Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

— Почему же, вы вполне под стать друг другу! Чем она занимается?

— Она дочь министра!

— Я не про отца ее спрашиваю. Сама-то она что делает?

— У нее нет необходимости что-либо делать. Отец ее богач, сто человек таких, как мы, прокормить может.

— Уж не поэтому ли ты собираешься к жене переселиться?

— Они очень просят…

Вугар снова переглянулся с мамой Джаннат.

— Мужчина, у которого есть честь и гордость, не станет жить под мышкой у жены, на ее иждивении!

Исмет, не меняя позы, иронически расхохотался:

— Твои представления о мужчинах и мужестве устарели и попахивают нафталином. Современный человек должен соответствовать современным требованиям.

— Выходит, по-твоему, у современного человека не должно быть стыда, совести, идеалов?

— А это уж кому как выгодно!

— Например, тебе! Вчера было выгодно волочиться за дочерью профессора, ты для нее мир готов был перевернуть. Сегодня, сударь, выгодна дочь министра, и ты, бросив аспирантуру, перебираешься под крылышко жены. А завтра будет выгодно еще что-нибудь? Это твоя современная мораль?

— Счастлив, кто умеет устраиваться. Ты бы умел, от меня не отстал бы…

— Как бы не так! — Вугар поднялся и стал нервно ходить по комнате. Он остановился перед Исметом, который сидел в прежней позе. — А обманывать родную мать, писать ей: «Я болен, пришли деньги на лечение», вводить в долги беспомощную старую женщину, а самому ехать развлекаться в Кисловодск и потом, вернувшись, как говорится, позабыть о материнских глазах в пути, а сердце ее пусть останется в тревоге! Это тоже современная мораль, современные нормы поведения? А, ни с кем и ни с чем не считаясь, не посоветовавшись, перечеркнув несколько лет жизни, труда, бросить аспирантуру и жениться — это тоже веяния нового времени?

— Это дело мое — и нечего другим вмешиваться! Сам знаю…

— Ничего ты не знаешь, ты глупый, легкомысленный человек!

Исмет вскочил.

— Повтори, что сказал?!

— Не глухой, слышал! — вдруг, не сдержавшись, заорал Вугар. — А ну, убирайся отсюда!

— Что?! Ты меня выгоняешь?

— Выгоняю! Осталась бы у тебя крупица стыда, ноги твоей не было бы в этом доме. Не посмел бы показаться на глаза старой женщине, которой за все хорошее заплатил оскорблениями. Вон отсюда, сейчас же!

Мама Джаннат встала между ними.

— Что ты делаешь, сынок, так нельзя! — упрекнула она Вугара.

— Я знаю, что делаю, мама. Не вмешивайся…

— В такое позднее время стыдно гнать человека.

— Не бойся, на улице не останется, пусть отправляется к своему министру!

— И уйду! — крикнул Исмет. — Сделаю вам одолжение! Думали, умолять буду, чтоб вам сдохнуть!

Он торопливо шатнул к кровати, схватил чемодан и связку книг.

— А с тобой я еще рассчитаюсь! — обернувшись от двери, бросил он Вугару.

Вугар не ответил; устало опустился на кровать, как человек, сбросивший с плеч тяжелый груз. Мама Джаннат, на мгновение растерявшаяся, бросилась к Исмету, пытаясь остановить:

— Не надо, сынок! Куда ты пойдешь в эту пору?

— Найдется где переночевать, не нуждаюсь я в вашем свинарнике!

Но мама Джаннат не обиделась, продолжала ласково и сердечно:

— Будь терпелив, сынок Исмет, прислушайся к совету брата. Он любя говорит.

Но Исмет не стал ее слушать:

— Уйди с дороги!..

И, оттолкнув старуху, ногой распахнул дверь. Мама Джаннат молчала и, лишь когда во дворе стихли шаги Исмета, подошла к Вугару и смущенно сказала:

— Нехорошо получилось… В доме девушки, наверное, уже спят, а он станет стучать, всех перебудит, позор!

Вугар нежно прижал к себе растерявшуюся старушку:

— Не волнуйся, мама. Верно, они тоже не очень-то серьезные люди и смотрят на жизнь, как на забаву, иначе не отдали бы дочь за такого…

В тот год в Баку выпал снег. Такого снега не помнили даже старые бакинцы — густой, крупный, лохматый. Сначала сильный ветер налетел на город, а потом повалил снег и шел не переставая два дня и две ночи. Белая, непроницаемая завеса повисла над городом. Снег заваливал дороги, тротуары, сравнивал их с улицами, делал невозможным движение автомобилей. Молодые деревья не выдерживали тяжести снега и с хрустом ломались. Осели подгнившие крыши старых, доживающих свой век домов. Заледенели трубы газопровода и водопровода, — холод пришел в квартиры, пробирая жителей до самых костей. Казалось, город находится на осадном положении. Продлись такое еще день-другой, кто знает, сколько несчастных случаев произошло бы в Баку.

Но на третье утро дикий ветер улегся, снегопад прекратился, небо посветлело, поголубело, заулыбалось. Ослепительно засверкало зимнее солнце, и золото его лучей словно пыльцой осыпало сахарную поверхность земли, слепя глаза прохожим. Природа вздохнула легко и вольно.

К полудню воздух прогрелся, и люди высыпали на улицы, площади, в парки и скверы.

Краса и гордость Баку — Приморский бульвар не мог вместить всех желающих прогуляться вдоль моря. И дети, и взрослые, и старики, — все спешили сюда погреться на солнышке, погулять, вдохнуть свежего морского воздуха. Ребята кидались снежками, скатывались со снежных горок; взявшись за руки, скользили по накатанному снегу, приплясывали.

Вышли на набережную и Арзу с Вугаром. Это была их первая прогулка после долгой и мучительной ссоры. Общее веселье заразило их, и они тоже затеяли игру в снежки, гоняясь друг за другом. И вот уже щеки их запылали румянцем, как горные цветы, волосы растрепались, и в волосах, и на бровях, и на кончиках ресниц засверкали искры снега, а на пальто забелели пятна от снежков. А в глазах светилось безграничное счастье.

— Гляди, гляди туда!

Вугар обнял девушку, вытянул вперед указательный палец. Голос его дрожал. Арзу взглянула туда, куда указывал Вугар, но ничего примечательного не заметила.

— Что? Где? — недоуменно спросила она.

— Не видишь? Вон, вон тот человек? — Волнение Вугара росло с каждой секундой.

— Какой, Вугар?

— Профессор! Сохраб Гюнашли!

Арзу внимательно вгляделась и покачала головой:

— Нет, не вижу… Да ведь он в больнице, разве выписался?

— Не знаю… Я три дня не навещал его из-за снегопада…

Вместе с. Арзу он поспешил к Сохрабу Гюнашли, который, держа под руку Муршуда Гамзаева, медленно шел им навстречу. Их разделяло уже несколько шагов, и Вугар, оставив Арзу, один пошел к своему научному руководителю.

— Чтоб всегда видеть вас на ногах, — сдержанно проговорил он, с трудом удерживаясь от желания обнять и расцеловать Гюнашли.

— Рад видеть тебя, Вугар! Рад видеть! — сердечно ответил профессор.

Вугар растрогался и от волнения несколько мгновений не мог выговорить ни слова. Поздоровавшись с Гамзаевым, он снова повернулся к Сохрабу Гюнашли: