Елена Мордовина - Восковые куклы

21 Марта. С квартирой ничего не получается, тот дом в переулке Рылеева сдали другим. Мы ходили в «Кинопанораму» на Тарзана. Потрясающе! Почти пустой зал и полеты в джунглях. Но это не потому, что он хотел меня порадовать — он сам хочет стать режиссером и не пропускает ни одного нового мультика. Нет, конечно, аниматор он хороший, но разница между режиссером и аниматором такая же, как между аниматором и прорисовщиком. Снег еще не сошел, но чувствуется весна от людей. В кафе на Пушкинской мы выбирали варианты квартир из свежей газеты. Были полтора часа в «Кибере», потом смотрели закат на парковой аллее. Адик столкнулся с Женей Белым, у того родился ребенок. Женя настойчиво требует вернуть долг, надеюсь, наши дети не разделят судьбу кланов Монтекки и Капулетти. Закат потрясающий — с вертикальным багряным столбом. Сейчас никого нет — бабушка с мамой ушли в цирк на Пуримшпиль, а эта психореактивная субстанция сейчас зайдет поужинать и возьмет в прокате хороший фильм.

22 Марта. Депрессия снова — предельное ощущение покинутости и отрыва. Ночные светящиеся улицы, джаз, бары — он остался там, я ушла. Я не хочу, чтобы это разрушение продолжалось. Неужели эта любовь — только иллюзия? Вечером мы смотрели «Город пропавших детей» и «Поколение игры в Дум» до одиннадцати, пока мама с бабушкой не пришли с Пурима, с подарками, халвой, конфетами и трещотками. Офигеть — рав Моше в костюме Наполеона! Офигеть — Кобзон и Клара Новикова! Сегодня с утра опять смотрели, но кайф уже не тот, что ночью. Мне еще дико страшно, что он меня бросит совсем. Потом мы ездили в поликлинику, чтобы он сдал кровь, но опоздали. Я прогревала нос тубус-кварцем, а он сидел, как дебил, и играл в тетрис. Люди ходят мимо и, наверное, думают: тоже мне, папочка, кольцо в ноздре, волосы полосатые, сидит и в тетрис играет. Еще на десять лет меня старше! Да это он притворяется таким дебилом, на самом деле он хитрый и жестокий. Потом это зависание до вечера с фильмами и компьютерными гонками. И мама, которая тихонечко так прокрадывается в дверь и спрашивает, что приготовить на ужин… Меня тошнит от этого — все, никаких семейных отношений, от которых он будет по вечерам сбегать в «Ребекку», напиваться и развлекать новое поколение сбежавших школьниц… Мы уехали в город вместе. И снова вечер в «Ребекке» — два музыканта играют босанову, общество в ожидании матча «Динамо» Киев — «Бавария» Мюнхен.

25 Марта. Нет, меня можно вообще не замечать. Вчера полдня играл в компьютерные гонки, а вечером ему со мной уже вроде как и скучно, потому что и так целый день вроде как со мной. Мы сходили в «Орки», он отправил письма друзьям в Анкару, зашли на Пушкинскую выпить кофе и в Дом архитектора посмотреть ему рисовую бумагу. Потом ему со мной надоело и он отправил меня домой. Да я уже и устаю проводить вечера в барах. Он сказал, что ночевал у Ли, но от него пахло такими мерзкими терпкими духами. Вчера ночью мне приснился этот сон с черепахами, и вообще всю ночь снились кошмары. Мы встретились на площади Независимости, возле фонтанов. Интересно, смогла бы я вот так, беременная, на роликах? Но пробовать не буду, упаси Боже! Я сидела и смотрела небесное представление «Король летучих обезьян», акт второй «Большая туча закрыла золотое солнце». Мне было хорошо и радостно. Он почему-то не разделил моего восхищения. И мы поехали в пятом трамвае на Батыеву гору. Там сидел старик в вязанной синей шапке — он сдавал часть дома и просил подойти в апреле. В саду повсюду валяются гнилые яблоки, но мне там нравится. Потом мы вышли к парку и сидели на скамейке, как обкуренные.

