Ирэн Роздобудько - Амулет Паскаля. Последний бриллиант миледи (сборник)

– Не говори со мной как с ребенком! Думаешь, я не понимаю, что со мной происходит? Долго ты будешь держать меня в той комнате?

– Пока не найду Жанну, – холодно ответила она. – Пусть она решает, что делать дальше…

– Я хочу искать сам…

– Хорошо, хорошо, – поспешила успокоить его Влада. – Мы будем искать вместе. Начнем прямо с утра, да? Сейчас поужинаем, поспим, а потом…

– Посмотри, какая тень на стене, – вдруг перебил ее Макс. – Она похожа на старьевщика в столовой для бездомных… Два стакана кефира перед ним и один окурок «Примы». Это я после смерти… Ты ТАМ не была, ты не можешь знать. Ты не знаешь чувства, которое зовется: «Мне ничего не нужно». В это «не нужно» входит все то, чего ты так безумно хочешь. Это так страшно. Наверное, пришло время платить за свое место на земле? Но почему так скоро? А может, мы с тобой уже заплатили – Жанной? Я – за свою писанину, за эти бесконечные рефлексии, за то, что все обращал в слова, за муляжи из слов, которые свисают с бумаги, как вот эти спагетти – дохлые и отвратительные, как черви. А ты… Думаешь, что я ничего не знаю?.. Есть такая картина Магритта – женщина счищает с себя тень мужчины, но она все равно остается на ней… Разве мужчина виноват в этом? Я хочу видеть людей. Мне теперь кажется, что у всех них, даже у мужчин, твое лицо… Когда ты отпустишь меня, Жанна?

– Скоро…

– Когда – скоро?

– Вот переживем эту ночь…

– Мы не переживем ее – она слишком долгая, Жанна… Я устал…

– Мы с тобой разные лягушки… – задумчиво произнесла Влада. – Я – та, что барахтается в кувшине с молоком, пока не собьет под собой масло.

– Знаешь, какие слова молитвы нравятся мне больше всего? «…да будет воля Твоя»! Только в них есть для нас большой смысл и надежда, остальное – жалкие потуги доказать, что бывает как-то иначе. Не бывает! Увы…

Макс опустил голову на руки. Влада знала – чтобы не начался приступ, нужно говорить. Говорить о чем-то другом, отвлечь его непринужденной болтовней.

– Слушай, Макс, помнишь, ты описал ту историю, что тебе рассказывал отец о бриллианте? Как ты думаешь, это правда или вымысел?

– О каком бриллианте?

– Ну, о том крашеном камешке, который нам оставил отец. Ты говорил с ним о нем, а потом написал рассказ… Расскажи мне, что ты об этом знаешь.

– А-а, ты про подвески Марии Антуанетты! – Влада увидела, что его глаза ожили. – Я не знаю, правда ли это… Но история интересная… Это сказка о маленькой Жанне в зеленом платье…

«О господи!» – подумала Влада.

– Расскажи мне эту сказку, хорошо?

– Это сказочка о маленькой Жанне, – снова повторил Макс. – Тогда она была фрейлиной королевы – самой красивой из всех фрейлин. Ей очень хотелось иметь бриллиантовые подвески, ведь в детстве у нее не было даже приличного платья. И она решила написать письмо от имени королевы епископу Страсбурга кардиналу де Роану с просьбой заказать у ювелиров очень дорогое украшение. Когда подвески были готовы, маленькая Жанна бежала с ними в Англию. А доверчивого кардинала арестовали и посадили в Бастилию. Вот и вся история…

– И это все?

– Маленькая Жанна прожила на эти бриллианты всю жизнь. А чтобы никто не мог доказать, что это те же украшения, она приказала одному из мастеров-ювелиров добавить на каждый камешек еще одну грань – двадцать восьмую. Во время следствия это и спасло ее от разоблачения, ведь на суде ювелиры, которые делали драгоценности по заказу кардинала, утверждали, что камни имеют только двадцать семь граней. Хитрая маленькая Жанна…

– А наш камешек, о котором рассказывал отец, не может быть тем бриллиантом?

– Я устал… – Макс откинулся на кресле. – Что ты от меня хочешь, Жанна?

Влада поняла, что больше она от него ничего не добьется. Все, о чем она сейчас услышала, она уже читала в одном из его рассказов. Обо всем, кроме количества граней. Но это была его сегодняшняя выдумка. По крайней мере, он успокоился и переключился на другое.

– Пошли, милый, я уложу тебя спать.

Влада осторожно взяла его за руку. Теперь главным было то, чтобы он не взбунтовался на пороге в свою келью, выпил таблетки и позволил сделать укол. Она поцеловала его руку и тихо повела в темную пещеру за стеллажом. Он не сопротивлялся, покорно позволил сделать ей все необходимое. Влада тихо вышла из комнаты, заперла дверь, сдвинула половинки стеллажа. Она решила ничего не говорить ему о своем грядущем отсутствии – время без Жанны все равно остановилось для него.

Влада прибрала на столе, оставила только одну свечу и бокал с красным вином. Было уже поздно, но спать не хотелось. Да она бы и не смогла заснуть, мысли наступали на нее, как стая голодных волков.

Ночь пахла сиренью и немного – морем. В открытое окно Влада видела темное небо, по которому неслись рваные облака, в них тонул тонкий серпик молодого месяца. Порой он взблескивал, как нож, вспарывал длинное полотно какого-то облачка и снова нырял в темноту, как коварный маленький злодей. А края вспоротых облаков розовели, будто и вправду заливались кровью.

Влада замерзла, надо было закрыть окно, но вид неба, течение которого было похоже на трепетание разорванной киноленты, завораживал ее. И такие же разорванные, взбудораженные мысли, словно тучи на небе, проносились в ее голове.

Вчера, обедая в ресторане своего патрона, она познакомилась с Яриком Араменко. Именно он рассказал своей новой знакомой, что через несколько дней состоится «творческий поход» на пароходе, и даже пообещал «выбить» для нее место. Но это было лишним. В тот же день «Самыч» с удовольствием резервировал для Влады отдельную каюту. Правда, она находилась на нижней палубе, но для Влады это было несущественным.

Ярика Араменка она узнала сразу, как только он вошел в клуб в безупречном черном костюме и взглядом, в котором светилось презрение и высокомерие, окинул присутствующих и направился к стойке бара. В его облике было нечто инквизиторски-привлекательное. Свободных мест было достаточно, но Влада уже наверняка знала, что этот тип непременно подсядет к ней. Так и случилось.

– Не люблю есть, когда на меня смотрят, – сказала она ему.

– Я с вами полностью согласен, – ответил он. – Но ничего не поделаешь, я проголодался и обещаю смотреть только в свою тарелку.

Хотя он все же не сдержался, заказал два бокала самого дорогого вина.

– Простите, – сказал Ярик. – Я не привык пить один… Позволите вас угостить?

Они разговорились. Почему Владе захотелось изменить имя, она и сама не знала. В тот день, почувствовав, что приближается к своей мифической цели попасть в окружение известного писателя Жана Дартова, Влада превзошла саму себя. Мужчина, сидевший напротив, через каких-то полчаса принадлежал ей, как кошелек, как сумочка, как тонкая серебряная цепочка. Он был нарочито холодным, но зажигалка, которую он время от времени подносил к ее сигарете, дрожала у него в руке.