Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства

– Ладно, все, лезь к нему в кабину, он тебя отвезет!

– А куда? Я в лагерь не… – заартачился Фурман.

– Садись, говорю! Все у тебя будет хорошо! Я с ним договорился. Ну?! А то я из-за тебя на автобус сейчас опоздаю!

– Давай-давай, устраивайся как следует! – добродушно приветствовал Фурмана парень-водитель.

– Ну все, счастливо! Сделаешь, как договорились, лады? Спасибо! – это уже на бегу шоферу.

Автобус тронулся – не успел?! – потом задние створки на секунду приоткрылись и приняли опоздавшего пассажира…

Фурман понемногу осваивался в трясущейся кабине, обмениваясь короткими репликами с веселым водителем: что, мол, сбежал? А чё так, не понравилось? Они уж, небось, хватились тебя, ищут, – как думаешь?.. Куда его везут, Фурман так и не знал, шофер это шутливо утаивал, но пока они направлялись в сторону Москвы и даже, к мстительному удовлетворению Фурмана, обогнали автобус на подходе к следующей остановке. Конечно, Фурман не верил, что его вот прямо так доставят до самой Москвы – хотя было бы неплохо подкатить к своему дому на грузовике…

Подумывал он и о том, чтобы выпрыгнуть на ходу или, как в кино, неожиданно вывернуть руль и врезаться во что-нибудь, а потом, хромая, скрыться в лесу… Шофер, наверное, что-то почувствовал: нахмурившись, он предупредил Фурмана, что если тот опять хочет сбежать, то пожалуйста – только пусть скажет об этом заранее, чтобы успеть остановить машину; а отвечать за него, если он разобьется в лепешку, водитель не собирался. Тут он, видно, и сам испугался своих слов: сбавил скорость, резко перегнулся через Фурмана и запер дверь, а потом погнал еще быстрее. Больше он с Фурманом не заговаривал, как будто обидевшись на него за что-то, и даже пару раз злобно выругался матом во время каких-то дорожных ситуаций. Возникшее отчуждение Фурман принял с печальным согласием: иначе и не могло быть с таким, как он, изгоем. Ведь его дело – бежать от всех. Бежать в единственное место на свете, где он хоть немного кому-то нужен. А может, и это не так? Может, он и им обуза?.. Иначе зачем они его отправили в этот лагерь? И не забирали, хотя он их так просил… О господи, неужели он так одинок?! И куда же ему тогда идти?

Все машины уже шли с включенными передними фарами, безжалостно слепя встречных. Впрочем, шоссе было полупустым. Все давно сидели по своим домам. Только Фурман несся куда-то в ночь. Тьма быстро сгущалась, и его потихоньку стало клонить в сон.

Вдруг они затормозили, свернули направо и запрыгали по черной разбитой дороге. Водитель, с силой выворачивая руль, то и дело чертыхался. «Хочет высадить меня в лесу… Убьет? А скажет, убежал…» – с сонным безразличием подумал Фурман.

– Куда это мы? – спросил он, чуть не прикусив язык, но ответа не получил.

Остановились они у каких-то теряющихся в темноте сараев. Рядом, на крыльце, беспомощно горела лампочка. Вокруг надрывалась целая стая собак.

– Сиди в машине, не вылезай! Меня-то они знают, а тебя… – шофер хлопнул дверцей и куда-то ушел.

Мысли о побеге были уже вялыми, кругом – глушь и неизвестность…В кабине стало холодать.

Вернулся водитель вместе с какой-то женщиной в белом халате. В руке у нее пусто позвякивало ведро. Фурману велели вылезать, только осторожно, здесь грязь. Оказалось, это даже и не грязь, а чудовищное болотное месиво, вдобавок развороченное колесами. На воняющем навозом воздухе было совсем холодно, Фурмана в его легкой рубашонке с коротким рукавом сразу затрясло.

