Валерий Каменев - Крутой вираж…

Когда Виктор рассказал о своих приключениях, Настя, передернув плечами, удивилась:

— Никогда бы не подумала, что ты на такое способен.

— Я и сам раньше ничего подобного представить не мог. Наверное, достали. Понимаешь, я был на грани отчаяния. Жизнь зашла в тупик. Не знал, как дальше жить. Я пошел на этот полет после долгих мучительных раздумий. Сначала у меня была такая мысль: взлечу в небо, затем в пике. В период моих мучительных размышлений во сне привиделся отец. Он меня, по сути, спас. Я четко слышал во сне его слова: «Не делай этого, сынок. Иди ко мне». Тогда у меня появилась цель. Не вообще цель, а как бы цель жизни. И появился смысл.

Настя задумалась:

— А знаешь, я сейчас позвоню, чтобы за Олей присмотрели — она осталась у соседки, у нее тоже девочка, на два года старше моей, и им нравится играть вдвоём. Мы с соседкой часто выручаем друг друга при необходимости. А мы с тобой махнем в одно место.

???

— Пока ничего точно сказать не могу. Нужно проверить. Понимаешь, однажды, когда я летала в Торонто, здесь, в аэропорту встретила человека из администрации местной авиакомпании, который мне показался очень знакомым. Я очень долго думала, где я его могла видеть, но так и не вспомнила. Теперь, когда ты все рассказал, вспомнила — он очень похож на твоего отца. На родине я его видела всего один раз, поэтому не очень хорошо запомнила.

Они сели в автобус, который привез их в аэропорт. Маленький местный аэропорт, который обеспечивал связь с центральными провинциями. А также с Торонто, куда постоянно летало уйма народа, чтобы полюбоваться на Ниагарский водопад.

Зашли в небольшое помещение, похожее на зал ожидания. Настя бросила на ходу:

— Жди меня здесь, — и исчезла, войдя в дверь, ведущую в служебные помещения. Через несколько минут она появилась возбужденная. За ней вышел человек… Неужели? Человек был похож на отца и одновременно на Феликса Дзержинского — такие же усы и бородка. Такой же худой и высокий. Только вместо шинели и фуражки со звездочкой на нем был строгий костюм с модным ярким галстуком. Виктор смотрел во все глаза. Нет, этот человек не мог быть его отцом. Отец никогда не носил галстуков. И все же, все же… Да это был он, отец!

Отец стоял и смотрел на Виктора. Было видно, что он не узнавал его. И вдруг, будто кто-то его разбудил, и он отошел от сна. Встрепенулся, заулыбался, но не бросился к Виктору, который стоял неподвижно, словно прирос к полу. Подошел спокойным уверенным шагом и только тогда произнес совсем буднично:

— Виктор! Каким ветром? — а Виктора вдруг всего затрясло, к глазам подступили невольные слезы. Он уткнулся в плечо отца и все повторял:

— Папа, папа… Я нашел… Папа, я нашел тебя. — На него свалилось что-то такое… С ним случилась истерика, и он зарыдал громко, не в силах сдержаться. И почувствовал, как вместе со слезами уходит сумасшедшее напряжение, сдавливающее его сердце и его душу все это время, начиная с того самого момента, когда он вышел из дежурного домика.

— Ну, ну, Витя. Все хорошо. Вот и встретились. Ты мне все расскажешь. Сейчас я отойду на пять минут — дам необходимые распоряжения, и мы поедем ко мне домой. Сейчас я здесь в качестве директора авиакомпании. — Оказалось, что он не только директор, но и совладелец компании. Он посадил их вместе с Настей в свою длинную роскошную машину, и они поехали обратно в Галифакс.

По пути завезли Настю домой. Виктор попросил отца немного подождать и пошел вместе с Настей посмотреть ее дом. Он был в восторге. Маленьким домик был таковым только по американским меркам. А по нашим — просторный дом. Гостиная, она же столовая, метров под тридцать, кухня, спальня, детская, ванная и еще одна комната — про запас. Стандартный местный экономичный проект.

Большой ухоженный участок. Вдоль дальней ограды — кусты малинника, к нему ведет обрамленная ирисами дорожка, посыпанная красноватым песком. С обеих сторон аккуратные грядки. У входа в дом два больших цветущих розовых куста. Виктор обратил внимание, что так же, как в ее родном доме в Николаеве, вблизи дома росли три дерева — абрикос, груша и вишня. Только там они были большие, раскидистые, а здесь совсем еще молодые. Заботливо подстриженные и побеленные.

Отец тоже имел свой дом. Роскошный дом по любым стандартам. В два этажа. С тыльной стороны дома — зимний сад, бассейн. Небольшой, по длине метров восемнадцать, как раз по ширине дома. Если это дом, то понятно, что у Насти домик.

Вошли в дом. Отца встречала молодая женщина. Одета просто, по-домашнему. Старше Виктора, но, пожалуй, не намного. Отец представил:

— Моя экономка, Елизавета, Лиза. Мой сын, Виктор, — у женщины округлились глаза, Виктору показалось, что в них промелькнул ужас.

— Да, да, сын. Приехал в гости, — слова отца вызвали досаду: «Почему в гости? Просто приехал. Нет, не просто. Я, что — вот так искал его для того, чтобы к нему в гости сходить?».

Они расположились в большой гостиной. Лиза накрыла стол и удалилась. Отец разлил по бокалам виски, стал рассказывать. Тогда, в последнем бою его самолет был расстрелян почти в упор. Чудом остался цел, но самолет был сильно поврежден. Видимо, было попадание в топливную систему. Увидел дым, сначала небольшой. Самолет продолжал полет со снижением в сторону моря. Было повреждено управление, и он не мог развернуть самолет на север, в сторону территории, контролируемой северокорейскими частями. Выход был один — как можно дальше в море. Попадать в руки противника запрещалось.

Когда высота упала до четырехсот метров — катапультировался. Едва парашют раскрылся — вода. Сверху купол. Кое-как выбрался. Унты пришлось сбросить. Удалось отыскать ЛАС (лодка аварийная спасательная). Забрался в нее, стал замерзать. Берега не видно. Так бы и замерз, но появился вертолет. Выбросил конец с привязной системой. Таким образом, американцы меня спасли. У нас же вертолетов не было. Да, и вообще, такой, как у американцев спасательной службы не было. Доставили на свою базу. Я пытался требовать, чтобы меня вернули нашим. Мол, был инструктором у китайцев, в бою не участвовал. Просто заблудился и случайно оказался в зоне боевых действий. Сильно американцы смеялись. И пригрозили. Если буду «валять Ваньку» (так и сказали) отдадут под суд, как наемника. Короче, прижали меня. А, что я мог?

Через неделю я был уже в Америке. Поставили условие — тюрьма или сотрудничество. Если сотрудничество, то будет нормальная жизнь — политическое убежище, пособие беженца и подъемные на дом и обустройство.

В чем сотрудничество? Вроде бы ничего такого. Тогда американцами в штате Невада создавался полигон («зона», как они его называли), специально предназначенный для испытаний советских самолётов и другой советской техники. В частности, там была сооружена целая система противовоздушной обороны, обладающей характеристиками советских систем. Другая важная задача состояла в том, чтобы изучать лётные свойства советских боевых самолётов с целью разработки тактики ведения с ними воздушного боя. А для этого им нужно было не только изучать наши самолёты, но и знакомиться с нашей тактикой. Другими словами: им нужно было знать, как ведёт себя советский самолёт в бою ведомый советским лётчиком.