Джеймс Джонс - Отсюда и в вечность

Альма посмотрела ей вслед, а когда она скрылась на кухне, спросила:

— Ты умышленно это сделал?

— Да, — признался Прюитт.

— Я так и думала. Поэтому-то ты сюда и пришел. Не так ли?

— Я собирался вернуться в гарнизон, чтобы меня никто ни в чем не заподозрил. А сюда бы я пришел потом, когда все улеглось бы.

— Давно тебя выпустили из тюрьмы?

— Девять дней назад.

— Больше недели прошло, а ты даже не позвонил мне.

— Мне хотелось все сделать чисто, да и ни к чему ставить тебя под угрозу. Я совсем упустил из виду, что могу быть ранен и не сумею вернуться в казарму.

Альму, видимо, это объяснение не очень удовлетворило.

— Разве Уорден с тобой не разговаривал? — продолжал Прюитт. — Ведь я его просил.

— Он со мной виделся в городе, от него я и узнала, что ты в тюрьме. Разве ты не мог написать мне письмо?

— Мне нельзя было писать писем.

— Ну, если нельзя было, тогда…

— А Уорден?.. — прервал Альму Прюитт, но не договорил.

Она взглянула на Прюитта, ожидая вопроса, но он молчал, и Альма сказала:

— Уорден вел себя как настоящий джентльмен, если ты это имеешь в виду.

Прюитт попытался себе представить Уордена джентльменом.

— Он джентльмен просто на редкость, больше чем кто-нибудь другой, — добавила Альма.

— Уорден неплохой парень.

— Очень неплохой.

Прюитт хотел было что-то возразить, но потом передумал и сказал:

— Ты не знаешь, как там было, в тюрьме. Тебе даже представить трудно. Все четыре месяца я только и знал, что дожидался, как бы поскорее заснуть, чтобы забыться.

Тень жалости к Прюитту скользнула по лицу Альмы, она нежно улыбнулась и сочувственно прошептала:

— Тебе, конечно, пришлось нелегко. Извини меня, если я чем-нибудь тебя сейчас обидела. Это вышло как-то помимо моей воли. Ведь я тебя очень люблю.

Прюитт взглянул на Альму и подумал, что она, наверное, действительно сильно любит его. Такие, как Альма, редко признаются мужчинам в своих чувствах и еще реже бывают искренними. А сейчас Альма произнесла слова любви так нежно, что никаких сомнений в ее искренности и быть не могло.

— Поцелуй меня, — осторожно попросил Прюитт. — Я здесь уже давно, а ты ни разу не поцеловала меня.

— Ты ошибаешься, — сказала Альма. — Ты спал и ничего не почувствовал.

Альма придвинулась к Прюитту и поцеловала его в лоб.

— Да, тебе пришлось нелегко, — сказала она.

— Но другим было еще труднее, — ответил Прюитт, вспомнив о Бэрри и Анджелло Маггио. — Видно, мне больше не суждено служить в армии. Даже поправившись, я не смогу вернуться в гарнизон. Сегодня им все будет ясно, и они станут искать меня.

— Что же ты намерен делать?

— Не знаю.

— Здесь ты будешь в безопасности. Нас никто не знает, и ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь, — сказала Альма и бросила вопросительный взгляд на Жоржетту, выходившую из кухни с чашкой бульона в руках.

— Я не против. Пусть остается, — улыбаясь, сказала Жоржетта. — Ты об этом хотела меня спросить, Альма?

— Спасибо, ты настоящий друг, Жоржетта, — обрадованно ответила Альма.

— Меня будут искать как убийцу, — задумчиво произнес Прюитт, а Жоржетта, как будто не расслышав, что он сказал, спросила:

— Ты сможешь сесть, чтобы выпить бульон?

— Конечно, — ответил Прюитт и, резким движением откинув одеяло, спустил ноги с дивана на пол. На лбу его сразу же выступили капельки пота.

— Вот глупец! — зло крикнула Альма. — Ты хочешь, чтобы снова началось кровотечение? Ложись, я тебя покормлю.

— Теперь уж я посижу. Поможешь мне потом лечь.

