Сара Дессен - Страна грез (ЛП)

— Кейтлин! — крикнула Рина. — Не смеши меня, вернись!

Но я только пнула камень, лежащий на дороге, и продолжила путь. Браслеты Коринны задорно звенели на мой руке, отмечая каждый шаг, сделанный мной.

Я вышла на главную дорогу и прошла примерно милю, когда услышала шум мотора позади себя, и возле меня какая-то машина трижды коротко просигналила. Глядя прямо перед собой, я передвинулась к краю дороги, чтобы не мешать людям проезжать. Но машина остановилась возле меня, и одно из стекол опустилось. Это был Джефф.

— Думаю, так будет быстрее, — он обвел глазами салон и открыл для меня дверь. — Но мисс Рина, кажется, разгневалась на меня за мой самовольный уход.

— Понятно.

Он нажал на газ, и машина рванула с места.

Может быть, в дороге мы и говорили о чем-то, я не помню. В моих мыслях была лишь предстоящая вечеринка, и, чем ближе мы подъезжали к городу, тем страшнее мне становилось. Когда мы остановились у нашего дома, каждый мускул моего тела был напряжен, и я могла слышать стук собственного сердца. У меня мелькнула сумасшедшая мысль: попросить Джеффа проехать дальше, увезти меня куда-нибудь, найти безопасное место. Но это было бы просто глупо, Роджерсон найдет меня. Он всегда находил.

На подъездной дорожке было припарковано несколько машин, но машину Роджерсона, чуть выше по улице, я заметила сразу.

— Знаешь, — сказал Джефф, разворачивая машину, чтобы ехать назад, — Рина перебрала пива, так что не сердись на нее.

— Я и не думала, — заверила я его, открывая дверь. — Большое спасибо, что подвез, Джефф.

— Ого, у вас тут праздник? — он выглянул в окно, рассматривая палатку в нашем дворе и гостей, входящих и выходящих из нее, все в ярких цветных костюмах, некоторые даже в париках и смешных очках. Кто-то играл на пианино, на улице медленно темнело. Идеальный вечер для теплой дружеской вечеринки.

— Да, вроде того, — кивнула я. Трава под ногами была мокрой, я поежилась и улыбнулась, когда Джефф трижды просигналил мне на прощание, отъезжая. Весь наш дом сиял огнями, мамины куклы выбрались наружу и сидели на крыльце, встречая гостей. Не заглядывая пока вечеринку, я поспешила к машине Роджерсона. Внутри было почти темно, стекла подняты, но я знала, что он внутри — от приборной панели лился мягкий зеленоватый свет. Открыв пассажирскую дверь, я тихонько проскользнула внутрь, мягко закрыв ее за собой. Роджерсон не проронил ни слова. Я повернулась к нему, готовясь выдать свое объяснение: я не знала, во сколько ты приедешь, пыталась дозвониться, но никто не брал трубку, извини за это. Но не успела я вымолвить и слова, как он, с лицом, перекошенным от гнева так, как никогда раньше, ударил меня кулаком по щеке.

Удар был сильным, и я ударилась спиной о пассажирскую дверь, которая, как оказалось, не закрылась полностью, и от толчка приоткрылась. Я инстинктивно попыталась схватиться за что-нибудь, чтобы не потерять равновесия, и, наконец, нащупала ручку, удерживая дверь.

— Где ты, черт подери, была? — прошипел он, наклоняясь ко мне так, что я чувствовала его дыхание, горячее и пахнущее дымом. Он сгреб меня за ворот платья и притянул к себе, ткань жалобно затрещала в его руках. — Я ждал тебя целый час.

— Рина, — быстро ответила я, зажмуриваясь. — Рина пригласила меня на озеро, я пыталась дозвониться тебе…

— О чем ты, твою мать, тут болтаешь?! — закричал Роджерсон, отталкивая меня от себя, и я снова врезалась спиной в дверь, но на этот раз я не успела даже попытаться остановить ее. Дверь распахнулась с неприятным скрипом, и я выпала наружу, ударившись локтями о тротуар. Мое лицо все еще горело, платье задралось куда-то к груди, а Роджерсон, быстро выскочив из машины, подлетел ко мне и теперь стоял рядом, глядя на меня сверху вниз.

— Вставай, — сказал он, и его голос смешался с шумом вечеринки, музыкой пианино и чьим-то поющим голосом. — Поднимайся!

— Роджерсон, — пошатываясь, я с трудом встала на ноги, — пожалуйста…

— Належалась? — он схватил меня за руку. Я попыталась опустить голову, уклониться, увернуться — не знаю, что я пыталась сделать, но он оказался быстрее. Новый удар пришелся точно в левый глаз, и я увидела россыпь искр и звездочек перед собой. Земля под ногами вдруг куда-то поехала, и я опустилась на влажную холодную траву. С трудом приподняв голову, я увидела, как он тяжело дышит, стоя надо мной. Я знала, что должна встать и привести себя в порядок, пока кто-нибудь нас не заметил, но тело отказывалось слушаться, как бы настойчиво я не приказывала рукам и ногам двигаться.

— Кейтлин, — Роджерсон быстро оглянулся на дом, затем снова уставился на меня. — Вставай сейчас же.

Я попыталась откатиться от него, но стоило мне лишь попытаться сдвинуться с место, как острая боль пронзила все тело — лицо, пальцы, затылок, руки, кожа, ноги, всё словно загорелось от боли. Даже холодная трава подо мной показалась мне вдруг раскаленным песком. Роджерсон подтолкнул меня носком ботинка в поясницу.

— Давай же, — тихо сказал он. И я вспомнила, как он сказал это в первый раз, открывая дверь машины передо мной: «Давай же».

— Нет, — шепнула я в траву, прижимаясь к ней и пытаясь провалиться сквозь землю.

— Вставай, — сказал Роджерсон немного громче, и в этот раз толчок был чуть сильнее, больше напоминая пинок.

Я подтянула колени к груди и сжалась в комок, закрыв глаза. Из палатки до нас доносились звуки музыки, смех и аплодисменты.

— Поднимайся, Кейтлин! — я прижала колени к груди так сильно, как только могла, сжимая зубы и пытаясь думать о чем-нибудь еще. Вот Коринна, она стоит на пляже в Калифорнии и улыбается голубому небу, а океан шумит позади нее. Или Кэсс, она в Нью-Йорке, сидит возле окна и смотрит на миллион огней за стеклом. И я. На что я похожа…

Я засунула руку в карман жакета, приготовившись к очередной вспышке боли, но вдруг нащупала что-то под пальцами. Песок из песочницы в Коммонс Парке. Ох, Кэсс. Я так по тебе скучаю!

— Кейтлин.

Голос Роджерсона вернул меня к реальности, где он снова и снова дотягивался до меня и пинал, пытаясь заставить меня подняться. Но я лишь сжимала руку в кармане жакета, позволяя крохотным песчинкам впиться в пальцы и молясь, чтобы все поскорее закончилось. Я просто устала. Устала от всего. И чувствовала себя старой ненужной игрушкой. Честно говоря, мне уже было наплевать на все, даже если бы беспокойство было последним, что я бы могла почувствовать в этой жизни.

— Кейтлин, — снова Роджерсон, — я сказал тебе…

Вы знали, что по земле звук доносится раньше, чем по воздуху? Ты просто чувствуешь его. Я почувствовала, как что-то приближается, раньше Роджерсона. И мгновение спустя до моих ушей донеслись поспешные шаги и какой-то шум, затем сбивчивое дыхание и, наконец, голос.