Виктор Дьяков - АРМЕЙСКИЕ БУДНИ сборник рассказов

Вышли на рассвете. Август на Кавказе, это ещё не преддверие осени, а разгар лета. Склоны гор подёрнуты голубоватой дымкой, от земли исходит тепло, а с вершин, кое где блестевших снежными шапками ледников, тянет прохладой.

- У нас на Алтае совсем не такие горы. Они более приветливые, и не так круты. А красотища тоже, только другая, особенно весной, когда жарки цветут. Это цветы такие потрясно красивые,- говорил в спину, идущего перед ним Кузяева, Лейс.

- Какие люди тут живут, такие и горы,- ответил, не оборачиваясь Кузяев.

- Отставить разговоры… В расположении, что ли не наговорились,- вполголоса, но зло скомандовал, идущий в середине группы Шевандин, постоянно сверяющий маршрут движения по карте и компасу.

Группа двигалась по узкой горной тропке, почти всё время забирая вверх, шли цепляя подошвами каменистую почву, продирались сквозь уже начавшие желтеть кустарники. Оружие, боеприпасы, бронежилеты… у Лейса на плече тяжёлый пулемёт, у Сибгатуллина кроме всего прочего два «цинка» с патронами, у фельдшера за спиной ранец с медикаментами. У всех в карманах «разгрузки» гранаты, снаряжённые «рожки». Чем выше забирались, тем тяжелее идти, всё меньше кислорода содержал разряженный воздух. Восемь человек из разведгруппы Шевандина шли в дозоре, впереди основных сил. Но разведчики физически были готовы лучше следовавших за ними бойцов и продвигались значительно быстрее. Потому возник незапланированный, довольно основательный «зазор» между дозором и главными силами, что и предопределило последующие события. В то же время группа боевиков в полтора десятка человек, которые уже должны были быть на своих позициях почему-то «припозднилась» и тоже только ещё шла к месту предполагаемой засады.

Идущие в голове колонны «лидеры» как бы прокладывали путь и постоянно менялись. Когда неожиданно наткнулись на боевиков, впереди шёл Кузяев. До места было ещё километра полтора пути, когда их пути пересеклись. «Чехи» так же шли, сгибаясь под тяжестью поклажи. Василий остолбенел от неожиданности, но уже через мгновение поднял согнутую в локте руку, сигнализируя группе – «чехи», и несколько раз опустил её вниз – много. Сразу Кузяев «вычислил» и командира – он шел без поклажи и у него единственного автомат был спецназовский, с укороченным стволом…

Шевандин перед командировкой усиленно учил своих солдат только тому, что надо в такой войне – стрелять, бросать гранаты, терпеть боль и усталость, укрываться от пуль и осколков, колоть промедол себе или раненому товарищу. Шагистикой, уставами, ЗОМП, и прочими совершенно ненужными на чеченской войне дисциплинами они не занимались. Но стрелять научились все. И здесь Кузяев сумел снять командира «чехов» с первого выстрела. Это сыграло свою роль, но уж очень неудобна оказалась та позиция, на которой дозор был вынужден принять бой – ложбина меж двух небольших высоток, а с третьей стороны обрыв и пропасть. Но и для «чехов» стало полной неожиданностью, вот так нос к носу столкнуться с федералами, да ещё сразу потерять командира. Воспользовавшись замешательством противника, Кузяев броском продвинулся вперёд и занял удобную огневую позицию меж трёх больших валунов и уже оттуда «достал» ещё одного «чеха», всадил ему очередь сначала по ногам ниже бронежилета, а когда тот с воем свалился, добил в голову. Но «специалисты по колоннам» оказались опытными, битыми бойцами. Они недолго пребывали в растерянности, рассредоточились сначала самостоятельно, а потом ими, видимо, стал руководить столь же опытный заместитель командира. Определив, что федералов немного, боевики сразу оседлали господствующие высоты, откуда в четыре ствола прижали всю группу Шевандина к земле. При этом выдвинувшийся вперёд Кузяев остался один. Меж ним и остальными образовалось расстояние метров в пятнадцать – двадцать, которое насквозь простреливалось с высоток. Поняв, что основная группа разведчиков не может поднять голов, человек шесть боевиков стали маневрировать, пытаясь зайти им в тыл, и лишь Кузяев из-за своих камней мог эти манёвры отследить, но он был один и по нему постоянно гвоздили со всех сторон. Поняв задумку боевиков, Кузяев громко заорал:

