Валерий Каменев - Крутой вираж…

Вот так они и дожили до падения берлинской стены.

— Что же делать? Алику нужно помогать. Жора, наш менеджер по распространению, предложил:

— Пусть переходит жить ко мне на дачу, там сейчас никто не живет. Дача в Малаховке. Очень удобно — как раз между Москвой и Жуковским. Кроме того, предлагаю с очередной премии собрать в фонд поддержки Алика. Хотя бы по сотне. Исключительно добровольно. Считай, штуку баксов можем собрать. Послезавтра должны получку давать. Ольга, звони Алику — пусть завтра подъезжает. Нет. Стоп. Лучше договорись о встрече — сама передашь. Скажешь: президент выделил из собственных средств в счет будущих работ. Потом разберемся. Алик уехал в Ростов.

Вернувшегося Алика, узнать было нельзя. Черный, осунувшийся, глаза, как у загнанного зверя. Кто-то спросил:

— Как съездил?

— Хорошо. Только мимо.

— То есть?

— Подождите ребята, все расскажу. Несите стаканы. Алик выставил дагестанский коньяк. Две бутылки. Налил себе почти полный стакан.

Обычно он к коньяку относился более уважительно. Выпили. Алик, обведя товарищей своим потухшим взглядом, грустно произнес:

— Ребята, все. Мне хана…

— Что же оказалось? Перед тем, как он уехал в Москву со своей эмблемной идеей, объявили разрешение на приватизацию жилья. Ему бы повременить с поездкой. Приватизировать, а уже потом ехать в Москву. Но Алика мы уже знали. Когда у него что-нибудь загорается, то первый язык пламени охватывает его стул. Поэтому приватизацию он доверил своей жене. Причем доверил по всей форме — доверенность, им подписанная, заверенная нотариусом. Не придерешься! Через месяц, когда он с ней созвонился, она радостно сообщила, что все оформила, всех прописала. Алика оформила собственником. В общем, полный порядок, можешь спокойно в Москве делать свои дела!

Как потом выяснилось, на самом деле события развивались следующим образом. Как раз, в самом начале оформления Лизе пришло приглашение в одну из итальянских школ высшего артистического мастерства. На красивом фирменном бланке с печатью. В приглашении сообщалось, что она прошла предварительный отбор в их Ростовском филиале. До начала занятий необходимо перечислить две тысячи долларов за обучение и проживание в общежитии (реквизиты банка прилагаются). Это плата за первый семестр. В случае успешной сдачи экзаменов, плата за второй — выпускной семестр будет снижена до полутора тысяч. Обучение проводится по двум мастерским: 1) школа актерского мастерства, пластика фотоискусства и 2) школа современного танца, пластика и гармония тела. Насчет пластики фотоискусства и гармонии тела Алик не заблуждался. Сколько раз он ей за эти фотомодельные штучки взбучку давал! Не смог повернуть. Вся в мать — затаится, а свое дело делает! Лиза, увидев приглашение ИЗ ИТАЛЬЯНСКОЙ ШКОЛЫ ВЫСШЕГО АРТИСТИЧЕСКОГО МАСТЕРСТВА, устроила матери истерику:

— Срочно высылай деньги. Не вышлешь — сама убегу. Я знаю, кто мне может дать взаймы «несчастных» две «штуки». Ленка запаниковала, но вместо того, чтобы вызвать Алика, или, хотя бы связаться с ним, нашла другое решение. Оформила приватизацию на себя. Тут же продала квартиру — тем более, что покупатели за нею с самого начала оформления ходили. Деньги поделила на три части: одну положила на счет Алика, вторую отдала Лизке, с третьей исчезла в неизвестном направлении. По приезду Алик нашел своего приятеля — особиста, тот обещал вопрос проработать. Не меньше месяца времени на это дело уйдет. Посоветовал связаться с родителями жены. Те клялись, что ничего не знают, не ведают. У Алика родителей не было. Его воспитывала бабка, которая давно умерла. Родители же погибли в середине пятидесятых под Львовом — там отец служил чекистом. Теперь Алик остался совсем один. Без дома, без семьи:

