Мартьянова Ксения - Нетленные чувства (СИ)

- Да, именно так она и сказала.

Воспоминания снова накрыли её с головой.

- Очень больно? - мама присела на колени, погладив дочь по волосам, та отрицательно покачала головой. – Хорошо, но эти порезы будут заживать очень долго, они глубокие.

- А в больницу ей не нужно? – Сара подняла взгляд на своего испуганного брата.

- Нет, Дилан, всё не настолько плохо, - Стефани промочила ватку и стала аккуратно промывать ранки, - но всё могло бы быть плохо. – Её голос стал строже. – Когда я говорила тебе следить за младшей сестренкой, я имела в виду, следить в прямом смысле.

- Прости, мам. Я виноват, я знаю, - голос мальчика дрожал. – Прости меня.

- Всё нормально, - она вздохнула и ласково посмотрела на сына, - ты лучший брат на свете, и самый любимый сын. – Стефани взяла его за руку и поцеловала его в лоб, когда он наклонился. – И я очень тебя люблю, - она улыбнулась ему, - мы все тебя любим.

- Очень любим, - Сара взглянула на брата, по её щекам текли слезы. Она безумно любила Дилана, он был для неё примером, её защитником, её опорой. После родителей, он был самым важным человеком в её жизни. И одиннадцатилетняя девочка не понимала, как можно не любить того, кто является твоей семьей, не любить того, кто смотрит на тебя с такой теплотой и заботой. Но ведь некоторые не любят, так? Бывают семьи, в которых кровные узы, в действительности, ничего не значат. В одиннадцать лет она знала это, потому что её сосед, лучший друг её брата, который для всех для них являлся практически такой же семьей, испытал на себе эту горькую правду жизни. Сара часто слышала крики, споры, ругань, она видела синяки на лице у Макса, много раз он хромал при ней, или вовсе был не в состоянии говорить или двигаться. Уже тогда она понимала, что происходит в доме напротив, и с каждым разом ей становилось всё страшнее.

- Милая? – Сара повернула голову к маме. Её карие глаза были наполнены любовью, нежностью и беспокойством. – Ты в порядке?

Сара кивнула и уставилась в пол. Ей было грустно за своих друзей, но она понимала, что совершенно никак не может им помочь. В этот момент её маленькое сердечко учащенно забилось, она осознала, как сильно любит свою семью, и как сильно ею дорожит. Но ей было очень больно от того, что мальчик и девочка из соседнего дома страдают.

- Знаешь, - её мама улыбнулась и села рядом с девочкой на диван, - а Максимилиан сегодня поступил очень храбро.

- Всё равно тут итак понятно, кто из нас неуклюжий. Он только зря наврал. Это было глупо.

Мам обняла дочь и притянула к себе.

- Да? А, по-моему, совсем и не глупо. Он пытался тебя защитить, и это, по меньшей мере, заслуживает уважения. Он настоящий герой.

- Он просто мальчишка! – девочка не понимала, почему мама выгораживает его вранье.

- Ты ещё слишком маленькая, чтобы понять, что за всем этим скрывается нечто большее. Этот мальчик вырастит очень мужественным юношей, в нем будет столько добра и честности, сколько нет даже в тебе, а я считаю тебя просто ангелочком, - мама улыбнулась, Сара молчала. – У него очень трудная жизнь, солнышко, и я думаю, что ему ещё через многое предстоит пройти. Ты пока не можешь осознать этого, но, поверь мне, этот мальчик станет самым лучшим мужем, самым любящим отцом и самым заботливым братом. Ты потом поймешь, что я была права, когда увидишь, кем он станет. И, помяни моё слово, ты будешь восхищаться им.

Стефани поцеловала дочь и встала, видимо, чтобы сходить за пластырем. Сара посмотрела в окно и подумала о том, что Макс, наверное, и в самом деле, будет чудесным человеком. Об этом говорили его глаза и его поступки.

- Знаешь, - Стефани остановилась в дверях и улыбнулась, - та женщина, которую он полюбит, станет самой счастливой, потому что такие мужчины, как Максимилиан, скорее умрут, чем сделают больно тому, кого полюбят. И пусть ему всего шестнадцать, поверь мне, я это вижу.

С этими словами её мама вышла за дверь. Сара подняла свои глаза и снова посмотрела в окно. Что-то внутри неё зашевелилось, но она решила не придавать этому особого значения. Она улыбнулась, думая о человеке, который всегда так отважно за неё заступается, который выручает её из любой передряги. О человеке, с которым она часами может болтать в домике на дереве. И пусть он старше её и не является её семьей, он значит для неё ровно столько, сколько значил бы, если бы был её родным братом.

Да, её мама права. Она всегда была права. Но Сара уже восхищалась Максом, он уже что-то для неё значил. Она поняла, что никто и никогда не станет ей ближе, чем мальчик, живущий в доме напротив.

- Я помню, как ты голышом бегала у меня по лужайке, - Макс улыбнулся и откинул голову наверх, выдергивая Сару из воспоминаний. – И объявляла это во всеуслышание.

- О, нет, - Саре казалось, что она сейчас провалится сквозь землю. – Ты помнишь.

Макс неожиданно расхохотался.

- Конечно, я помню! Как можно забыть ту чудесную девочку? – Он прижал Сару сильнее, будто они были мужем и женой и вспоминали прошлое. – Это невозможно.

- Это позор, - Сара замотала головой и сильнее уткнулась в его грудь.

- Нет, - Макс провел рукой по её волосам, - ты была прекрасной. Ты всегда была прекрасной. – его голос стал ровным и в нем не было не тени улыбки. Сара вжалась в него и закрыла глаза. Её окатила волна страха, но Макс лишь рассмеялся вновь. – Хотя, скажу честно, я так совсем не считал, когда ты обливала меня водой из шланга. Это было, по меньшей мере, неприятно и… мокро.

Сара улыбнулась, шмыгнув носом. – А, по-моему, было очень даже весело.

- Весело? Угу. Особенно мне: мокрому и беззащитному.

- Так тебе и надо было, ты был слишком невыносим в те дни.

- Мне было всего тринадцать! – Макс, казалось бы, искренне удивился. – И я не был невыносим!

- А мне было всего семь. И да. Ты был жутко невыносим.

Сара почувствовала, как руки Макса в ту же секунду коснулись её живота.

Она ту же напряглась. Ой-ой-ой.

Нет, только не это!

Но было уже поздно, Макс пустил в ход свои крепкие пальцы, и Сара чуть было не взвизгнула от такого напора.

- Макс! – она хохотала. – Не смей! Прекрати! – Но он не останавливался. – Хватит!

- Возьми свои слова обратно, - он хитро улыбался и продолжал её щекотать, при этом держа её так, что она практически не имела шансов на сопротивление.

- Нет! Ни за что! – Сара извивалась в его руках, её смех становился истерическим. – Макс!

- Возьми свои слова обратно, Бей, иначе я защекочу тебя.

- Ты уже… - она засмеялась сильнее. – Боже, Максимилиан Пирс, ты чертов истязатель!

- Я хочу, чтобы ты взяла свои слова обратно, прямо сейчас. – в его глазах плясали веселые искорки.

- Черта с два! Не заставишь! – Сара уже была на грани истерики, и практически задыхалась от смеха, но Макс все не переставал её щекотать. В какое-то мгновение её показалось, что она сейчас просто умрет.