- Товарищ капитан, нас обходят! Уходите, я вас прикрою!

Но Шевандин, конечно, не мог бросить своего бойца.

- Кузяеву надо помочь, пробиться к нему. Кто пойдёт?

Шевандин мог просто приказать тому или другому бойцу, но риск был слишком велик, к тому же он не сомневался, что двое наверняка, вызовутся добровольцами – его друзья. Но Лейс пулемётчик, с его тяжёлым оружием быстро эти простреливаемые метры никак не преодолеть, потому оставался один. И он не заставил себя ждать.

- Я пойду, товарищ капитан, я сейчас,- Ренат Сибгатуллин замер в ожидании удобного момента для броска вперёд. Вот он рванулся, его литая фигура, казалось, почти стелилась по земле. Но уже через несколько секунд он вскрикнул от боли – это в бронежилет попала пуля, тут же вторая. Он не остановился, но бег замедлился, что позволило тем с высотки положить гранату из подствольника прямо ему под ноги. Сибгатуллин, рядом с которым возник сноп огня, со стоном упал, не добежав метров восемь.

Кузяев чуть не сорвал голос:

- Ренат, ты чего… ранен!? Если встать не можешь, ползи ко мне, не лежи там!

Но Сибгатуллин не двигался, уткнувшись головой в землю, он глухо стонал. А его с двух сторон «поливали» с высоток, стараясь попасть в места незащищённые бронежилетом и «сферой», то есть в руки, ноги, шею, лицо… Кузяев ничем не мог помочь товарищу и в бессильной ярости пытался вести огонь по боевикам, пробиравшимся вдоль обрыва в тыл разведгруппы. Но это у него не получалось, потому что стреляли и с высоток и несколько человек подбирались спереди. По нему выпустили несколько гранат с подствольников, но они ударились о валуны и отскочили, не причинив вреда.

Прошло не более десяти минут боя, и будто никогда и не было свежей утренней тишины. Свист пуль, пороховая гарь, разрывы гранат, стоны лежащего на открытом пространстве Сибгатуллина. Он почему-то не мог говорить, и пытался ползти, с трудом передвигая перебитые руки и ноги. Шевандин с группой отстреливались, но из своей ложбины они могли с крайне малой эффективностью отвечать на огонь боевиков с высоток, больше они фактически ничего не видели. Надо было менять позицию, то есть отходить. Но бросить уже двух бойцов Шевандин тем более не мог. Хотя окружение уже грозило всей группе гибелью или унизительным, скотским пленом, перед которым бледнели и гитлеровские и ГУЛАГовские лагеря. Капитан почти сразу по рации связался с основными силами отряда. Те и так уже слышали отзвуки боя и прибавили ходу. Но им предстояло ещё преодолеть очень крутой подъём и подойти раньше чем через двадцать-двадцать пять минут они не могли. Наверняка и боевики понимали, что сзади идут основные силы федералов. Но они уже потеряли минимум двух человек убитыми и уйти не отомстив… этого им не простили бы родственники погибших, их собственные родственники, ведь такие отряды как правило формировались по тейповому признаку. Они хоть кого-то обязаны были убить, а ещё лучше привести пленных, чтобы ритуально перерезать им глотки во дворах домов погибших шахидов, на глазах их родителей, братьев, сестёр… детей.