Хюго Клаус - Избранное: Сборник

Кило. Да.

Малу. В таком случае ты обратился не по адресу. Найди себе милашку здесь, в деревне, а еще лучше в Эвергеме или поезжай к Максовой двоюродной сестре, как бишь ее зовут…

Кило. Женни.

Малу. Вот и женись на этой курице, если считаешь ее красоткой, и будь счастлив. А от меня не жди никаких приторных слов, обмана и врак.

Кило. Женни совсем не красотка.

Малу. Разве?

Кило. Ей скоро сорок. (Пауза.) Ты же сама в них веришь, в эти враки.

Малу. Ошибаешься!

Кило. Ты не обиделась?

Малу. Нет.

Подходит ближе.

Оставайся на месте.

Кило (обнимает ее). Я хочу заболеть, тем же, что и ты. Дыши мне в лицо, дыши прямо в рот, я хочу, чтобы зараза проникла в мое тело и я заболел, как ты.

Малу. Отпусти меня.

Кило (отступает на три-четыре шага). Да, я неотесанный мужик, я простой работяга с сахарного завода, я хожу на двух лапах, а две других у меня приспособлены лишь для того, чтобы грузить свекловицу в тачку или вилами выгребать ее из вагона. От меня за версту разит свекловицей, я весь провонял ею, и волосы и одежда. И тебе, как я понимаю, это противно. Противна и моя жирная рожа, и то, как я клянчу и распускаю слюни. Я понимаю, иначе и быть не может. Вечно одна и та же история. Но я ничего с собой не могу поделать. Уж какой есть, такой есть! Любить меня не за что — это я и сам вижу, не слепой. Женщины не раз говорили мне об этом. Пошел прочь, жирный остолоп, говорили они. И ты тоже. Но я все же человек, Малу, да, человек. Скажи, те мужчины, которые были у тебя, — что они делали, как они тебя добивались? Небылицы плели или как-то по-особому прикасались к тебе?

Малу. Спроси у них.

Пауза.

Кило. Я ведь могу и заплатить, у меня есть деньги.

Малу. У Ламбера денег гораздо больше. (Пауза.) Но я все-таки пришла к тебе, хотя он сидит сейчас в сотне метров отсюда, в своей конторе (показывает на дверь), и думает, что я давно уже сплю. Он совсем не беспокоится, знает, что никуда я не убегу из этой теплой постели. Ведь он обещал заботиться обо мне, словно о собственной дочери. А я, я веду себя как всегда — дурачу его. Вот так же всегда, слышишь, Кило, я дурачила и остальных мужчин. (Мрачно смеется.)

Кило. Но не меня.

Малу (подходит к нему вплотную). Да, не тебя. Тебя я даже не подпускаю к себе, хотя ты просишь об этом так трогательно, так нежно. ( Целует его.) Но мы не будем причинять друг другу боль, да, Кило?

Кило. Не будем. ( Удивленно .) Что это вдруг на тебя нашло?

Малу. Если даже ты получишь мое тело, это ничего не решит. Я ведь хочу всего. И ничего.

Кило. Знаю я, чего ты хочешь.

Пристально смотрят друг на друга.

Малу. Ты угадал. (Пауза.) Но этого не будет. Больше я не поймаюсь в сети, никогда. Как мне хочется, чтоб ты поскорее уехал, чтобы сезон кончился и все было забыто.

Он отворачивается, но она снова привлекает его к себе.

Я сама боюсь того, чего мне хочется, Кило.

Кило. Вот как?

Малу. Я вела себя как последняя шлюха, хуже, чем ты можешь себе вообразить, такого не позволяют себе даже местные девчонки из этого сахарного края, но я только смеялась, и мне на все было наплевать. До прошлого года, когда я попалась в сети. И с тех пор я боюсь. Можешь ты меня понять? Я больше не позволяю себе отпустить тормоза, я должна все время держать себя в узде, знать, куда я иду, куда…

Кило. Не пойму, о чем ты толкуешь.

