Валерий Каменев - Крутой вираж…

Виктору подумалось, что наступивший март — месяц дьявола. Почти все его беды случались в марте. Неудачную летную комиссию проходил в марте. Весть о смерти отца пришла в марте. Мать умерла в марте. В прошлом году он попал в госпиталь с гастритом желудка тоже в марте. Лечащий врач тогда ему говорил, что по количеству заболеваний, в том числе психических, также как и по количеству смертей, март занимает первое место.

Именно в марте (не в зимнем феврале, и не по-настоящему весеннем апреле) появляется некая эйфория — иллюзия весны. Люди расслабляются, позволяют себе легкомысленные поступки, хочется снять тяжелую зимнюю одежду, красиво легко одеться.

— Между тем, — продолжал доктор, — Март коварен тем, что люди после зимы ослаблены недостатком солнца, недостатком витаминов, снижением физической активности. Короче, иммунитет понижен, а все враги человеческого организма — микробы и прочая нечисть в это время начинают просыпаться и очень активно атакуют нашего брата. Вот, так-то. Я бы лично внес предложение в Организацию объединенных наций исключить месяц март из весенних месяцев. Большая бы польза вышла для населения нашей средней полосы.

Комиссия после завершения своей работы сделала вывод о причине катастрофы — потеря летчиком пространственной ориентировки. Да, в ясную безоблачную ночь. Такое бывает. Зона полетов находилась над районом, в котором располагалось несколько деревень. Высота полета была около двух тысяч метров. Как раз на этой высоте яркость наземных огней соизмерима с яркостью звезд. Иногда летчика «зацикливает»: вверху звезды, снизу звезды, кругом звезды. Он перестает понимать, где верх, где низ. Опытные летчики подтвердили: да, в определенных условиях нечто подобное случается. В этом случае, единственный выход — не верить себе, верить только приборам!

Конечно, это только выводы комиссии. Настоящую причину знает лишь Бог. Летчик мог потерять сознание и даже мог умереть в полете. Ведь были случаи, когда спортсмены — мастера спорта умирали прямо на площадке или на дорожке бассейна. Врожденный порог сердца, сердечная недостаточность. В авиации бывают случаи потери летчиком сознания в полете. Обычно полковому врачу в этом никто не признается, поскольку такие случаи означают автоматическое списание с летной работы. Бывают другие недуги, о которых летчики предпочитают никому не сообщать. Поэтому реальное состояние здоровья не всегда соответствует тому, которое фиксируется в медицинской книжке летчика. И после катастрофы обычные методы медицинских экспертиз не на всё способны пролить свет.

Нельзя сказать, что Виктора настолько потрясло случившееся, что он отказался от своего плана. Он давно готовился к летной службе, и у него уже сформировалось спокойное отношение к подобному завершению своего жизненного пути. Не самое плохое, что может случиться. Хуже — серьезные травмы или болезни, прикованность к постели. Обуза для близких.

Не просто так летчикам определено снабжение по особой статье, и выслуга идет год за два. Конечно, все это не компенсирует тот риск, которому они подвергаются почти каждодневно, и тот стресс, те нагрузки, из-за которых многие еще относительно молодыми вынуждены списываться с летной работы. И здесь, полезно было бы поучиться у западных стран. Там военные летчики (да и офицеры других служб) уходят на пенсию, как правило, обеспеченными людьми.

Через неделю Виктор в составе дежурного звена заступил на боевое дежурство. Был месяц март.

Несмотря на стресс, связанный с посадкой на грани смерти, первой посадкой в жизни, да еще на неизвестный аэродром, Виктор оставался сосредоточенным и продолжал действовать по своей программе. Включил тумблер системы «свой — чужой» в положение «взрыв». Этим он уходил из категории «предателя». Только эта система, ее частоты и коды были важны для противника. Сам самолет — «вчерашний день», через пару лет такие по указанию лысого вождя будут давить тракторами. Его квалификация, как военного специалиста, в системе родной страны никому не нужна. Технарей вскоре будут выбрасывать на неустроенную гражданку тысячами. Выбрасывать по подлому — не дав дослужить до пенсии. Кому пару лет, кому пару месяцев. А его мечта, несмотря на стремление всей жизни, растоптана. Больше его ничто не связывало с системой. Родина останется только глубоко в душе.

Сопровождавший его самолет — это был американский Ф-5 с турецкими опознавательными знаками, подрулил и встал невдалеке. Летчик открыл кабину и ждал, когда подъедет технический персонал. От домиков, что расположились на краю летного поля, в их сторону ехали машины — санитарная, пожарная и армейские джипы. Бежали люди.

Пора готовиться к «встрече». Виктор достал из кармана фляжку с разведенным спиртом и опорожнил ее до дна.

Идея напиться сразу после посадки — была домашней заготовкой Виктора. Дело не только в стрессе. Дело в том, что он брал «тайм-аут». С него, с пьяного «взятки — гладки», зато он присмотрится — что и как. «Как меня там встретят, как меня обнимут, и какие песни мне споют…».

Видно, он перехватил лишнего. К тому же — без закуски. С трудом выбрался из кабины и по приставленной к самолету стремянке опустился на землю. Его сразу резко шатнуло, и он чуть не упал. С трудом различал окруживших его людей. Почему они смеются? И еще показывают большой палец? И что они заладили:

— Рус плэйн, рус плэйн! — Как потом ему передали, окружающие восхищались русскими самолетами — на них даже пьяные механики могут летать. Другие возражали — нет, просто у русских такое правило: перед полетом положено выпивать стакан водки. У них этот обычай со второй мировой войны остался, называется «боевые сто грамм». Последнее, что помнил Виктор, как его укладывали на носилки и загружали в санитарную машину.

Когда он проснулся, было темно. Огляделся. Обнаружил себя на кровати в большой комнате. На окнах решеток не видно — уже хорошо. На дворе ночь. Сколько времени? На руках часов нет. Неужели турки сперли? Сам он был в нижнем белье. Верхняя одежда, аккуратно сложенная, лежала на стуле рядом. Все из карманов исчезло, в том числе документы. Сколько он спал? Когда он взлетал, было девять утра. Полет длился около часа. Значит, примерно с десяти утра он «в отрубе». Захотелось в туалет. Над дверью слабым голубым светом горела лампочка. Дверь оказалась не заперта. В коридоре находился человек в форме, видимо, дежурный.

Дежурный не проявил никакого беспокойства. Они пообщались с помощью жестов. Дежурный показал, где находится туалет. На циферблате часов дежурного маленькая стрелка находилась вблизи четырех. Итак, он спит уже семнадцать часов. До рассвета больше не заснул. В семь утра к нему пришли. Один представился по-английски: «doctor», — второй: «assistance». Обычный осмотр: температура, пульс, давление. Молоточек по коленке, веки глаз: «Жалобы. Нет? Подпишите протокол». Виктор попросил: «beer». Доктора заулыбались и покачали головой: «No, no beer. In evening. Now cola!». Пришел человек в форме, принес кока-колу.