— Вот так, ребята. Я — никто. Меня просто не существует! Я БОМЖ! Со мной любой мент на улице может сделать, что захочет. — Алик еще выпил:

— Правда паспорт у меня есть. Оставила стерва новым хозяевам моей квартиры. Выписан в никуда. Ладно, с пропиской я решу. Мой комдив дружит с замом главкома. Должны помочь. Денег, если вместе с «оккупантскими», на однокомнатную в пригороде можно подтянуть. Может ВВС поможет? На службу придется снова проситься.

Вновь Алик появился только через месяц. Посуровел. Исчез тот розовощекий жизнерадостный мальчишка, который появился у нас первый раз. С такими лицами молодые ребята уходили на фронт. Раскрыл свой портфель, вынул какие-то фотографии, собрал в портфель бумаги:

— Все, ребята пришел прощаться. Поставил на стол бутылку водки. Вообще-то водку он не пил. Ребята засуетились. Кто-то притащил коньяк, кто-то початую бутылку виски. Нашлась и закуска. Но Алик от коньяка отказался. Выпил водки. Значит так:

— Стерву мою удалось засечь. Смоталась к своему Фрицу. Уже успела и гражданство получить. За упокой ее души. Для меня она умерла, — Алик выпил до дна:

— Худо другое. Никаких концов от Лизки. Ростовская кампания исчезла. Счет в итальянском банке закрыт. Все. Да, от вас ухожу. Взяли фотографом в пресс-службу ВВС. Работа строго по распорядку — от восьми до пяти. Пока выполняю важное задание — фотографирую личный состав на пропуска. На чай с пряником хватает, зато обещали «порешать» насчет квартиры. Временно располагаюсь в летном профилактории на Чкаловской. Так что спасибо за кампанию, — Алик махнул еще рюмку и пошел тяжелым шагом на выход. Новая должность фотографа в пресс-службе ВВС, видно, Алику не легко далась.

— Алик, будет худо, приходи. Разбогатеешь, тоже не забывай. После его ухода Ольга произнесла фразу, которую потом вспоминали:

— Ох, не нравится мне Алик. Совсем не нравится. Хоть бы подругу себе нашел. Это было последнее посещение Аликом нашей редакции. Подруги себе он не искал. Что он на самом краю, по настоящему, никто из нас не почувствовал.

Алик нашли через два дня. Он застрелился из именного пистолета, которым был награжден Главкомом за отличные стрельбы с применением нового ракетного оружия. Ребята проводили и помянули Алика, как смогли. В редакции. Алик ушел без дома, без семьи, без дела, которому был готов служить. Его здесь больше ничего не держало. Гадали, что же стало последней каплей. Его жизненный оптимизм редко позволял заглянуть в его душу.

Прошел почти год, прежде чем мы узнали, что дочь Алика, покончила с собой в тот же день, когда погиб и Алик. Случилось это на чужбине. Лиза погибла, выбросившись с четвертого этажа третьеразрядного отеля. Вот это, по-видимому, и было последней каплей. Его сердце получило сигнал бедствия. Пропал смысл жизни.

Начиналось все как обычно. Новая метла. Борьба с пьянством. Вроде, дело хорошее. Потом стали понимать — не очень. Борьба с пьяницами, а страдают все. Дальше — больше. Карточки на водку? Что-то новенькое. Театрализованная постановка ГКЧП. Танки в Москве. Новый вождь на танке. Эффектно. Огромный триколор на Охотном ряду. Красиво. Свобода! Вроде все хорошо, но какой-то нехороший привкус. Свержение надоевшего Горбачева. Ура! Роспуск Советского Союза? Что-то здесь не так. Ну, это уж слишком.