Мартьянова Ксения - Нетленные чувства (СИ)

Но кое-что всё же изменилось. Сам Макс. Он уже не был тем напуганным двенадцатилетним мальчишкой, и теперь у него появились силы на то, чтобы противостоять своему страху и не позволять своим прошлым демонам управлять своей жизнью. Он должен был сделать то, что обязан был сделать давным-давно. Макс заставил себя успокоиться и повернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кого так сильно ненавидел.

Стенли стоял в белой рубашке, которая была наполовину расстегнута и черных брюках: странно дорогих и на удивление чистых.

- Когда мамы нет рядом, ты не такой уж и вежливый.

Стенли усмехнулся, и тут Макс заметил в его руках бутылку, которую он сжимал так, как будто это была его баночка с кислородом, без которой он просто задохнется. По сути, так оно и было. Стенли был неизлечимым алкоголиком, и ему уже на вряд ли помогут даже самые специализированные врачи. На долю секунды Макс даже почувствовал, как у него просыпается жалость. А жалость – самое ужасное чувство, которое только может испытывать один человек к другому. Лучше бы он ненавидел его так сильно, чтобы больше ничего не чувствовать.

- Когда её нет рядом, я и вовсе вздыхаю с облегчением, - он сделал глоток из бутылки, после чего небрежно плюхнулся в кресло.

- Тогда какого черта ты так носишься за ней? – Слова давались ему с большим трудом, потому что говорить со Стенли было последним, чем он хотел бы заниматься в данную секунду.

Его отчим пожал плечами.

- Не знаю, может, я ещё что-то к ней чувствую.

- Ты перестал что-либо к ней чувствовать почти сразу же, как она за тебя вышла. А когда она родила меня, ты и вовсе её возненавидел.

Стенли ухмыльнулся и снова сделал глоток.

- Интересно, эта проницательность у тебя от меня?

- У меня ничего нет от тебя, - Макс сказал это так резко и быстро, что Стенли лишь криво улыбнулся, очевидно, не поверив, что он сам в этом и убежден.

- Ты ведь не веришь в это, так? – Макс молчал, и его челюсти с каждой секундой сжимались всё сильнее. – Ты похож на меня, и знаешь это не хуже меня.

- Ты не мой отец, и я просто не могу быть похожим на тебя.

Глаза Стенли расширились всего на какую-то долю секунды, а затем на его лице появился мерзкий оскал.

- Я догадывался, что твоя мать не сможет слишком долго скрывать от тебя правду и, в конце концов, обо всем тебе расскажет. Но Макс, ты же не будешь отрицать, что тот, кто воспитывает тоже имеет своё влияние.

- Да, я не стану это отрицать, - когда Макс сказал это, Стенли довольно улыбнулся, но его улыбка тут же сползла, когда тот продолжил. - Но твое влияние прошло, давно прошло, и поверь мне, от него ничего не осталось.

- Ты просто ещё не осознаешь, насколько сильно ты от меня не отличаешься.

- Я отличаюсь от тебя уже тем, что меня тошнит от одного вида этого дешевого пойла, которое ты предпочитаешь, не говоря уже о его запахе и вкусе. – На лице Стенли заплясали искорки злости, но Макс наплевал на них и продолжил. – Я никогда на свете не позволю себе поднять руку на любимую женщину, и в особенности, на детей. Пусть даже не на своих собственных, мне все равно, понимаешь? А тебе нет. Ты бесишься, потому что моя мать всю жизнь любила не тебя, а с тобой осталась лишь потому, что боялась ошибиться и не дать мне ту жизнь, которую она хотела мне дать. Тебя раздражает, что я был прямым доказательством того, что у неё был кто-то до тебя, кто-то, кого она так и не смогла забыть. И каждый день, смотря на меня, ты видел его , видел её глаза, которыми она на меня смотрела и улыбку, которую дарила, и ты ненавидел меня, потому что я был олицетворением его .

- Ты не имеешь права… - Он попытался встать, но тут же снова упал обратно в кресло.

- Ты выпил слишком много, Стенли. Чувства меры никогда не было в списке твоих качеств.

Его глаза пылали гневом, но Максу было плевать. В первый раз в жизни он почувствовал, что ему становится легче. Легче потому, что он отпускает свой страх. Потому, что позволяет своей боли вырваться наружу. Столько лет он мечтал избавиться от этого душащего чувства страха, которое не давало ему покоя даже по ночам, столько лет хотел просто взять и высказать этому человеку всё напрямую, сказать всё начистоту. Он мечтал встретиться с ним лицом к лицу, посмотреть ему в глаза, и если он попытался бы поднять на него свою тяжелую руку, Макс, наконец-то, сумел бы просто защититься. И вот ему представился этот шанс, спустя столько лет, он может осуществить свою мечту, а его отчим сидит перед ним настолько пьяный, что у него нет сил даже для того, чтобы просто подняться на ноги.

Стенли накрыл приступ сильнейшего кашля, и Макс невольно поёжился, думая о том, что жизнь сделала с этим человеком, или что он сделал со своей жизнью. Свистящие хрипы в его горле только подтверждали то, что организм уже просто не справляется с таким количеством никотина и алкоголя. А ведь совсем недавно он бросал, совсем недавно…

- Я жалок, да? – Он усмехнулся и снова приложился к бутылке. – Скажи мне, ведь ты думаешь, что я полное ничтожество, не так ли? Я уже не могу контролировать тебя, теперь я для тебя никто, - он пожал плечами, - пустое место. Да, ты во многом не такой, как я: ты можешь прожить без бутылки и ты не любил женщину, которая сходила с ума по-другому. – Затем его губы расползлись в ухмылке, открывая пожелтевшие от спиртного и табака зубы. – Да, и я мог совершать ошибки, пусть и не признаюсь в этом должным образом. Да, ты другой, более мягкий. Но я вижу в твоих глазах такие же огоньки ярости, как и у меня, и знаю, что они могут перерасти в нечто настолько свирепое, что ты даже представить себе этого не сможешь.

- Я никогда не направлю эту ярость на тех, кого люблю, - Макс стиснул зубы, - и в этом наше с тобой различие.

Стенли кивнул.

- Возможно. И я рад этому.

При этих словах Макс совершенно потерял дар речи. Он думал, что его лже-отец снова заведет свою старую шарманку: будет кричать на него, что есть мочи, бить бутылки, говорить то, что обычно очень больно ранит, но вместо этого, он просто с ним согласился. Он был рад, что Макс не был на него похож, что он был другим. Что это? Эгоизм? Самолюбие? Сарказм? Или что-то иное?

- Хочешь быть единственным в своем роде? – Макс нашел в себе силы криво усмехнуться.

- Поверь мне, - голос Стенли обрел непонятно откуда взявшуюся твердость, - я точно не единственная мразь на свете, которая причиняла боль своей семье. Но, возможно, я вхожу в ту небольшую численность людей, которые об этом жалеют.

- Ты… - Макс печально усмехнулся.

- Я знаю, что ты мне не веришь, Макс, - Стенли поднял свои глаза, и Макс поймал их темноту и пронзительность. И как раньше он даже и не догадывался, что он не его сын? – И ты имеешь на это полное право. То, как я к тебе относился, заслуживает самого ужасного наказания на свете, а то, как это сказывалось на Пэгги и Дженнифер…