Джон Вэйллант - Тигр. История мести и спасения

Рассмотрев внимательно манжеты и воротники всех слоев обмундирования Почепни, мужчины убедились, что после того, как винтовка дала осечку, Андрей попытался защититься от тигра левой рукой. Но зверь был гораздо сильнее и, произведя серию молниеносных обманных движений, схватил юношу за запястье и перекусил его, а затем вновь бросился на жертву. Изодранный в клочья воротник Андрея указывал на то, что дальнейшее происходило без борьбы.

Мужчины работали, словно врачи скорой помощи на месте аварии, и видеокамера методично и беспристрастно фиксировала все происходящее. «Тигр сорвал с жертвы всю одежду, — слышен на записи тихий голос Труша, — проявив незаурядную сноровку». Разорванные по швам сапоги были самодельными — не меняющиеся на протяжении веков таежные валенки, позволявшие ступать мягко и бесшумно, как тигр. Но как бы ни старался человек остаться незамеченным, ничто не скроет его от охотника, который сам неуловим, точно призрак.

К тому времени, когда Андрей поравнялся с хижиной Цепалева, все органы чувств тигра напряглись до предела. Он пристально следил за своей потенциальной жертвой, приковав к ней напряженный, словно натянутая струна, взгляд. На охоте, как и во время любовного акта, на определенном этапе наступает момент, когда все посторонние факторы временно перестают существовать. Это своего рода ритуал абсолютной сосредоточенности — либо на жизни, либо на смерти.

И хотя смерть уже дышала ему в лицо, Андрей о ней совершенно не думал. Не исключено, что, когда расстояние между ним и тигром сократилось до предела, в последнюю секунду он смутно ощутил опасность: возможно, раздался тревожный птичий крик, или же он просто остановился, чтобы осмотреться. Впрочем, судя по его следу, ничто не вызвало в нем неуверенности. Между тем тигр весь подобрался, предвкушая грядущее каждой клеточкой своего тела: взгляд прикован к жертве, лапы, чуть присогнутые и расставленные таким образом, чтобы компенсировать малейшую неровность поверхности, готовятся запустить тело в полет, как торпеду, а хвост напряжен и нетерпеливо подергивается, будто наэлектризованный. Когда жертва оказалась совсем близко, тигриный рык разнесся по лесу словно голос разгневанного божества.

Застигнутый врасплох, Андрей от неожиданности дернулся влево. Сердце еще билось в его груди, но жить ему оставалось считанные мгновения. Он должен был бы оцепенеть, увидев прямо перед собой стремительно надвигающееся лицо смерти — его собственной смерти. Однако он, как ни удивительно, действовал с привычным хладнокровием: левое плечо инстинктивно дернулось вниз, позволив ремню соскользнуть, а левая рука повернула и подняла винтовку; правый указательный палец лег на спусковой крючок, и вот уже приклад крепко прижат к правому плечу. Враг, которого юноша держит на мушке, уже распростерся в прыжке: стремительный огненно-ледяной вихрь, яркое черно-рыжее пятно на фоне мерцающего снега. Палец сильнее нажимает на спуск — черт! Осечка. Осознание случившегося леденит кровь. Полный пиздец, как говорят русские. Все, что он теперь видит, — это тигр, заслонивший собой все вокруг, само воплощение конца света: пара сверкающих желтых светильников над входом в храм между белыми колоннами.

На протяжении почти всей своей истории человечество принимает разного рода сигналы: от изменений природы, морей, рельефа земной поверхности, звезд до мельчайших нюансов поведения друга или врага, хищника или жертвы. Более того, мы стремимся поделиться своими открытиями, передавая их из уст в уста. Мы гордимся тем, что из всех живых существ это делает только человек, что наше самосознание и самовосприятие родились из традиции устного предания. Все верно, но еще до того, как мы начали слагать истории, мы научились их читать. Иными словами, мы научились распознавать следы. Самое первое слово в истории было записано — «отпечатано» — не человеком, а зверем. Его следы, оставленные на земле, песке, листьях, снегу, стали первым в мире алфавитом. Порой нечеткие, разрозненные, стертые погодой, временем и другими животными, эти символы служили основой для тренировки абстрактного мышления, от которого зависели жизнь и смерть. И вопреки расхожему мнению именно это умение — читать следы, чтобы добыть еду или вовремя обнаружить присутствие опасного зверя — можно считать «самой старой в мире профессией».

Как и наши сочинения, эти «ранние письмена» подчиняются собственным правилам грамматики и пунктуации. Сюжет, время и место действия, пол, возраст, взаимоотношения и эмоциональное состояние героев — обо всем повествуют эти вековые письмена. В каком-то смысле Книга джунглей написана обо всем человечестве: мы, как и Маугли, многому учимся у животных. Утверждение, что именно животные научили нас читать, кому-то может показаться спорным, но опытный охотник, анализирующий признаки присутствия зверя, действует примерно так же, как маститый литературовед, разбирающий произведение. Чтобы выявить причины, скрытый смысл и нить повествования, и тот и другой должны сосредоточиться на мельчайших нюансах, необычных деталях. Каждая цепочка следов отличается особенным «акцентом», своего рода диакритическими знаками, благодаря которым можно определить, куда и с какой целью направлялось оставившее ее существо — прочитать его намерения, в буквальном смысле пошагово. Перед идущим по следу охотником, словно в романе Толстого, разворачиваются замысловатые сюжеты, в которых судьбы отдельных героев затейливо переплетаются, что порой приводит к драматичной развязке. Расшифровать эти письмена зачастую бывает труднее, чем палимпсесты [141]викторианской эпохи, а разобраться в них сложнее, чем в самой запутанной научной фантастике. Однако со временем, как писал Хенно Мартин в «Спасительной пустыне», «ты учишься читать написанное копытами, лапами и когтями [142]. На самом деле очень быстро начинаешь читать эти послания на почти подсознательном уровне».

Труш и его команда открыли Белую книгу на середине главы, и теперь им нужно было вернуться к началу истории. В тайге это сделать непросто: читателю приходится вживаться в образ изучаемого объекта, не имея понятия, чем все закончится. В тот морозный зимний день на Тахало отряд охотников начал восстанавливать череду событий, случившихся ранее. Подобное уже происходило, по крайней мере однажды — за две недели до этого, когда началась история Маркова. И хотя он попытался уйти от своей судьбы, тигр ему этого не позволил. Теперь зверь снова управлял событиями, и это становилось привычным. В «следописи», как и в литературе, существуют различные условные обозначения, и у тигров они другие, нежели у кабана, оленя или человека. На их основании можно предположить, как будут развиваться события в каждом конкретном случае. Тигр Панчелазы выработал собственный стиль и довел его до совершенства. Стоит отметить, что в тайге, как правило, нельзя однозначно сказать, кто за кем охотится, но в данном случае все было предельно ясно.