Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

— Идемте, говорю вам! Смотришь на его гнусную физиономию — и тошнить начинает! Он зазнался, заважничал, персону из себя строит. «Не признаю, говорит, никаких институтов! И ученых не признаю!» Идиот!.. — Нарын скорчила уродливую гримасу и надула щеки, явно передразнивая кого-то. Чтоб тебе подохнуть, несчастный! Он, видите ли, институтов не признает! Брюхо умнее головы!

Вугар понял, что вовсе не личная обида взволновала Нарын, очевидно, речь шла об интересах лаборатории. Он послушно последовал за ней.

Выйдя из института, они направились к киоску с газированной водой, что стоял на противоположной стороне улицы. Час был ранний, но солнце палило нещадно, казалось, в воздухе пахнет гарью. После сумрачной прохлады лаборатории жара и духота показались Вугару невыносимыми. Возле киоска выстроилась длинная очередь. Широкоплечий толстяк в сетчатой майке, обливаясь потом, торговал водой. Он тщательно мыл стаканы, холодные брызги летели в его мясистое лицо и, смешиваясь с потом, тяжелыми каплями падали на толстый круглый живот.

Увидев Нарын, толстяк прекратил торговлю.

— Опять пришла?! — сердито крикнул он.

Нарын привела сюда Вугара, рассчитывая, что он поддержит ее. Однако, не дав ему слова сказать, сама кинулась в атаку.

— Пришла! — вызывающе ответила она.

— И напрасно! — Толстяк в ярости выкатил глаза. — Человеку один раз говорят, и он все понимает, а я тебе тысячу раз повторял: не дам льда! Все! Разговор окончен.

— Нет, не окончен.

Толстяк злился все больше, но молчал и только сопел. Нарын, тоже молча, смотрела на него.

— Не мешай работать! — не выдержал продавец. — Человеческим языком говорят. Не зли меня понапрасну!

— Ишь ты! «Не зли»! Важная персона. Видите ли, если он изволит разгневаться, земля наденет траур!

Толстяк побагровел от злости, его огромный живот сотрясался. Ища сочувствия и поддержки, он обратился к очереди:

— Слыхали? Какая наглость! Я ей в отцы гожусь, а она… О времена! В вечность канули срам и стыд…

— Зачем на время клевещете?! — рассердилась Нарын. — Такие, как вы, уродуют жизнь! Вот уж у кого нет ни стыда, ни совести! Водой торгуете, а живот нарастили.

Толстяк вздрогнул, из наполненного стакана выплеснулась вода. Лицо его стало кирпично-коричневым, как увядший цветок граната.

— Вон отсюда! — заорал он. — Вон! Чтобы духу твоего не было! Не то что льда — отравы проси, и то не дам! Или я для тебя из такой дали таскал сюда лед?

— А для кого?

— Для них! — он кивнул на людей, терпеливо стоящих в очереди. — Для тех, кто изнемогает от жажды под палящими лучами солнца!

Толстяк явно старался заручиться поддержкой очереди. Нарын не дала никому слова сказать.

— Неправда! — крикнула она. — Ты таскал лед для своего кармана, для жирного брюха.

Упоминание о брюхе подействовало на продавца оглушительнее самых жестоких ругательств. Он окончательно вышел из себя.

— Пусть мое брюхо не мозолит тебе глаза! — орал он. — Или в твоем институте мало толстобрюхих? О них вспомни! Каждый месяц деньги лопатой гребут, а польза какая? Один обман! Что создали? Что построили? Я людям помогаю, утоляю их жажду, вместе с ними в жару мучаюсь. А твои ученые, едва лето наступает, на курорты бегут, ищут местечко попрохладнее! Среди них ищи толстобрюхих и толстосумов! А я детям своим на хлеб по копейке собираю. Убирайся отсюда, оставь меня в покое!

Нарын растерялась, она не ожидала от продавца таких слов.

— Не вам судить об ученых! Что вы знаете об их работе? — помявшись, сказала она, однако голос ее потерял прежнюю уверенность. В глубине души она была согласна с толстяком. Мало ли людей, что смотрят на науку как на источник легкой наживы и обогащения? Приходилось видеть и таких…

Решимость ее погасла, она замолчала. Молчал и Вугар. Слова продавца больно задели его, и, приблизившись к Нарын, он тихонько шепнул ей на ухо:

— Идем отсюда, а то еще не такое услышим…

Нарын и сама была не рада, что привела сюда Вугара. Девушка послушно пошла за ним. Они перешли на другую сторону улицы, взяли такси и поехали на поиски льда.

Нарын и Вугар вернулись в институт во второй половине дня. Взглянув на часы, Вугар схватился за голову. Каждая минута на счету, а они потеряли несколько часов. Если за лето он не закончит контрольные опыты и не добьется нужных результатов, плохо его дело! Сейчас жара, большинство членов ученого совета в отпуске, институт пуст. Его никто не проверяет, никто ни о чем не спрашивает, ничего не требует. Наступит осень, и все сразу резко переменится. Расспросам и понуканиям не будет конца. Надо спешить…

Включив вакуумный насос, Вугар, как всегда, проверил приборы и аппараты, наполнил бюретки щелочным раствором, забил льдом холодильники-конденсаторы. И, лишь покончив с этим, уселся за письменный стол и открыл тетрадь.

Нарын за все время после их возвращения не проронила ни слова. Хмурая, мрачная, скрестив на груди руки, она неподвижно сидела на табуретке, изредка взмахивая пушистыми ресницами. Обычно она сама делала все подготовительные работы к опытам, не позволяя Вугару тратить на это время. А сегодня поглядишь на нее и подумаешь: то ли она в гости пришла, то ли ее утром приняли на работу, и она, неопытная, дожидается чьих-то распоряжений.

Забыв о ее присутствии, Вугар уже погрузился в бесконечные вычисления и формулы, как вдруг до него донесся ворчливый голос. Он с недоумением взглянул на девушку. Нарын разговаривала сама с собой.

— Настоящих ученых по пальцам сосчитать можно, — говорила она, ни к кому не обращаясь. — А директор в прошлом году писал, я сама в газете читала, что только в нашем институте больше двадцати докторов химических наук, семьдесят кандидатов, несколько сот научных сотрудников — аспирантов и диссертантов. Целая армия! Зачем столько в одном институте? Ведь это научно-исследовательский институт, а не фабрика-инкубатор по разведению цыплят…

Оторвавшись от работы, Вугар вслушивался в ее слова. Он подумал, что эта девушка, у которой язык всегда находился в разладе с сердцем, видимо, имеет в виду его.

— Если говорить честно, — продолжала Нарын, — толстяк прав! Когда речь идет о науке, мы проявляем излишнюю щедрость! Разве не бывает, что над разрешением простейшего вопроса трудится множество ученых, компетентных и некомпетентных, они занимают лаборатории, получают высокую зарплату. Вот и задумываешься: оправдываются ли затраченные средства? Огромные государственные средства! А мы из-за таких людей обыкновенного льда достать не можем…

Вугар понял, что тревога его была напрасной. Просто Нарын не могла простить обвинений, брошенных продавцом газированной воды. И, успокоившись, позабыв обо всем на свете, он снова окунулся в работу.