Алехо Карпентьер - Избранное

Разбирательство «дела» Великого Адмирала увенчивается торжественной кодой: это светло-торжественный финал барочного Concerto grosso, в котором сливаются и взаимоосвещают друг друга давние символы и образы. Якорь — знак моря, первостихии бытия; его другая ипостась (вспомним «Век Просвещения») — крест, символ жертвы и одновременно стилизованный знак Древа жизни, вырастающего из первостихии бытия в человеческую историю, культуру. Как Тифис из «Медеи» Сенеки, ведущий аргонавтов на поиски золотого руна, Колумб пустился на поиски Золотого Тельца, но, не обретя его, открыл новую землю. Он принес себя в жертву, но сотворил Деяние…

Последняя мизансцена: Рим, знаменитый собор св. Петра, колоннада выдающегося зодчего барокко Бернини. Меняется освещение, и Колумб видит, как ее колонны сливаются в одну. Колонна — символический образ Древа жизни, опоры Собора человеческой культуры и Театра Истории, открытого в будущее, где ждет человека новое Нечто…

Таков великолепный в своей завершенности карпентьеровский «Образ Мира» — чудо искусства, созданное другим первооткрывателем новой, небывалой земли и строителем культуры человечества.

В. Земсков

В конце 1943 года мне довелось побывать во владениях Анри Кристофа [4] Анри Кристоф в 1807–1811 гг. был пожизненным президентом, а в 1811–1820 гг. — королем так называемого Государства Гаити, расположенного в северной части острова. , — я видел развалины Сан-Суси [5] Здесь: Сан-Суси — королевский дворец, построенный Анри Кристофом в 1811–1812 гг. и названный так в подражание знаменитому дворцу Фридриха II в Потсдаме. , исполненные поэзии, видел громады цитадели Ла-Феррьер [6] Цитадель Ла-Феррьер — крепость, построенная во время правления Анри Кристофа. , сохранившие в целости свое грозное величие наперекор всем молниям и землетрясениям, посетил я и город Кап — Кап-Франсэ во времена французского владычества [7] Теперь — город Кап-Аитьен. , — доныне не утративший своего норманского своеобразия, и под длиннейшими балконами, что тянутся вдоль фасадов, я прошел к белокаменному дворцу, где жила некогда Полина Бонапарт [8] Полина Бонапарт (1786–1825) — сестра Наполеона Бонапарта, жила на Гаити в 1801–1802 гг. . Я испытал на себе ничуть не преувеличенное молвою очарование пейзажей Гаити, я находил магические знаки на красноземе дорог Центрального плато, я слышал барабаны культов Петро и Рада [9] Культы, входившие в состав воду (синкретическая политеистическая религия гаитянских негров, в основу которой легли языческие верования и прежде всего культ предков). Культ Рада — африканского происхождения. Культ Петро возник на Гаити и ведет свое начало от полумифического дона Педро, уроженца испанской части острова. , и невольно напрашивалось сопоставление: с одной стороны, полная чудес действительность, только что мне открывшаяся, а с другой — мир чудесного как плод жалких потуг, характерных для некоторых течений европейской литературы последнего тридцатилетия. Мир чудесного, который пытались вызвать к жизни при помощи старых штампов: лес Броселианды, рыцари Круглого стола, волшебник Мерлин, цикл о короле Артуре [10] Имеется в виду цикл французских рыцарских романов о короле Артуре, основанный на кельтских сказаниях о легендарном короле Британии, велевшем, согласно преданию, соорудить у себя во дворце круглый стол, чтобы все рыцари его королевства чувствовали себя равными. Волшебник Марлин (или Мерлин) — герой романов артуровского цикла. Лес Броселианды — лес, в котором жил волшебник Марлин. . Мир чудесного, убого представленный профессиональным штукарством и профессиональным уродством ярмарочных фигляров, — неужели молодым французским поэтам еще не приелись диковины балаганов на fête foraine [11] Ярмарка, народное гулянье (франц.). и ярмарочные паяцы, с которыми распрощался уже Рембо в своей «Алхимии глагола»? [12] «Алхимия глагола» — глава из книги французского поэта А. Рембо (1854–1891) «Сквозь ад». Мир чудесного, созданный по принципу циркового фокуса, когда рядом оказываются предметы, в действительной жизни никак не сочетающиеся: старая и лживая история о том, как зонтик и швейная машинка случайно повстречались на анатомическом столе, порождающем ложки из меха горностая; улитки в такси, из потолка которого хлещет дождь; львиная морда между раздвинутыми ногами вдовы и прочие изыски сюрреалистических выставок. Или, наконец, мир чудесного в литературной традиции: король из «Жюльетты» маркиза де Сада [13] Имеется в виду роман французского писателя Альфонса Франсуа Донасьена, маркиза де Сада (1740–1814). «Жюльетта» — продолжение наиболее известного романа де Сада «Новая Жюстина, или Несчастья добродетели». Для героев его романов характерно сочетание жестокости и сексуальной патологии. , сверхмужчина Жарри [14] Жарри, Альфред (1873–1907) — французский писатель. «Сверхмужчина» — главный герой эротико-фантастического романа Жарри «Сверхсамец». , монах Льюиса [15] Монах Льюиса — герой романа «Монах» английского писателя Мэтью Грегори Льюиса (1775–1818), вместе с Анной Радклиф (1764–1823) представляющего жанр так называемого готического, или черного, романа. Этот жанр западноевропейского и американского романа второй половины XVIII — начала XIX века, изобилующего изображениями сверхъестественного и страшного, именуют также «романом ужасов». В романе «Монах» описываются преступления испанского монаха Амброзио, ставшего жертвой демонических сил. , реквизит ужасов из черного английского романа: призраки, замурованные священники, оборотни, отрубленные кисти рук, прибитые к воротам замка.

