Дэвид Стори - Такова спортивная жизнь

Мотор умолкает. Мне видна огромная рождественская елка посреди террасы. Лампочки на ней вздрагивают, потому что мимо снует толпа.

— Я думаю, самое разумное — это тут же уехать, — говорит Уэйд.

— Возможно, вы правы, Джордж. Только вряд ли мне удастся проехать хотя бы десять ярдов.

Уивер пытается открыть дверцу, сохраняя достоинство. Но как только дверца поддается, груда тел радостно наваливается на нее снова.

— Я вовсе их не приглашал. Сюда сбежалось полгорода. Очевидно, нам тоже придется воспользоваться люком. Как вы думаете?

Он в изнеможении откидывается на спинку сиденья.

— Я считаю, что надо уехать, — повторяет Уэйд. — По-моему, всякий цивилизованный человек, не говоря уже о Слоумере и таких, как он, постарается держаться подальше от этого сброда. Сборище идиотов.

— Я их вовсе не приглашал. Славу богу, Слоумер и член парламента приедут не раньше чем через час.

— Сколько сейчас времени? — спрашиваю я. Мне кажется, что с тех пор, как мы были у зубного врача, прошло несколько недель.

Уэйд шарит в жилетном кармане.

— Еще нет восьми.

Минут через десять дверца со стороны Джонсона открывается, и старик вдруг исчезает. Морис заграбастывает мою руку и кричит:

— Берегись этого педераста! Не то он тут же напьется, и мы так и не увидим его милой детской улыбки.

Я стою на земле, прислонившись к машине. Меня теснят тела, лица, зажатые в пальцах стаканы, но сквозь смех, крик и звон стекла я ясно слышу, как внутри Джордж говорит:

— Пока это скопище не рассеется, я отсюда не двинусь. Можете идти без меня.

— Ну, давай, давай улыбайся, Арт! — кричит Морис.

Между машиной и террасой целая толпа, да и терраса битком набита. В каждом окне пляшут лица, похожие на маски. Всем заправляет Морис. Я смотрю на него как баран, чтобы подманить его поближе. Он подходит вплотную и орет мне в лицо:

— Ну-ка, улыбнись им, Арт!

Я отталкиваюсь от машины и с размаху бью его в живот.

— Поспокойнее, Морис, — говорю я, держа его левой рукой.

Он вырывается.

— Да, я совсем забыл, — говорит он стоящим рядом, — в багажнике два ящика пива.

Они идут за Морисом к багажнику. Уивер уже там и нажимает на ручку. Увидав собаку, свернувшуюся между ящиков, женщины визжат и хлопают в ладоши. Этого довольно, чтобы выманить Уэйда из машины; он проталкивается вперед.

— Я возьму собаку, — говорит он.

— Ничего, — откликается Морис, — сейчас я ее вам достану.

Он оглядывается на Уивера, Уивер посмеивается.

— Иди сюда, песик. Иди-ка сюда, песинька.

Собака взвизгивает и забивается в глубь багажника. Морис хватает ее и вытаскивает, держа одной рукой за хвост, а другой за толстый ошейник с серебряными бляхами. Пес выгибает спину и извивается, но Морис зажимает его в руках. Женщины пользуются случаем показать свою доброту: они поглаживают собаку и говорят ей ласковые слова. Пес опускает голову, Уэйд улыбается.

— Фьють, — говорит Морис, когда собака выскальзывает у него из рук, — я ее уронил.

— Не дайте ей уйти! — кричит Уэйд.

— Сейчас поймаю, — говорит Морис, но, стараясь схватить пса, словно нечаянно пинает его.

Собака мечется среди леса ног, внезапно находит просвет и удирает в кусты.

— О, дьявол! — разражается Уэйд.

Морис закрывает лицо руками, его плечи под огромным пальто сотрясаются.

— Удрала, — ухитряется выговорить он.

