Джозеф Хеллер - Поправка за поправкой

— Ты искалечишь мальчика! — слабо воскликнул он.

Нэйл его словно и не услышал. В любую секунду могло произойти нечто ужасное, однако мальчик, по счастью, спас положение, лишившись сознания в руках отца.

Когда приехал доктор Беренсен, ему сказали, что Невил свалился с лестницы в подвал. Доктор пробыл у мальчика долгое время и вернулся, сердито хмурясь. Следовавший за ним Нэйл застрял в проеме двери, робко переминаясь с ноги на ногу, однако доктор Беренсен, не обращая на это внимания, отрывисто спросил у Капитана:

— Что тут произошло, Эндрю?

— Он поправится?

— Этого я не знаю. Увечья, если ты их имеешь в виду, несерьезные. Так что с ним случилось, Эндрю?

— Он упал с лестницы.

— Хотел бы я посмотреть на эту лестницу. И почему ты вызвал меня, Энди? Я уже семь лет как не практикую.

— Цинтия попросила. Ты единственный врач, какого она знает.

— Ну так скажи ей, пусть познакомится с другим, — резко произнес доктор Беренсен. — Я в таких случаях, как этот, не разбираюсь.

Он сердито расхаживал по комнате, но вдруг остановился и спросил тоном, уже более мирным:

— Ты-то как, Эндрю? Желудок не беспокоит?

И все же, перед тем как покинуть дом, повторил еще раз:

— Я говорил серьезно, Эндрю. Если снова случится нечто подобное, ко мне не обращайся.

Именно доктор Беренсен помог Цинтии появиться на свет, и именно доктору Беренсену пришлось беспомощно наблюдать, как кровотечение, открывшееся после неудачной попытки кесарева сечения, безжалостно уничтожает первое и главное сокровище, каким обладал в своей жизни Капитан. Он так больше и не женился. Собственно, Цинтия и не допустила бы этого. Почти с самого начала в ней обнаружился ревнивый инстинкт собственницы: она стерегла Капитана с жадной хозяйской дотошностью, удерживая рядом с собой и заставляя отчитываться в каждом мгновении, которое он проводил вне дома. У Капитана имелись небольшие средства, он мог, да и предпочел бы, поселиться где-то еще, однако в его положении оставалось лишь смиряться — ссориться с дочерью он не хотел.

Вкус настоящего одиночества он узнал, когда Цинтия уехала учиться в колледж. Прежде они были близки друг другу, однако в один прекрасный день дочь вернулась к нему совершенно чужой, нервной при разговоре и исполненной несгибаемой решимости распорядиться своей жизнью самостоятельно. К тому времени она уже познакомилась с Нэйлом и вскоре поделилась с отцом планами раннего замужества.

— Мы предпочли бы скромную свадьбу, но Нэйл — единственный сын, и миссис Стивенс всегда хотелось устроить для него что-то особенное. Она говорит, что возьмет расходы на себя, лишь бы ты позволил ей все сделать самой.

— Будь добра, скажи ей, — ответил Капитан, — что для меня не важно, кому придется платить. Однако я считаю, что тебе и Нэйлу следует самим решить, какая у вас будет свадьба.

В итоге заправляла всем миссис Стивенс. Свадьба получилась поистине впечатляющей, вызвавшей у каждого гостя благоговейный трепет, а счета за нее по прошествии должного времени легли на стол Капитана.

Ну так вот, будущее Капитана, по сути дела, определилось через неделю после отплытия сестры.

В один прекрасный день его вызвали в город, дабы он в качестве душеприказчика скончавшегося друга председательствовал на встрече перессорившихся наследников покойного, а покончив с этим, Капитан обнаружил, что впереди у него чуть ли не целый день, весенний и прекрасный. Полистав газету, Капитан узнал, что как раз в этот полдень отплывает, чтобы навестить далекие корабельные пристанища Ков, Гавр, Саутгемптон, океанский лайнер «Вашингтон». Миг нерешительности, и вот он уже едет в такси. Почти чудом он оказался на борту корабля, не обремененный на этот раз никакими обязательствами, кроме одного — продолжить начатое им странствие. Неописуемая легкость и радость снизошли на Капитана, он неторопливо прогуливался по палубам и коридорам судна, притворяясь перед самим собой, что и вправду отправляется в плавание. Вернувшись на пирс, он никому на сей раз рукой не махал, однако это переживание оказалось даже еще более прекрасным, чем первое, еще сильнее взбудоражившим его воображение.

И наконец, совпадение, пусть и весьма незначительное, окончательно решило его участь.

Несколько дней спустя он вылез из постели, чтобы принять прописанный ему доктором Беренсеном порошок от желудочных колик, а затем, в то же самое утро, узнал из газет, что «Вашингтон» задержан на рейде Саутгемптона сильным штормом.

Да, первая половина этого рейса была тяжелой, очень тяжелой, раз даже на Капитана напала морская болезнь, зато возвращение «Вашингтона» искупило все трудности, с которыми он столкнулся: тихие воды, ласковые ветры, живительное обилие свежего воздуха и солнечного света.

Капитан коротал это время, сидя в шезлонге на своей веранде, безмятежно улыбаясь фарфоровому небу или играя в шаффлборд с очень молодой леди, знакомство с которой он свел на второй проведенный в океане день. Австрийка, обращенная аншлюсом в сироту, она направлялась в Атланту — город, который, как она пылко надеялась, не будет слишком уж не похожим на Вену. По-английски она говорила с очаровательным акцентом и постоянно дивилась неспособности Капитана запомнить, что на палубу полагается выходить в шейном платке.

Проведя два дня дома, Капитан уплыл снова — теперь уже на «Новом Амстердаме». И не пожалел об этом.

Нэйл ознаменовал увольнение Капитана на берег очередным покушением на его ценные бумаги. На сей раз поводом стал выпуск новой партии акций нефтяной компании, которым вскоре предстояло поступить в продажу. Деньги для их покупки требовались, вообще-то говоря, небольшие, однако Нэйла, сотрудника инвестиционной фирмы, неизменно раздражало поведение брокера, который распоряжался состоянием Капитана, а сопротивление зятю требовало виртуозной тактичности. В конце концов Нэйл сдался. И в него почти сразу же вцепились дети.

— Что такое «нефть»? — пожелала узнать Нэн.

— Петролеум.

— А «петролеум» что такое?

Нэйл раздраженно повернулся к сидевшей за столом жене. Цинтия состояла в женской организации, собиравшей деньги в помощь частному санаторию для детей, и занималась сейчас предварительной оценкой пожертвований, которые удастся собрать на весеннем званом завтраке, где ей впервые предстояло сидеть рядом с руководством организации, на возвышении.

— Черт побери, Цин! Неужели нельзя избавить меня от них в мой единственный выходной?

Цинтия подняла на мужа ледяной взгляд.

— Не кричи на меня при детях. Сколько раз говорила.

Капитан, почувствовав приближение шторма, быстро увел детей в кабинет Нэйла. Они все еще жаждали объяснений. И Капитан, вспомнив услышанный когда-то от доктора Беренсена рассказ о детстве Роберта Браунинга, снял со стола книгу и положил на ковер.