Но в своем стремлении любыми средствами воссоздать мир чудесного чудотворцы превращаются в чинуш. В ход идут избитые формулы, на основе которых создаются картины, уныло перепевающие все те же мотивы: желеобразные часы, манекены из швейной мастерской, скульптуры неопределенно-фаллического вида; и тогда мир чудесного сводится к тому, что зонтик, либо омар, либо швейная машинка, либо еще какой-то предмет оказываются на столе анатома, в унылой комнатушке, среди скал пустыни. Бедность воображения, заметил Унамуно [16] Унамуно, Мигель (1874–1936) — знаменитый испанский философ и писатель. , состоит в том, чтобы вытвердить наизусть свод правил. А в наши дни существуют своды правил в области фантастики, основанные на принципе: смоква пожирает осла; этой формуле, заимствованной из «Песен Мальдолора» [17] «Песни Мальдолора» — поэма в прозе французского поэта, предшественника сюрреализма, Лотреамона (1846–1870; настоящее имя — Изидор Дюкас). Герой «Песен Мальдолора» (слова mal dolor означают по-испански «злая скорбь») — фантастический злодей и садист — представляет собой ироническую гиперболизацию абсолютного отрицания, свойственного романтической литературе. и предельно искажающей реальные отношения, мы обязаны всяческими «детьми, подвергшимися нападению соловьев» либо «лошадьми, пожирающими птиц», вышедшими из-под кисти Андре Массона [18] Массон, Андре (р. 1896) — французский художник-сюрреалист. . Но заметьте: когда тот же Андре Массой попытался изобразить джунгли острова Мартиники, причудливое переплетение их зарослей, странные плоды, непристойно жмущиеся друг к другу, полная чудес реальность изображаемого пожрала художника, которому оказалось не под силу перенести ее на полотно. И только латиноамериканский живописец, кубинец Вифредо Лам [19] Лам, Вифредо (1902–1982) — кубинский художник. , сумел показать нам магию тропической растительности, буйное Сотворение форм, характерное для нашей природы, — со всем присущим ей многообразием мимикрии и симбиоза, — на своих монументальных полотнах, по силе и выразительности стоящих особняком в современной живописи [20] Стоит отметить, что глубиною и своеобразием произведения Вифредо Лама выделяются — весьма выгодно для престижа латиноамериканской живописи — среди работ прочих художников, репродуцированных в специальном номере «Cahier dʼArt», вышедшем в 1946 году и посвященном обзору современных изобразительных искусств. — Прим. автора. . Когда я сталкиваюсь с плачевной скудостью воображения какого-нибудь Танги [21] Танги, Ив (1900–1955) — американский художник-сюрреалист французского происхождения. , например, который вот уже двадцать пять лет изображает все тех же окаменелых личинок под тем же серым небом, мне хочется повторить фразу, составлявшую предмет гордости зачинателей сюрреализма: «Vous, qui ne voyez pas, pensez à ceux qui voient» [22] Вы, незрячие, подумайте о тех, кто наделен зрением (франц.). . Слишком много еще на свете «юнцов, которые познают наслаждение в соитии с неостывшими трупами красивых женщин» (Лотреамон), не сознавая, что мир чудесного открылся бы им в соитии с живыми. Но многочисленные любители пощеголять в облачении волхва, купленном по дешевке, забывают, — а в этом суть, — что мир чудесного лишь тогда становится безусловно подлинным, когда возникает из неожиданного преображения действительности (чудо), из обостренного постижения действительности, из необычного либо особенно выгодного освещения сокровищ, таящихся в действительности, из укрупнения масштабов и категорий действительности, и при этом необходимым условием является крайняя интенсивность восприятия, порождаемая той степенью экзальтации духа, которая приводит его в некое «состояние предельного напряжения». Итак, для начала, дабы познать мир чудесного в ощущении, необходима вера. Если ты не веришь в святых, не жди исцеления от их чудес, и если ты — не Дон-Кихот, тебе не уйти в мир «Амадиса Галльского» либо «Тиранта Белого» [23] «Амадис Галльский», «Тирант Белый» — испанские рыцарские романы (XV–XVI вв.). так, как ушел он, — отдав этому миру свою душу, и тело, и достояние. В «Странствиях Персилеса и Сихисмунды» слова об оборотнях, вложенные в уста Рутилио [24] Рутилио — персонаж из романа Сервантеса «Странствия Персилеса и Сихисмунды». , звучат с поразительной достоверностью, поскольку во времена Сервантеса верили в то, что есть люди, страдающие ликантропией. И столь же достоверно путешествие героя из Тосканы в Норвегию на плаще ведьмы [25] Речь идет о приключениях Рутилио. . Марко Поло допускал, что существуют птицы, способные унести в когтях слона [26] Поло, Марко (1254–1323) — итальянский путешественник, посетивший Малую Азию, Персию, Афганистан, Индию и Китай и оставивший подробное описание своего путешествия, в котором много фантастического. , а Лютер видел воочию дьявола и швырнул ему в голову чернильницу [27] По преданию, дьявол явился Мартину Лютеру в замке Вартбург в то время, когда Лютер работал над переводом Библии на немецкий язык. . Виктор Гюго, на которого то и дело кивают счетоводы от литературы, пытающиеся втиснуть мир чудесного в графы гроссбуха, верил в привидения, ибо был убежден, что видел на Гернси призрак Леопольдины [28] Речь идет о Леопольдине Гюго, дочери Виктора Гюго, утонувшей во время морской прогулки. Гернси — остров в Ла-Манше. и говорил с ним. Ван-Гогу достаточно было уверовать в Подсолнух, чтобы запечатлеть на полотне его истинный образ [29] Имеется в виду излюбленная тема полотен знаменитого голландского художника Винсента Ван-Гога (1853–1890). . Таким образом, мир чудесного, когда его пытаются вызвать к жизни в безверии, как столько лет делали сюрреалисты, — был и будет всего лишь литературным трюком, который в конечном итоге оказывается столь же малоинтересным, как некоторые произведения той литературной школы, которая берет в качестве материала сновидения, но организует их по законам логики, и как панегирики безумию, всем давно прискучившие. Разумеется, из всего сказанного отнюдь не следует, что правы сторонники возвращения к реализму, — в контексте термин приобретает примитивно политический смысл, — поскольку они просто-напросто подменяют фокусы иллюзионистов общими местами «завербованной литературы» либо экзистенциалистским смакованием грубо натуралистических подробностей. Но нет сомнения, что едва ли можно найти оправдание поэтам и художникам, которые славословят садизм, но отнюдь ему не предаются, восхищаются мощью сверхмужчины, поскольку страдают импотенцией, вызывают духов, не веря, что те повинуются заклинаниям, и основывают тайные общества, литературные секты и философские группировки неопределенного направления, вырабатывая для них особый язык и сокровенные цели, — которые им не суждено достичь, — но при этом не способны прийти к сколько-нибудь целостной мистической системе либо отказаться от самых ничтожных своих привычек во имя избранной веры, поставив душу на роковую эту карту.