Гор Видал - Калки

— Что случилось с тем кино, в котором ты собиралась играть роль этой… как ее?..

— Амелии Эрхарт. Съемки отложили. Возникла проблема со сценарием. — «Проблему со сценарием» звали Ширли Маклейн. Она сказала, что сама собирается снять фильм о жизни Амелии. Моя подруга и продюсер Арлен Уэгстафф хотела дать ей отступного. Но Ширли не согласилась.

— Ты была неплохим писателем. — Морган накрыл грудь и живот страницей «Нью-Йорк таймс», посвященной путешествиям.

— Никаким писателем я не была, — сказала я. — Так называемым писателем был сосватанный тобой Герман В. Вейс.

— Во-первых, мысль о Германе сначала пришла в голову Клею. А во-вторых, старина Герман неплохо сделал свое дело. Но если ты больше не желаешь работать с ним, то и не надо.

Предложение было ясным и недвусмысленным.

— Ты хочешь, чтобы я написала новую книгу? «Еще дальше от материнства»?

— А что, неплохо! — Морган похлопал меня по руке. Ладонь у него была липкая от пота. — Поведаешь миру о всех цыпочках, с которыми ты развлекалась.

Мужчины на стенку лезут при виде женщины, которая может без них обойтись. Я обдумывала вежливый ответ, когда зазвонил телефон, и Морган целую вечность болтал о том, избавится ли президент от вице-президента перед началом избирательной кампании. Или о чем-то из той же оперы? Тогда синие «делатели королей» так никогда и не узнали, чем дело закончится.

Но кое-что я все-таки успела понять. Моргана не интересовало продолжение книги. Я помрачнела. На то имелись причины. В конце концов, я безработная летчица, обремененная долгами в размере ста одиннадцати тысяч долларов на двоих детей — девяти и одиннадцати лет. Сумма алиментов ежемесячно возрастала на тысячу долларов без учета дополнительных расходов на детей — например, на пластическую операцию для Тессы, у которой была «заячья губа». Такие операции медицинская страховка не предусматривала, хотя компания уверяла, что все наоборот. В реальной жизни мне никогда не позволяли удаляться от «грани материнства» больше, чем на пару метров.

Единственным светлым пятном в моей жизни была Арлен Уэгстафф, лет сорока двух с хвостиком. На сколько тянул этот «хвостик», одному богу известно. Но Арлен хорошо сохранилась и не боялась показываться публике. В прошлом феврале она была самым высокооплачиваемым человеком на телевидении. У нее были внешность и имя типичной семейной женщины. Шедевром Арлен стал рекламный клип кофе «Джедда». Там она впервые сыграла классическую домохозяйку, хмурую и нервную. Она пытается убраться с помощью пылесоса, терпит неудачу и без сил падает в кресло. Тут добрая соседка приносит ей чашечку кофе «Джедда». Арлен пьет кофе, и это приводит к поразительному результату. От усталости не остается и следа; она полна сил и управляет пылесосом как реактивным самолетом. Доходы от этого клипа до сих пор позволяли нам жить относительно безбедно.

Нет, мы с Арлен не составляли настоящую семейную пару. Мы были скорее сестрами. Сестрами, которые действительно нуждаются друг в друге. Она зарабатывала на хлеб. И была алкоголичкой. Я — нет. Я следила за количеством ее коктейлей с текилой. Лечила похмелье. И в полночь прятала от нее таблетки.

— Что ты знаешь об индуизме? — Морган бросил на меня проницательный взгляд главного редактора и одновременно «делателя королей». Однажды Дэвис сказал, что лучшим временем в его жизни был момент, когда он мог сделать губернатором Нью-Йорка кого-то по имени Кэри или Кари. Точнее, это могли они с Клеем Фелкером. Но у Фелкера было больше возможностей… Не знаю. Честно говоря, мне не нравился ни тот ни другой.