— Сюда, Тоби! К ноге, Тоби, Тоби! К ноге! — В голосе Уэйда и злость и ласка.

Большинство — и я тоже — в первый раз слышит ее кличку, многие смеются. Двое-трое отворачиваются.

— Мы ее скоро отыщем, Джордж, — говорит Уивер, явно развеселившись. — Она не может убежать из сада. Давайте лучше внесем ящики, пока пиво не замерзло. Ну-ка, девушки, покажите этим воинам, куда их поставить.

Морис с ящиком проходит мимо меня, его все еще душит смех.

— Пойдемте, Джордж, — зовет Уивер.

Уэйд по-прежнему стоит позади машины и с надеждой смотрит на кусты.

— Я должен сначала найти собаку, мистер Уивер. Не могу же я бросить здесь проклятую тварь. — Он начинает звать ее и свистеть, чтобы подтвердить свои слова.

— Ну, как хотите, Джордж. Мы через минуту к вам выйдем, только разложим все по местам. Говорю вам, что из сада она убежать не может. Внутри живой изгороди протянута проволочная сетка. Так что не беспокойтесь.

Вместо ответа Уэйд ныряет в кусты, палкой нащупывая путь — собачий ловец. Уивер сочувственно улыбается и поворачивается, чтобы идти к дому.

— Вы обойдетесь без посторонней помощи, Артур? — спрашивает он и уходит, не дожидаясь ответа.

Я хорошо ориентируюсь в доме Уивера, как в любом общественном здании, хотя я в первый раз вижу здесь, такое сборище, даже в сочельник. Мне хочется только одного: найти где-нибудь спокойный угол и лечь. Место, о котором я мечтаю, это маленькая спальня под самой крышей в одной из башенок. Там я обычно оказываюсь в конце вечеринок, которые Уивер устраивает для регбистов. Я успеваю подняться только до половины лестницы, когда в холле появляется Джонсон — он похож на заблудившуюся собаку Уэйда. Я добираюсь до площадки раньше, чем он меня замечает. Голова кружится.

Дверь заперта. Я слышу, что внутри кто-то возится. Стучу.

— Побыстрей. Побыстрей. Ваше время кончилось.

За дверью скрип и шорохи, потом раздается голос Томми Клинтона, одного из дублеров городского клуба.

— Катись отсюда, мы еще только вошли.

— Послушай, Клинтон, — говорю я, — внизу тебя ждет папочка.

— Если ты не уберешься, — говорит он спокойно, — я выйду и съезжу тебе в рыло, кто ты там ни есть.

— Ты слишком молод для таких вещей, Клинтон. Имей совесть. У тебя впереди вся ночь, чтобы попивать какао.

— Это ты, Артур? — спрашивает он подозрительно и гораздо тише.

— Да. Долго мне еще ждать?

— Дай нам пять минут, Арт. Через пять минут мы выйдем, честное слово.

— Пять минут. Я буду ждать на площадке и считать.

Возвращаюсь назад и жду около огромного азиатского ландыша в медной вазе — одно из увлечений миссис Уивер. От него пахнет, как будто его недавно полили, и не водой. Из-за цветка мне видны лестница и часть холла. Шум внизу оглушительный. Он бьется в стене рядом с моим ухом и отдается у меня в голове. Я жду не больше двух минут и опять вижу Джонсона, на этот раз он тащится за Морисом. Некоторое время они о чем-то спорят, потом начинают подниматься наверх.

Я удираю с площадки и забираюсь в ванную. Света нет, я запираю дверь.

— Если он в доме, папаша, то он должен быть здесь, — говорит Морис. — Домой он не уехал, можешь быть спокоен. Просто стесняется, что у него нет зубов. — Морис барабанит в дверь спальни, напротив ванны, но никто не отвечает. — Послушай, Арт. Это я, Морис. Я знаю, что ты здесь. Что с тобой стряслось? Ты обиделся?