Николя Ванье - Белль и Себастьян

— Если ты решил остаться, почему бы тебе не разжечь огонь в очаге?

Она указала на корзинку с сухой травой и лишайником, с помощью которых можно было разжечь оставшиеся со вчерашнего вечера угольки.

— Сейчас, я хочу закончить…

— Знаешь, я очень рада. Эта ваша ссора длилась слишком долго. Надеюсь, теперь ты наконец поговоришь с ним. Ты же видишь, какие последствия бывают, если слишком долго молчать?

Сезар смущенно пробормотал что-то себе под нос, но слова девушки его растрогали. Чтобы отпраздновать их примирение и сделать приятное гостю, вместо обычной смеси цикория и ячменя Лина решила сварить настоящий кофе. Она берегла немного для рождественского утра. В банке осталось достаточно и для Рождества. Стоило густому, ни с чем не сравнимому аромату коснуться носа, как у нее потекли слюнки.

Скрипнули ступеньки, и на лестнице показалась сначала неестественно прямая нога, а вслед за ней и Гийом. Он прыгал на одной ноге и помогал себе руками — одной держался за перила, второй упирался в стену.

— Пахнет вкусно!

— Это предвкушение Рождества! Как ты думаешь, сможешь дохромать до церкви в сочельник?

Шутка осталась без внимания, потому что открылась дверь и вошел Себастьян. Щеки его порозовели от холода. Первая улыбка мальчика предназначалась Белль. Собака встала и подбежала к нему, виляя хвостом. Одного взгляда на их взаимную радость Сезару хватило, чтобы понять, как страдал Себастьян в день облавы. Это объясняло многое…

Ночью старый пастух успел обдумать немало. Он понял, что доктор наверняка сыграл в выздоровлении собаки свою роль. Необычное поведение Себастьяна в последние несколько недель, еда, исчезавшая слишком быстро, пропажа яиц и молока — все эти маленькие странные мелочи предстали перед ним в новом свете. Не один раз ему казалось, будто Себастьян хитрит, хотя раньше он этого за мальчиком не замечал. Но старик молчал, чтобы не ухудшать ситуацию. Оказывается, причина всему в том, что внук прятал Белль! Забавное имя для такой громадины…

Следом за мальчиком вбежала Селестина — прическа растрепана, на лице застыло выражение тревоги. Набором шин добрая женщина потрясала как оружием, а стоило ей увидеть собаку, и голос ее сорвался на крик:

— Только такого чудовища нам и не хватало! Куда вы подевали доктора? Не говорите мне, что оно его съело!

Себастьян увел собаку в сторону, давая возможность пожилой даме спокойно пройти. Гийом поспешил встать, чтобы показать — с ним все в порядке, но обмануть Селестину было не так-то легко. Заметив, в каком состоянии его щиколотка, она испустила вопль отчаяния:

— Что с вами стряслось?

— Ничего страшного. Маленькая неприятность, которая быстро заживет, как только я наложу шины.

— Вот я сама их и наложу!

— Селестина! Это просто вывих, и руки у меня на месте. Выпей лучше кофе! Чувствуешь запах?

— Запах запахом, но мне сейчас не до кофе!

И все же ее удалось уговорить присесть за стол и выпить кофе в приятной компании. Сезар так и не поднялся с кресла. Он по-прежнему обстругивал свою деревяшку, но никто и не подумал его упрекнуть. Анжелина принесла ему кружку, и он быстро выпил свой кофе, почти не почувствовав вкуса. Гийом тоже постарался управиться побыстрее, чтобы заняться своей ногой. Справился он за несколько минут. Как только каштановые дощечки легли на место, доктор поставил ногу на пол и, превозмогая боль, похромал к входной двери. Возле вешалки у стены стояли три крепких посоха. Головки были резные: одна в форме головы серны, вторая — овчарки-пату, третья — птицы.

— Сезар, можно я одолжу один?

— Но как ты…

— Еще я позаимствую у тебя Анжелину. Пусть убедится, что я могу ходить.

— Можешь делать что хочешь. И она тоже.

Лина вскочила из-за стола, оставив Селестину одну, но с чашкой кофе, до которого, похоже, никому не было дела.

— Даже не спорь, Гийом! Посмотри, в каком ты состоянии! Если ты спустишься со склона, не разбившись, уже хорошо!

— У меня нет выбора. Ты не видела этих людей! Отец… Я обещал ему, что сегодня утром вернусь.

— Остается одно решение, и ты прекрасно знаешь какое!

— Об этом не может быть и речи!

— Нет может! И это единственное, что следует сделать. Я сама их поведу! Я хорошо знаю путь через Гран-Дефиле!

— Ты никогда не ходила по нему зимой!

— Ходила!

— Это было до войны! То совсем другое дело! Это не прогулка ради удовольствия!

— Я прекрасно справлюсь, Гийом.

— Говорю тебе, это слишком опасно. Лина, если что-то случится… Я себе не прощу!

— Ты никогда мне не доверяешь!

— Это неправда, и ты прекрасно знаешь. Я не скрывал от тебя, чем занимаюсь. И когда ты захотела помочь…

— Ты начал с того, что воспротивился!

— Это было давно. Теперь я не против. Ты занимаешься продовольствием, передаешь послания. Разве это не доверие?

— Тогда почему ты не скажешь мне, кто сообщает тебе, когда в горах можно ждать патрули? Уже четыре раза ты вел группу так, будто заранее знал, что их не будет. Только не притворяйся удивленным, я не слепая и не идиотка!

Анжелина говорила наугад, но по тому, как Гийом вздрогнул, поняла — удар угодил в цель. Он упрямо ответил:

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.

— Прекрасно! В таком случае…

Не обращая внимания на призывы Гийома, девушка быстрым шагом направилась к шале.

— Постой! Мы не закончили разговор!

Ответом ему был щелчок двери. Гийому пришлось ковылять обратно в дом. Первое, что он увидел, когда вошел, были походные ботинки, брошенные посреди комнаты. Остальные смотрели на него с любопытством и тревогой. Очевидно, решили, что влюбленные из-за чего-то поссорились.

— Она очень рассердилась?

— Немного. Твоя приемная дочка упрямая, как камень!

Анжелина появилась на пороге своей комнаты в теплой одежде. На ней были штаны, шерстяная рубашка и толстый свитер. Спускаясь по лестнице, она надела шапку и села на скамейку, чтобы завязать шнурки ботинок. Себастьян глядел на нее, поглаживая Белль. Собака казалась сонной, она единственная из всех равнодушно смотрела на всю эту беготню. Девушка прошла мимо Гийома так, словно он был невидимым, надела парку [24] Куртка с капюшоном без застежки, надеваемая через голову. Сезара с мутоновой поддевкой.

Понимая, что она вот-вот уйдет, Гийом предпринял последнюю попытку:

— Анжелина, я тебе запрещаю… — И сразу же понял, что допустил бестактность. До этого момента девушка делала вид, будто возмущена, но такие слова огорчили ее по-настоящему.

— Ты мне запрещаешь? Ты, Гийом Фабр, ты мне запрещаешь?

— Перестань! Я не хотел. Есть правила, и их надо выполнять…

— Не тебе решать, что мне делать в моей жизни!

В гневе она сказала те же слова, что и ее брат. Дверь хлопнула уже во второй раз, и всем показалось, будто земля под ногами вздрогнула. Ошеломленный Гийом покачал головой: