Эрве Базен - Анатомия одного развода

– Надо найти способ выгородить тебя, – добавил старый Давермель.

– Само собой разумеется, – сказал мсье Гордон.

Он вынул из кармана конверт и протянул его Гранса, но тот принял неохотно. У профессионалов любители всегда вызывают раздражение: солдатам не нравятся скауты, корпорациям – благотворительные общества, оправданием которых не может стать даже их успех.

– Моя роль окончена, – сказал мсье Гордон, – если только вы, мэтр, не сочтете необходимым вызвать меня в качестве свидетеля. Но как бы то ни было, я уже заходил в комиссариат полиции моего квартала и оставил у них заявление. Даю вам копию. На мой взгляд, мсье Давермелю нельзя терять ни минуты. Ему также следует немедленно заявить местным полицейским властям, что он поставлен перед свершившимся фактом и хочет, чтобы над детьми был учрежден прокурорский надзор.

– Отлично! – сказал Гранса, наконец сдаваясь, чтобы покрепче все взять в свои руки. – Но было бы еще лучше, если б Роза и Ги могли пойти вместе с отцом и подтвердить его показания.

В глазах мсье Гордона мелькнула хитрая искорка, но он тут же постарался погасить ее и скромно сказал:

– Они ждут вас в караульном зале. До того как прийти сюда, я поручил их одному из полицейских.

– Я иду вместе с вами, – предложил дедушка.

– Нет, – сказал Гранса, – это покажется нарочитым. Но завтра же я отправлю Алине вызов в суд: вся эта возня займет не менее пяти-шести дней, а пока мне хотелось бы, чтобы никто не знал, где дети. Пусть они побудут у кого-то из посторонних. Устройтесь как-нибудь. Я не хочу знать у кого.

– Хорошо! – хором ответили Луи и его отец.

– Отправляйся! – сказала Одиль. – Гостями я займусь сама.

Она устало ссутулилась: одно дело принять на себя тяжелую ношу, другое – вдруг ощутить, с какой силой она давит на твои плечи. В семейной жизни эта разница чувствуется так же, как в тяжелой атлетике.

Комиссариат полиции находится по крайней мере в трехстах метрах от дома, и так как движение по улице одностороннее, то проще пройти пешком. Но Гранса этому воспротивился: Вдруг здесь бродит Алина? Если она опередит тебя и выяснит, где дети, то полицейскому придется передать их ей; для этого ей достаточно предъявить справку о праве опеки. Единственный шанс длщ тебя – постараться помешать ей что-либо выведать до самого вызова в суд. Нам нужно выиграть время... приятно думать, что оно работает на нас. Но он вовсе не выглядел веселым и был явно обеспокоен; адвокат сел в свой «таунус», по его мнению менее истрепанный, чем «ситроен» Луи Давермеля, и поехал вслед за Гордоном, втянув голову в плечи, искоса поглядывая через стекло на тротуар, словно боясь увидеть там самого старшину адвокатского сословия, мстительно готовящего западню, чтобы ему, Гранса, пришлось потом предстать перед Дисциплинарным советом. Он снова начал брюзжать:

– Все эти «деятели» из Комитета надзора часто бывают неблагоразумны. Хотите помочь нам – браво! Не ведь в суде необходимо соблюдать формальности. Правда, в данном случае нам просто повезло, что они вмешались – это всегда производит впечатление. Показаниями папаши Гордона я, конечно, воспользуюсь!

Папаша Гордон, затормозив перед зданием с флагом, привычно въехал во двор, бесцеремонно поставил свою машину рядом с двумя полицейскими фургонами, дружески кивнул часовому и, спокойно ткнув пальцем в свободное место, зарезервированное для служебных машин, как и то, которое он уже занял, сказал:

– Начальника сегодня нет, ведь день воскресный. – Потом тихо добавил:

– Он мне нравится. Хотя бывает чересчур педантичен. А вот постоянный секретарь – тот только и думает, как бы поскорее отбыть повинность и смыться.

Все было предусмотрено, как в хорошем сценарии Появились Роза и Ги, они пытались улыбаться, но были немного напуганы и ошарашены мельканием форменных мундиров, запахом сукна, кожи и табака – запахом, в котором им пришлось мариноваться, пока они ждали отца, за которого теперь и уцепились, наконец-то почувствовав себя в безопасности

– Представьте себе, – сказала Роза, – до восьми часов мы еще ничего окончательно не могли решить Все из-за мамы, она заперла телефон висячим замком

– Ты это нам потом все расскажешь, – сказал Гранса. – Пошли! Я жду вас в машине.

В качестве троюродного брата он мог бы, конечно, пойти с ними вместе, но адвокату не полагается быть ни свидетелем, ни участником, а потому возглавил операцию мсье Гордон: ему совсем не обязательно считаться с судебными правилами.

– Предоставьте все мне, – шепнул он, – сделайте вид, будто вы ошарашены.

Двадцать две ступеньки. На площадке три двери. Та, которая им нужна, находится в центре, но обращаться, оказывается, надо не к тому, что сидит за первым столом, а к тому, что за вторым, к толстому великану, который сразу протянул Гордону пухлую лапу и воскликнул:

– Уже три месяца, как вы к нам не заходили!

– Я бы предпочел вас вообще не беспокоить, – ответил мсье Гордон.

И он начал излагать дело: разъяснил ситуацию, представил отца, детей, отметил добрую волю этих граждан, которые уважают решения суда и впредь полагаются на его справедливость, сказал, что он, Гордон, может удалиться, дабы предоставить возможность высказаться тем, кто делает заявление, но думает, как и старший полицейский, что нужды в этом нет и что надо скорее помочь этим людям потерявшим от волнения дар речи. Затем он дал толстяку прочесть свое заявление, и тот, все еще с пером в руке вопросил:

– А как же мы это сформулируем?

– Как обычно, – ответил мсье Гордон.

«Как обычно» – это, пожалуй, удачное выражение Мсье Гордон не хочет казатьст бесцеремонным и что-либо диктовать, он только напоминает, что аналогичное дело тут уже было, и у него в записной книжке оно отмечено под номером 107 от 4 января. Он даже цитирует формулировки, они, по его мнению, образец краткости и точности Припоминает одну-две фразы, легко применимые и в данном случае. Еще несколько фраз, слегка видоизмененные, тоже могут быть здесь использованы. Но в данном случае, возможно, следует кое-что добавить. Подойдите-ка, дети, не бойтесь. Ну вот хотя бы что-то от них самих. К примеру: И Роза Давермель, шестнадцати лет, и ее брат Ги, двенадцати лет, с которыми мы беседовали, подтверждают, что они без ведома отца, по собственному желанию покинули дом матери-опекунши...

– И решительно отказываются туда вернуться, – воскликнула Роза, услышав свое имя.

– Да, ни за что не пойдем! – как эхо откликнулся Ги.

– Во избежание серьезного несчастья! – добавил Луи.

Добавили то, другое, и получился недурной финал. И отказываются туда вернуться во избежание серьезного несчастья, – шептал писец, покачивая головой. – Они полностью доверяют суду, призванному решить их участь...