26 Марта. Совершенно напрасный день. «Вот и еще одно воскресенье прошло впустую», — сказал себе Мерсо. Вечером я ждала его до двенадцати и читала в кухне «Счастливую смерть» Камю, потом он пришел, и я почувствовала, какие мы отдельные, неслитные, почти чужие. Мы смотрели рисунки Хирошиге в большой энциклопедии, Голубую мечеть, где он был в Стамбуле, я приносила ему чай, и у меня совсем исчезло это чувство собственности на него, ревности. Я не спрашивала, где он был и что делал, я просто рада была, что он зашел… я была просто рада увидеть его и дотронуться до его пальцев. Так почему же это чувство исчезает, когда люди начинают жить вместе?

27 Марта. Адик все время вызванивал Слепцова. У нас не осталось денег. Да, утром мы поссорились. Мне показалось, что он плохо со мной обращается, как с надоевшей беременной вещью, я ушла, сидела в кресле на балконе и плакала, но он пришел, и мы помирились. Он же пришел, а мог бы послать меня подальше и уехать себе в бар. Иногда мне кажется, что он меня все-таки любит. Мы разменяли деньги и выпили кофе на Пушкинской, я шла в синагогу, а по дороге мы зашли купить билеты на святого Матфея, но билетов не было. Мы зашли в синагогу. Я там осталась, а он еще гулял. Раввин сегодня сказал, что я ему очень нравлюсь.

28 Марта. Он снова ночевал у Ли. Я позвонила ему утром и долго добиралась, потому что из-за ремонта дороги все маршруты перепутались, хотела купить яблок, но у торговки не оказалось сдачи. И до пяти часов мне не удавалось вытащить его из этого диван-сарая. Пришел какой-то художник, занимающийся боди-артом, и этот бесконечный чай! Наконец, мы вышли, зашли в пельменную поесть, и он выпил водки, а меня заставил съесть стакан сметаны. Поехали в город. Весь март затянут облаками, холодный, ветреный. Потом зашли в аптеку и купили «Колдакт», я сразу поняла, что Виталик сделает эфедрин, но Адик сказал, что будет только пить, не двигаться. Уже было темно, когда мы пришли к парковой лестнице. На одной из нижних площадок горели огни — это тусовщики зажгли восемь свечей, насажанных на ветку дерева, и мы провели чудесный вечер: вино, марихуана, немного коньяку, жгли первый костер. От меня до сих пор несет дымом. Люди все приятные — Зим с Максом, Катя Геза с каким-то Эльдаром, Проф со своей девушкой и другие, которых я не знаю. Катя включила Рона Бутса и мы слушали, пока они ходили за вином. Остывающие туманные холмы, деревья, чудные замки заброшенных домов, дальние огни, тепло от костра, разговоры наконец-то без шифров. У меня было настроение остаться одной. У него было настроение выяснять отношения. Ссора оказалась серьезной, и я так думала, что окончательной. Он бесконечно оскорблял меня, говорил, что я просто глупая слезливая малолетка, что нужно было сразу избавиться от этого ребенка, что зачем он только со мной связался. Я уже ночью шла одна по аллее до Львовской площади, не встретила ни души, ехала и долго не могла выключить свет, ждала, пока птица залетит в клетку.

29 Марта. Я ждала, что он придет, чтобы забрать деньги и уехать. Я решила с этого дня рассчитывать только на себя и думать больше о ребенке. Но он пришел очень рано извиняться, сказал, что очень был огорчен этой ссорой. Оказывается, он всю ночь не спал и три раза двигался эфедрином, и сегодня он весь день еще был таким. Мы вышли какие-то растрепанные, неохалюсные, будто я с ним тоже всю ночь двигалась. От Золотых ворот не знали, куда идти, я увидела шпиль публичного дома, и мы пошли спросить, не сдается ли там мастерская, которую прежде снимал Богдан. Там никого не было. Я предложила, чтобы он отоспался у меня, он почти уснул за столиком в массандровской распивочной. У меня он спал, как младенец, до вечера, и теперь ушел. Господи, первого числа мы будем жить вдвоем! Как я люблю апрель!