику и поступить в институт.

Учеба в институте пришлась на время перемен. После его окончания Анатолий попал в профильный НИИ, чтобы через год, написав книжку, с кандидатской степенью его покинуть. С тех пор он «позиционировал» себя в качестве специалиста по политическому пиару. Несколько лет он уверенно набирал вес, подвизаясь при каждой возможности в избирательных кампаниях, упорно продолжал публиковаться и заводил нужные знакомства.

Никого президентом он не делал, но был совсем не против таких слухов. Более того, иногда отпускал прозрачные намеки, которые можно было истолковать таким образом, что нынешний президент — именно его «проект».

Он преподавал в вузах с необычными названиями, появившимися в эти годы как грибы после дождя. Он хотел быть оратором и приобретал необходимые навыки, тогда же стал коллекционировать афоризмы. А из студентов он выбирал себе помощников для своей основной работы. «Люди идут туда, куда хотят, чтобы их повели», — любил повторять он слова какой-то западной знаменитости и вел студентов в избирательные штабы.

Вниманием женщин он не пользовался, зато пользовался тем, что его фанатки из студенток смотрели на него открыв рот. Анатолий не выпячивал себя на фоне многочисленных независимых экспертов и зависимых советников, но не пропускал случая подчеркнуть свою значимость среди достойных — тех, кто мог, как он считал, оценить его интеллект или заплатить деньги. «Скромность красит человека… В серый цвет», — любил повторять Фимин, считавший себя серым кардиналом российской политической закулисы.

— Вот твоя проповедь, — сказал он Илье вечером 12 мая, за пять дней до выступления. — Ты должен выучить ее наизусть к завтрашнему дню.

Анатолий был полностью уверен, что завтра Илья сможет, как магнитофон, повторить все то, что он написал за прошлую неделю.

— Нет проблем, — ответил Илья.

— Просмотри текст сейчас. Надо обратить внимание на отдельные фразы. Пойми, то, что ты сейчас держишь в руках, — это новая Нагорная проповедь. Она войдет в твое жизнеописание, и несколько поколений потомков будут повторять эти слова. Чтобы они действительно это повторяли, ты должен пропустить слова через себя, осмыслить их, переболеть ими, перемучиться.

— Лучше бы без мучений.

— Если это прозвучит вымученно, будут тебе мучения.

— В смысле?

— Ладно, проехали. Давай, прочитай, если что непонятно или вызывает сомнения, спроси сейчас.

— О’кей, — сказал Илья и погрузился в чтение.

Пока Илья читал, Анатолий пил черный кофе, затягивался длинной кубинской сигарой и рассматривал пока неявленного Пророка, утверждаясь в верности своего выбора. Правильный овал лица, тонкие чувственные черты, выразительные умные глаза — именно так должен выглядеть живой бог. «Почему он был только фотографом? Он сам мог бы стать моделью… — думал Фимин. — Хорошо, что он не дурак, далеко не дурак». Анатолий разглядывал Илью, как красивую картину или статую, вдыхая терпкий сладковатый дым и попивая остывающий кофе.