Пройдя через полутемные затхлые сени и несколько маленьких полупустых комнатушек, они попали в очень большое помещение, запутанно перегороженное невысокими стенками и заборчиками. Повсюду грудились здоровенные металлические фляги; с разных сторон гулко доносились странные звуки: сипение, удары, позвякивание, мычание – тут уж и Фурман догадался, что это коровник. К навозному аромату прибавились еще какие-то простые, кисловатые, странно домашние запахи.

Среди пожилых женщин и крепких девушек в нечистых халатах настроение шофера заметно улучшилось, хотя на вопросы о Фурмане он отвечал уже с явным осуждением: сбежать, мол, хотел, да поймали по дороге; а чего им там не хватает? – и кормят хорошо, и заботятся… На многих женщинах были сверху ватники и телогрейки или под халатами поддето что-то теплое. У Фурмана стучали зубы, но он старался улыбаться, когда на него смотрели.

Значит, машина приехала за молоком… Из разговоров он понял, что дойка еще не закончена, и им придется подождать.

Чтобы он не скучал, женщины повели его в какой-то закуток, где в отдельных тесных ящиках на соломе молча лежали и таращили глаза несколько только что родившихся телят. Одного из них корова-мама еще облизывала своим огромным языком, просунув костлявую голову через перегородку. Вид у телят был милый и очень усталый.

Пенящееся парное молоко сквозь марлю переливали из ведер в большие бидоны. Фурману выдали ломоть белого хлеба и полную кружку теплого сладковатого молока с еще витающими над ним таинственными живыми запахами, от которых его поначалу даже слегка затошнило. Но он ведь не ужинал. Он выпил не отрываясь, и ему налили еще, но вторую кружку он одолел с трудом.

От молока он немножко согрелся. Они с водителем уже пошли к выходу, когда одна из девушек заметила, как Фурман стучит зубами, и заставила его завернуться в какой-то короткий синий халат или куртку, которую шоферу велено было завтра привезти. Фурман всем сказал «до свиданья», понимая, что вряд ли когда-нибудь попадет сюда еще раз.

Потом он долго, как ему показалось, сидел один в кабине, а сзади в раскачивающуюся машину с грохотом загружали тяжеленные фляги. Мотор долго не хотел заводиться, шофер нервничал, но наконец они поехали.

Темная ухабистая дорога снова вывела их к шоссе, и там, на ровном асфальте, шофер расслабился и даже стал подбадривать Фурмана, которого охватило грустное ночное оцепенение. Побег его подходил к концу, сил сопротивляться не было. За стеклами, отмеченная редкими, тоскливо лучащимися далекими огоньками, расстилалась бесконечная невидимая воля. Чувствуя себя виноватым за свой ночной страх перед ней, Фурман повторял про себя: «До свиданья, до скорого! Честное слово, я к тебе вернусь!..» Но и о своей привычной лагерной постели думать было приятно.

Хотя перед тем как заснуть, ему еще наверняка предстояло выдержать грандиозный скандал, который вряд ли станут откладывать до утра… Неизбежные серьезнейшие неприятности почему-то вызывали у Фурмана только усталую досаду и даже легонькую насмешку. Удивившись этому, он вдруг подумал, что для него самого «побег» все равно состоялся. Да и для «них» тоже, наверное…

Вопреки тщеславным фурмановским ожиданиям, в лагере его никто не встречал. Впрочем, они ведь не знали, что с ним случилось. Вообще-то он был уверен, что все уже давно спят, но оказалось, еще не кончилось кино. Фурман растерянно потоптался возле машины, потом спросил у шофера, что ему теперь делать – имея в виду, куда идти сдаваться. Тот равнодушно пожал плечами и предложил идти смотреть кино. Идея была, если учесть все обстоятельства, очень странная, но раз Фурман никому не нужен, он может просто присоединиться к своему отряду. Ну, съездил в совхоз за молоком и вернулся. Можно будет похвастаться, что видел только что родившихся телят… А если им будет надо, его найдут. Он ведь не прячется.