Малу. В прошлом году у меня был возлюбленный… (Осекается.)

Кило. Один?

Малу. Да, один.

Кило (смеется). Кто же это?

Малу (сухо). Ты его не знаешь.

Кило. Где же он теперь?

Малу. Не знаю.

Кило. Его-то, наверно, ты не боялась?

Малу. Я делала все, что он ни пожелает. Он только моргнет глазом, и я падала на колени, я ползала перед ним, царапая кожу, раздирая чулки, а он гладил меня по голове, и я замирала и ждала…

Кило. Он был худощавый. Гибкий. Красивый. Верно, Малу? (Пауза.) Он бросил тебя. Или все-таки вернется?

Малу. Никогда.

Кило. Где же он?

Малу. Исчез.

Кило. В прошлом году?

Малу. Это было очень-очень давно. Месяцы тянулись бесконечно. Время остановилось, долгими часами ждала я наступления темноты, а его все не было.

Кило. Неужели я его не знаю? Он работал на нашем заводе? Что он делал?

Малу пожимает плечами. Снаружи доносится грохот вагонеток.

Кило (пьет). Ярмарка в Эвергеме не такая большая, как в Генте или Дэйнзе, сама увидишь. Всего лишь несколько палаток с тиром да карусель для детей. И еще киоски, где продают пончики. Ты любишь пончики?

Она не отвечает.

Да, на три дня приезжает цирк из Гента. С Гастоном и Тити. Тити — это тот комик, в длинных башмаках, Гастон все время наступает на них. Зато в кафе полно народу, и все разгуливают по улицам в бумажных колпаках и веселятся от души, и в любой забегаловке можно танцевать до самого утра. Ты меня не слушаешь?

Малу. Мой любимый никогда больше не вернется. Он умер. Кило. Умер?

Малу. Он упал в печь для обжига извести, одно мгновение — и человек исчез без следа.

Кило. Да уж, тут от человека ничего не остается.

Малу, глядя на него, начинает тихо смеяться, потом все громче и наконец разражается хохотом, Кило тоже хохочет, оба никак не могут остановиться.

Малу (все еще смеясь ). Ничего. Ничего от него не осталось!

Оба успокоились. Малу пьет.

Кило. Он хорошо относился к тебе?

Малу. Ходил за мной, как тень, говорил, что никогда-никогда меня не покинет.

Кило. А видишь, что получилось.

Истерический хохот начинается снова, потом внезапно обрывается. Снаружи громыхают вагонетки.

Он был француз?

Малу. Да. Молодой, твоих лет, у него и волосы были как у тебя, только подлиннее и посветлее. Его звали Жан-Мари.

Кило. И он, конечно, был не такой толстый.

Малу. Да. Он был удивительно мягкий, учтивый. Никогда не причинял мне боли, представляешь?

Кило кивает.

И в один миг его не стало. Вдруг. Я каждый вечер ждала его на чердаке склада. Я все ждала и ждала. Проходили недели, месяцы, о нем ни слуху ни духу. Ничего. Когда он исчез, я словно потеряла себя, в моем теле проснулась совсем другая Малу, и эта другая — да, она пила, и никто ее в грош не ставил. Я не умывалась и ходила в тряпье, но непременно надевала его сапоги, которые остались в чулане у Фламина. Я топала в его сапогах по Верьеру, по свекловичным полям, приходила на завод и слонялась среди свекловичных буртов, бродила по улицам, но его не было нигде. Мне частенько подносили стаканчик, я пила спирт, это единственное, чем здесь можно заниматься, на то и существует на заводе перегонная установка, ну вот, а потом начинались известные дела, какая разница, думала я, раз уж я попалась в сети… Я заболела…

Кило (придвинувшись). Но теперь-то ты здорова?

Малу. Да. (Пьет.) Мне нельзя пить. (Смеется.)