Сара Дессен - Страна грез (ЛП)

Как я поняла, Кэсс объяснила немногое и рассказала очень мало, позвонив домой. Она просто уверила нас, что счастлива и сказала, что очень скучает. Что любит свою новую работу. И что надеется на наше понимание. Сестра не дала маме свой номер, что отец объяснил тем, что Кэсс нужно время. Он также предупредил, что на скорый звонок в будущем можно не рассчитывать, но все же мама каждый раз подбегала к телефону, едва заслышав его звонок, и ее лицо словно тускнело, когда она понимала, что на том конце не Кэсс.

— Я не понимаю, почему она не хочет, чтобы мы могли поддерживать связь с ней! — восклицала мама всякий раз, сетуя, что не знает номера сестры. — И она даже не поговорила с Кейтлин.

На самом же деле я была даже рада этому. Я не была готова поговорить с Кэсс прямо сейчас. У меня был секрет, о котором никто не должен был догадаться, но старшая сестра знала меня так хорошо, что мне казалось — даже по телефону она поймет, что со мной что-то не так.

В этот раз у меня не было шрама, напоминавшего о случившемся, но иногда, глядя на Роджерсона, невозмутимо ведущего машину, или лежа в кровати, пытаясь заснуть, я не могла избавиться от преследовавшего меня образа. И, хоть жизни продолжалась своим чередом, ни один из нас ни разу не упомянул о том вечере, и это не давало мне покоя, я словно жила в ожидании того, что он сделает это снова.

В последнюю субботу перед Рождеством мама, Боу и я отправились на последнее занятие на курсах фотографии перед каникулами. Мы как раз закончили работать над «серией людей», как называл это Мэттью: на своих фотографиях мы должны были запечатлеть важных для нас людей и через фотографию показать наши с ними отношения. Мама попросила папу попозировать ей возле окна в кабинете, в окружении всех дипломов и наград. Он выглядел смущенно, натянуто улыбался и то убирал руку в карманы, то вынимал их. Впрочем, мама гордилась им и его достижениями, поэтому получившееся фото очень её порадовало. Боу сделала фотографию, на которой они были вместе со Стюартом. Поставив камеру на таймер, они опустили головы, а в момент щелчка затвора резко вскинули их вверх, и так получился кадр, где они выглядели абсолютно сумасшедшими и абсолютно счастливыми: волосы откинуты назад, на лицах безумные улыбки.

На моей фотографии был Роджерсон. Он не хотел сниматься, но с той памятной церемонии награждения был очень нежен и мягок со мной, и я постоянно носила фотоаппарат с собой, чтобы поймать момент. Мне удалось сделать несколько фотографий, но ни одна из них не казалась мне особенной. Но однажды, когда мы направлялись к дому Коринны и Дейва, я отстала на пару шагов и окликнула его. На получившемся снимке Роджерсон не улыбался. Он смотрел прямо в камеру, на лице было написано легкое раздражение, в руке он сжимал ключи от машины. Позади него были видны голые зимние деревья, едва освещенные тусклым солнечным светом. Чуть дальше были видны почтовый ящик и краешек желтого ламборджини Дейва. Роджерсон занимал большую часть фотографии, но холодный пейзаж на заднем фоне идеально ему подходил.

Мэттью, просматривая наши работы, назвал мамину фотографию «обещающей («Вы знаете, что цените в человеке!»)», работу Боу — «поразительно эмоционально». Дойдя до моей, он долго молчал, разглядывая снимок. Затем взглянул на меня.

— Ты знаешь этого человека очень хорошо.

— О, да, — отозвалась я, покраснев. Почему-то, разговаривая с Мэттью, я всякий раз смущалась. Он был ненамного старше и всегда вел себя невероятно дружелюбно: клал руку тебе на плечо, смеялся твоей попытке сострить. Боу говорила, что у него позитивная аура. — Это мой парень.

Мэттью снова опустил взгляд на фото.

— Судя по всему, — сказал он тихо, так, чтобы могла услышать только я, — ты знаешь его чуть лучше, чем ему бы хотелось.

Я тоже посмотрела на снимок, на глаза Роджерсона, вспомнив, какими темными они были. Почти черными от гнева.

— Да, — легким тоном постаралась ответить я. — Наверное.

Когда занятие закончилось, мы с мамой и Боу вышли на улицу. Они собирались отправиться по магазинам на финальный рождественский шопинг, я же ждала Роджерсона. На парковке было слишком холодно, так что я вернулась в холл Центра искусств и встала у окна, чтобы не пропустить машину Роджерсона. Где-то наверху играла ирландская музыка, и были слышны звуки чечетки. Интересно, как готовится к Рождеству Кэсс? Украшает квартиру? Печет печенье? Покупает елку?

— Кейтлин?

Я обернулась и увидела Мэттью, спускавшегося по лестнице в темно-зеленом пальто и сумкой на плече.

— Да, я еще здесь, — улыбнулась я.

— Тебя некому подвезти?

Ирландская музыка стихла, и раздались аплодисменты и смех.

— Нет, — я покачала головой. — Он просто опаздывает.

Мэттью кивнул и хлопнул в ладоши.

— Могу подождать с тобой, если хочешь, — предложил он.

— Ой, нет, не нужно, — быстро отказалась я. Музыка вновь заиграла, и холл наполнился стуком каблуков. — Все в порядке. Спасибо.

— Ладно, — он подошел к двери и взялся за ручку, затем остановился. — Знаешь, Кейтлин, у тебя талант к портретной съемке. Я был очень впечатлен твоей работой.

— Спасибо большое, — смущенно отозвалась я. — Я просто… Знаете, я не пыталась сделать что-то особенное и…

— Это замечательный снимок, — твердо повторил Мэттью. — Он, хм, очень живой. В нем есть что-то говорящее, и ты поймала этот момент. Отлично.

Я понимала, что на это нужно что-то ответить, но вместо остроумного или хотя бы какого-нибудь ответа я просто стояла и краснела.

— Спасибо, — сказала я еще раз, — Правда.

Он кивнул, улыбнувшись, и достал из карманов перчатки.

— Хороших тебе каникул.

— И вам, — отозвалась я, боковым зрением увидев, как машина Роджерсона въезжает на парковку. Мэттью взял меня за руку, и мои пальцы буквально утонули в его шерстяных перчатках. Он с улыбкой потряс мою руку, как мы с Кэсс делали в детстве, изображая рукопожатие взрослых.

— Счастливого Рождества, — сказал он. В этом было что-то очень милое — в его улыбке, в его пальто, даже в его смешных перчатках. Я чувствовала себя так безопасно с ним, хоть почти и не знала его, и мне совершенно не хотелось выходить из Центра искусств навстречу огням светофоров и холодному воздуху.

— Ладно, — он отпустил мою руку. — Еще раз с Рождеством, увидимся!

— Вообще-то, я тоже уже иду, мой друг приехал, — сказала я, и Мэттью придержал для меня дверь.

— Увидимся, Кейтлин, — махнул он на прощанье, когда я направлялась к машине.

— До свидания, — отозвалась я.

Роджерсон открыл мне дверь, все еще глядя вслед Мэттью.

— Кто это? — поинтересовался он, пока я застегивала ремень безопасности.

— Наш учитель, он ведет курсы, — ответила я. — А где ты был?