— У всех богов много рук. И голов. Коров не едят. Переселение душ. Ненавижу карри. Эта их приправа для меня слишком остра.

Морган крепко прижал к животу страницу «Путешествия». На нас продолжали глазеть. Кое-кто узнавал его, кое-кто меня. Поскольку настоящие звезды у бассейна отсутствовали, соперников у нас не было. Мерв Гриффин уже ушел.

— Кроме того, есть еще парни с бритыми головами, — сказала я. — Их можно увидеть на бульваре Голливуд. Они поют: «Харе Кришна». Носят желтые одежды. Сандалии. Или шлепанцы.

Морган кивнул.

— Ага. Это индуисты. Во всяком случае, одна из сект. Кажется, их очень много.

— Как и христиан. Однажды, дважды, трижды рожденные… и вообще нерожденные.

— Тедди, сегодня у тебя злой язык, — сказал главный редактор «Нейшнл сан». Морган любил президента. Я считала его старым иисусиком. Президента, конечно. Морган, по всеобщему мнению, был Иудой.

— Есть один малый. Американец, который живет в Непале. В Катманду. Он индуист. Точнее, считает себя индуистским мессией. Действует под именем Калки. Может быть, ты видела его учеников. Они заполонили весь город. Раздают листовки. И белые бумажные цветы. Даром! — Морган выдернул из-под себя брошюру и сунул мне. На обложке красовалось слово «Калки», а под ним — не слишком обнадеживающая новость: «Грядет конец мира». Давление и влажность огромных ягодиц Моргана явно не улучшили ни внешний вид, ни содержание книги.

— Я видела их, — сказала я. — И помню, удивлялась, что они не просят денег. Религиозные секты вечно заняты вымогательством.

— Меня это тоже заинтриговало. И еще то, что об этом Калки ничего толком не написано. Кроме крошечного сообщения Ассошиэйтед Пресс. Пытались брать интервью у его местных учеников, но выяснилось, что те и сами без понятия. Только повторяют то, что написано в брошюре. Поскольку, мол, близится конец света, давайте жить по совести. Сенсацией тут не пахнет. До сих пор Калки никому не давал интервью. Только проповедовал в этом своем… как его… аш…

— Ашраме. Монастыре. — Внезапно я вспомнила, что видела ашрам Калки на бульваре Санта-Моники. Когда-то это здание принадлежало радиостанции. Почему-то мне стукнуло в голову, что огромные буквы «КАЛКИ» на крыше дома означают название новой радиовещательной корпорации.

Морган бросил на меня суровый и пронзительный взгляд поклонника Г. В. Вейса, оскорбленного в лучших чувствах.

— Через три недели Майк Уоллес собирается взять у Калки интервью для программы Си-би-эс «Шестьдесят минут». Калки только что согласился. Вот что я предлагаю. Я хочу опередить Си-би-эс. Хочу, чтобы ты попала к Калки первой. Хочу, чтобы ты взяла у него интервью для «Сан».

Морган снял с живота раздел «Путешествия»; как и следовало ожидать, на его потном брюхе отпечаталась первая страница раздела, набранная задом наперед. Тут солнце скрылось за полосатым тентом стоявшего на берегу бара, и мне до смерти захотелось выпить.

— С чего ты взял, — спросила я, — что я смогу взять интервью у Калки или кого-нибудь другого? Я летчица, а не журналист.

— Настоящая фамилия Калки — Келли. — Морган накрылся полотенцем. Я обрадовалась. Несовершенные тела ввергают меня в депрессию. — Джим. Джон. Джек. Что-то в этом роде. А может, и нет. Я дам тебе досье на него. Увы, довольно тощее. Он был в армии. Служил во Вьетнаме. Точнее, в Южном Вьетнаме. А потом осел там. — Морган показал рукой на запад. На Малибу, Каталину, Азию. — Обжился. А год назад ни с того ни с сего заявил, что он Калки.