— Сегодня будешь весь день нить только бульон, — тихо сказала Жоржетта. — Даже если он тебе опротивеет.

— Пока он мне очень нравится.

— А завтра приготовим тебе хороший бифштекс.

— С луком, — добавила Жоржетта.

И обе улыбнулись.

— Вы тут меня, девушки, совсем закормите, — шутливо произнес Прюитт. — Теперь бы еще сигарету выкурить.

Альма взяла из пачки сигарету, закурила и протянула ее Прюитту. Это доставило ему огромное удовольствие, даже большее, чем тогда, в переулке. Он глубоко затянулся, но тотчас же сморщился от острой боли в боку.

Боль остро ощущалась и тогда, когда подруги укладывали его снова в постель. Прошло немало времени, прежде чем боль немного успокоилась и Прюитт смог перевести дух.

— Теперь, кажется, лучше, — тихо сказал он. — А вы бы ложились спать.

— Просидели почти всю ночь, до утра осталось совсем недолго, — ответила Альма.

— Ложитесь, ложитесь. Делать пока ведь нечего, — настаивал Прюитт.

— Лучше не болтай и спи сам, — приказала Альма.

— А разве вам не интересно послушать, как мы дрались? — не отставал Прюитт.

— Завтра все узнаем из газет, — заметила Жоржетта.

— О’кей. Я буду спать и вам советую.

— Дать тебе снотворное? — предложила Жоржетта.

— Не потребуется, — ответил Прюитт, укладываясь поудобнее. Альма подошла к выключателю, потушила свет в комнате и направилась к креслу. Жоржетта заняла ее место в шезлонге.

При тусклом свете ночной лампы Прюитт разглядел небольшой приемник на столике у противоположной стены комнаты и проигрыватель у двери на террасу. Он хорошо слышал мерное дыхание спавших девушек, и ему самому захотелось поскорее забыться и уснуть, чтобы не чувствовать ноющей боли в боку.

На следующее утро боль не утихла, а наоборот, усилилась. Альма и Жоржетта встали раньше его, уже успели сбегать в магазин за бифштексом и купить утреннюю газету. Там никаких сообщений об убийстве Фэтсо не было. Прюитту совсем не хотелось есть, но подруги заставили его плотно позавтракать. Альма разрезала бифштекс на мелкие кусочки и кормила Прюитта с вилки. Чуть ли не каждый час Прюитт выпивал по стакану бульона, и скоро при виде его, как и предсказывала Жоржетта, Прюитта начало тошнить.

Альма по телефону позвонила мадам Кайпфер и получила от нее отпуск на три дня. Конечно, мадам Кайпфер не поверила, что Альма больна, но любимчики всегда пользовались льготами у хозяйки.

Подруги все свое время проводили у постели Прюитта. Он оставался на диване до вечера, а потом его перенесли на кровать Альмы. Повязка на ране беспокоила Прюитта, но Альма и Жоржетта наотрез отказались делать перевязку, считая, что ране нужно дать покой.

На второй день в газетах появилось сообщение об убийстве Фэтсо. Подруги прочитали это сообщение, еще до того как Прюитт проснулся. Снова накормив его бифштексом, они показали ему газетное сообщение, но Прюитт отнесся к нему без интереса.

Он предполагал, что убийству будет посвящена чуть ли не вся первая полоса газеты и что на ней он увидит свое имя как разыскиваемого убийцы. Однако заметка была помещена лишь на четвертой полосе и в ней ничего не говорилось о нем, Гоберте Прюитте. Какой-то репортер писал, что утром был найден труп сержанта Джадсона с ножевой раной в животе. Высказывалось предположение, что бывший начальник караула тюрьмы убит из мести бывшим заключенным, вероятнее всего недавно бежавшим из тюрьмы рядовым Джоном Мэллоем, задержания которого командование армии ожидает в ближайшее время. В заметке указывалось, что убитый не имел при себе оружия и, вероятно, не ожидал нападения. Никаких свидетелей не нашлось. Служащие бара «Лонг Кэбин» опознали в убитом своего постоянного клиента, но не могли сказать, когда и с кем он ушел из бара в тот вечер.