Шерли Грау - Кондор улетает

Не отнимая трубки ото рта, мисс Анна сказала:

— Папа, оказывается, Роберт ушел на яхте.

Молчание, потом, приглушенный, искаженный расстоянием, до трубки донесся голос Маргарет:

— Сукин сын!

Анна сказала:

— Стэнли, поезжай, пожалуйста, сюда.

— С ним ничего не случится? — Девочка ждала его за дверью.

Столько любви, подумал Стэнли, и все — для мистера Роберта.

— Не знаю, — сказал он.

Плаща у него нет: придется бежать. Кожаные подметки скользили на мокром асфальте, ветер забивал рот. Ему сразу стало холодно, словно дождь в одно мгновение промочил насквозь всю его одежду.

Он одним прыжком вскочил в машину и больно ударился бедром о рулевое колесо. Минуты две он растирал ушибленное место, беззвучно ругаясь. В открытую дверцу хлестал дождь, и бежевая обивка, пропитываясь водой, стала бурой, а потом черной.

Выезд был перегорожен двумя машинами, которые сцепились бамперами. Водители несколько минут спорили под дождем, а потом, шатаясь, ушли назад в клуб.

Еще выпить, решил Стэнли.

Он развернул лимузин и выехал на улицу через каменный бордюр и цветочные клумбы. Десять минут спустя он затормозил у самых дверей больницы.

В комнате Старика терпеливо улыбалась мисс Анна, мисс Маргарет была чернее тучи, врач Старика, Дойл, стоял с растерянным видом, сиделка (мисс Холлишер — наверное, она поменялась дежурствами, подумал Стэнли) в дальнем углу пыталась стать невидимой.

Едва Стэнли появился в дверях, глаза Старика вцепились в него. Он хочет мне что-то сказать, подумал Стэнли, и копит для этого силы.

— Но, сэр, — говорил доктор, — вам вредно такое волнение. При вашем состоянии здоровья оно равносильно самоубийству.

Старик не спускал взгляда со Стэнли. Он ухватился за меня, думал Стэнли. Ухватился и старается подняться. Не торопясь.

Он еще никогда не видел таких глубоких глаз. Широкие отверстия двух туннелей. В них можно войти и шагать все вперед и вперед, пока не упрешься в глухую стену, где все кончается. Эти глаза дрожали и выбрасывали свет, огромные фонтаны света…

Мисс Анна потрогала его за плечо. Стэнли шагнул в сторону, куда взгляд Старика не достигал.

— Что такое, Стэнли?

— Ничего, мэм. — Какой смысл объяснять?

Она снова повернулась к Старику.

— Папа, мы же связались с береговой охраной. Будь разумен. Уоткинс включил в доме все прожекторы. Больше ничего сделать нельзя.

Маргарет сказала с другой стороны постели:

— Папа, это хорошая яхта, а он хороший моряк. Если он только не уснет спьяну, то благополучно доберется до дома. Пойдет на маяк мыса Хатчере, а оттуда виден дом. Он так уже много раз делал!

Старик покачал головой.

Стэнли подумал: я и не знал, что он способен двигать головой в эту сторону. Значит, его парализовало не так сильно, как нам казалось.

Старик сказал:

— Он не поехал сюда.

На минуту воцарилась полная тишина, только дождь стучал в восточное окно, только ветер свистел за углом и ровно шумели деревья.

Будь у него слезы, подумал Стэнли, он бы заплакал. Словно что-то обожгло веки, и Стэнли заплакал за него.

Глаза Старика снова его нащупали, увидели слезы. И глаза Старика смигнули их.

Господи, подумал Стэнли, он что — внутри меня?

— Папа, — тихо сказала Маргарет. — Роберт такой. Он забывает.

Анна по ту сторону кровати сказала:

— Папа, Роберт так или иначе обманул надежды всех нас.

Старик сказал:

— Я хотел, чтобы он приехал.

Христос на кресте, думал Стэнли. С женщинами по обе стороны. Я видел такую картину где-то в церкви — может, в Англии во время войны. В какой-то знаменитой церкви, только не помню в какой… Я что-то видел, что-то стоящее, только пока служил в армии. Теперь мы с Верой уедем. Сегодня же спрошу Веру, куда она хочет уехать.

Маргарет сказала:

— Вот было бы забавно, если бы этот сукин сын и правда утонул!

Доктор Дойл дернулся и посмотрел на дверь.

Он мог бы повернуться и уйти, подумал Стэнли, а они бы и не заметили. Они слишком заняты собой, чтобы тратить внимание на него.

— Нет. — Голос Анны был мелодичным и правильно интонированным: не аффектированным и не грубым. Ровный голос безупречной леди. Как ее прилизанные блестящие волосы с полоской проседи. Леди богатая и благородная. Полировка, какую могут дать только деньги.

Прекрасная, как сами деньги, подумал Стэнли.

— Нет, — повторила Анна, — это было бы не забавно. Это была бы ирония судьбы. — Маргарет нетерпеливо вскинула голову, раздраженная такой придиркой к слову. — Ирония судьбы, что он умер, как Энтони.

И тут доктор действительно шагнул к двери. Стэнли насмешливо следил за ним.

Мутно-голубые испуганные глаза взглянули в глаза Стэнли, и доктор остановился.

Доктор Дойл, доктор Дойл, думал Стэнли, а ты попался. И это я тебя поймал.

— Знаешь, — сказала Маргарет, — я часто думала об Энтони. По-моему, он хотел умереть.

— Не больше, чем Роберт.

Старик пошевелился, и обе замолчали.

— Нет, — сказал Старик.

Ясно. Отчетливо. Это слово повисло в воздухе.

— Что «нет», папа? — негромко спросила Анна. — Ты говоришь об Энтони? Или о Роберте?

Глаза Старика медленно закрылись.

Он притворяется, думал Стэнли. Он выжидает за сомкнутыми веками, готовясь к прыжку.

Анна устроилась в кресле поудобнее и взяла свое вышивание.

— Настоящая буря. Я должна бы сильнее тревожиться за Роберта, но, по-видимому, мне безразлично.

— Маргарет не безразлично, — медленно сказал Старик. Его веки не разомкнулись, губы едва шевелились, и они не сразу поняли, кто заговорил.

— Маргарет не безразлично… — И его лицо расслабилось в подобии улыбки.

— Как бы не так! — сказала Маргарет, когда все взгляды скрестились на ней.

Нет, не безразлично, снова и снова повторял про себя Стэнли. Не безразлично. Нет, не безразлично…

— А малыш? Что случилось с малышом?..

Стэнли подумал: да что это на него нашло?

— Папа, ты же знаешь, что Энтони заболел, ты знаешь… — Анна запнулась, и Стэнли увидел нервы под кожей, боль, которая бежала по сосудам вместе с кровью, трепетала под окаменевшей оболочкой, — ты же знаешь, у него была лейкемия.

— Надо было мне увезти его домой. — Старик говорил прерывисто, словно запыхался. — Он ведь просил меня, а я не послушал.

Долгое молчание. Старик, казалось, по-настоящему уснул.

Маргарет встала и встряхнулась, точно собака.

— Анна, он прав. Тебе следовало привезти Энтони в город, а не держать его все лето взаперти.

Анна тоже встала, и платье облегло ее безупречными складками. Она с откровенным омерзением посмотрела на ком родственной плоти по другую сторону кровати их отца.

— Мы все хотели бы поступать не так, как поступали.

Маргарет сказала после паузы:

— А, к черту! Какой смысл ссориться. Пойду прокачусь немного.